Знатное происхождение Визельды не стало для Ларссона неожиданностью. Он с самого начала подметил в манерах Герти непринужденную изысканность и даже некий аристократизм; ее поведение и речь свидетельствовали о воспитании, которое никак не могла дать обычная сельская колдунья.
«Вот я и нашел семью Герти, – подумал Ларссон. – Только проку от этого никакого. Де Каэрден был совершенно прав…»
В их беседе Ларссон, конечно, поинтересовался, известно ли Вышнему миру, кто родители Визельды. А тот в ответ лишь отмахнулся: мол, это не имеет значения. Если они не уберегли свою дочь, то тем более не смогут защитить внучку. Да и вообще, нет гарантии, что согласятся признать Герти. Слишком много придется им объяснять, слишком неправдоподобно будет звучать любая вымышленная история и слишком жутко – настоящая…
Далее в своих записях Мак-Грегор пространно, во всех гнусных подробностях описывал обряд Черного Причастия. Ларссон быстро пробежал глазами эти несколько страниц, чувствуя, как к его горлу подступает тошнота. Да уж, слуги Велиала не имели себе равных по части всяких мерзостей. Любой магический ритуал они превращали в разнузданный и кровавый шабаш, о котором нельзя было даже думать без содрогания.
После Причастия Мак-Грегор, следуя указаниям Велиала, забрал девушку с собой и поселил в своем замке, где она должна была жить до рождения ребенка. Однако сама Визельда упорно не желала смириться со своей участью и, несмотря на тщательную опеку, несколько раз пыталась покончить с собой, причем однажды чуть было не добилась успеха.
О том, что было дальше, Ларссон уже частично знал. Некоторое время за Визельдой присматривал Фестилор Нуйон, но, когда выяснилось, что она ждет не сына, а дочь, Велиал потерял к этому делу всяческий интерес и предоставил Мак-Грегору право самому решать ее судьбу. А тот, будучи образцовым слугой, сразу понял, что повелитель, хоть и разочарован результатом, все же предпочел бы оставить Визельду в живых – по крайней мере, до тех пор, пока она не родит дочку. Однако Мак-Грегору совсем не улыбалось держать при себе женщину, которая не представляла особой ценности для Велиала, поэтому он отвел ее на захолустную Грань Зелунд и там отпустил, снабдив приличной суммой денег.
Его расчет оказался верным. Получив свободу, Визельда больше не пыталась покончить с собой, но и убегать никуда не стала. После всего случившегося гордость не позволяла ей даже помыслить о возвращении домой, к родителям.
В октябре у Визельды родилась дочь, которую она назвала Гертрудой. Лет через десять Мак-Грегор собирался взять ее к себе на обучение и сделать могущественной черной ведьмой, но этим планам помешала его смерть.
В конце главы были добавлены две более поздние страницы, в которых Мак-Грегор коротко рассказывал о редких встречах с Визельдой в течение следующих девяти лет. На четвертый год он констатировал, что она уже полностью смирилась со своей участью, однако заниматься черной магией упорно не желает, предпочитая карьеру скромной врачевательницы. Впрочем, Мак-Грегор подозревал, что изредка, при лечении особо тяжелых случаев, она все-таки прибегала к помощи инфернальных сил. Ларссон тоже допускал такую возможность. Вопреки общепринятому мнению, черная магия могла использоваться и во благо.
Последняя в этой главе запись (и наверняка последняя во всех мемуарах Мак-Грегора) гласила:
«В связи с полученным 8 декабря 2000 года заданием (детали в главе «Операция «Воскрешение»), я предложил повелителю кандидатуру Гертруды. Но он строго-настрого запретил мне трогать ее и приказал подыскать другую девочку-колдунью подходящего возраста».
Глава под названием «Операция «Воскрешение» так и не была написана, но от Локи Ларссон уже знал, что Мак-Грегор остановил свой выбор на ровеснице Герти, Ребекке фон Гаршвиц, а за компанию с ней похитил и ее старших брата с сестрой – близнецов Марка и Беатрису. Дальше все пошло наперекосяк: при попытке к бегству Ребекка погибла, поэтому Мак-Грегор использовал для перевоплощения Беатрису (Локи не располагал информацией о том, кто вселился в ее тело), но получилось это не совсем удачно – Беатриса каким-то непостижимым образом осталась в мире живых, зацепившись за брата. Вдвоем они освободились, завладели львиной шкурой своего предка короля Ивэйна и бросились в погоню за похитительницей тела. И в конечном итоге планы Велиала полетели кувырком…
Локи все не возвращался. Ларссон решил, что ему больше нечего делать среди развалин, собрал папки и вернулся к месту, где оставил свои вещи под присмотром Сибиллы. Кошка лежала в траве возле сумки с вещами и крепко спала – усталость после дневного перехода взяла в ней верх над волнением, вызванным присутствием следов нечисти. Ларссон тоже чувствовал себя уставшим, но спать ему уже расхотелось. Он сварил чашку крепкого кофе и вновь принялся просматривать записи.
Прежде чем выяснять, был ли Мак-Грегор причастен к похищению десятилетней давности, Ларссон решил посмотреть, на чем же он прокололся за год до истории с Визельдой. Об этом случае повествовала глава, датированная февралем 91-го. Она тоже называлась «Операция «Сын» – и Мак-Грегор оказался настолько педантичным, что позже дописал: «Первая попытка».
В качестве будущей матери для своего детеныша Велиал выбрал семнадцатилетнюю Риву Шолем с Грани Нирим, что в Торнинском архипелаге. Ее семья не принадлежала к феодальной знати, но была очень зажиточной – и это, в сочетании с колдовским даром, ставило ее вровень с аристократами самых голубых кровей. Отец Ривы, Элай Шолем, уже подыскал для дочери жениха – юношу из такой же состоятельной колдовской семьи, и уже велись переговоры о назначении дня свадьбы. Однако сама девушка имела на сей счет совсем другие планы и не собиралась подчиняться воле родителей.
Мак-Грегор подготовил похищение основательно, как делал все, что поручал ему повелитель, и в успехе не сомневался. Но тут случилось непредвиденное: в ночь накануне начала операции Рива исчезла из отчего дома. Как позже выяснилось, она сбежала с одним молодым человеком, разъездным торговцем магическими аксессуарами, которые он сам же изготавливал. Парня звали Йохан Кирстен – и больше о нем никто ничего не знал. Примерно за месяц до этих событий Элай Шолем застал свою дочь мило беседовавшую с Кирстеном, и, разумеется, немедленно пресек это безобразие, а Риву строго отчитал – мол, девушке из хорошей семьи не пристало якшаться с каким-то голодранцем, пусть даже колдуном. Но особого значения тому случаю он не придал, а теперь рвал на себе волосы, что был так беспечен и переоценил свое влияние на дочь.
