Собственно, кроме моего города, подобных фонарей нигде и не было. Но у себя я планировал со временем перейти на газ, когда ассоциация выкупит шахты проигравшегося аристократа. Естественно, это будет не сразу и непросто, но лучше опираться на реальные физические предметы, чем на магию, которая хоть и все упрощает, но не дает развиваться обществу.
В этом плане хватало дыр, хотя бы потому, что я понятия не имел, как этот газ добывать, сжижать для транспортировки и перерабатывать в топливо. Но, полагаю, смогу разобраться со временем. А если не я, то мои подданные найдут решение — не зря же я строю для них школы.
Сделав первый глоток кваса, я зажмурился от удовольствия. Что ни говори, а в Чернотопье он самый вкусный. Да еще вприкуску с бутербродом из свежего помидора с ломтиком сыра и куском копченой свинины.
— Барон.
Спокойно дожевав, я кивнул Кацперу на лавку рядом с собой. Глава анклава не стал отказываться и с тяжелым вздохом присел на небольшом расстоянии. Униформа писарей Аркейна на нем была совершенно рядовая, по крайней мере, я не видел каких-то особых знаков различия.
— Как там успехи у Хэммета? — спросил я, отпивая из кружки.
— Если честно, понятия не имею, — потирая ладони друг о друга, ответил тот. — Я не слежу за дознавателями. Уж простите, ваша милость, но у меня здесь забот полно. Если бы что-то было для вас, обязательно сообщил бы, но пока что мне никто ничего не говорил.
Я вновь кивнул.
— Культ Хибы скоро снова вылезет из своих берлог, — как бы невзначай сообщил я.
— Полагаете, Арония прибегнет к их помощи? — сразу уловив, куда ветер дует, вскинул брови писарь.
— Уважаемый Кацпер, они же как крысы — всегда появляются там, где много крови и смертей. Поэтому я хотел бы заранее знать, будет ли орден участвовать…
— Я уточню этот момент, — кивнул тот. — А более конкретные сведения у вас есть?
Я задумался, рассматривая собеседника. Вряд ли он всерьез поверил, что культисты покажут свое лицо на этой войне. Однако, если клерк укажет точные координаты, и Аркейн направит проверяющих, а потом найдет следы Хибы, Кацпер может рассчитывать на небольшую премию. Кто знает, может быть, его даже переведут из нашего анклава на более хлебную должность.
— Среди предателей в Крэланде будет как минимум один, но, думаю, их там на самом деле больше. Я пока точно не знаю где. В самой Аронии я не бывал, а потому хотел бы узнать, есть ли там анклавы, куда можно будет обратиться за помощью.
Кацпер покивал в ответ на мои слова.
— До раскола их было семь, но сейчас, насколько я знаю, остался только один действующий. Он располагается прямо в центре Аронии, в городе Сибурге, так что очень сомневаюсь, что вам удастся туда попасть быстро, и, главное, вряд ли они вмешаются. Война Аронии и Крэланда наш орден мало интересует.
— А если я наведу их на членов культа? — уточнил я.
— В таком случае они уже будут обязаны вмешаться. Само собой, на чьей бы стороне ни оказались последователи Хибы, орден будет нацелен на проверку всех, кто мог бы быть к ним причастен.
Кивнув, я стряхнул с ладоней крошки и поднялся на ноги.
— Что ж, будем надеяться, прибегать к помощи ваших коллег не потребуется.
— Тоже на это надеюсь, ваша милость, — также встав на ноги, кивнул Кацпер. — Но если все же случится так, как вы опасаетесь, не рискуйте напрасно, сразу же свяжитесь с орденом. Если в Сибурге вам не окажут помощь, возвращайтесь ко мне. У нас вы сможете переждать любую бурю.
— Спасибо за предложение, — ответил я и отправился прочь.
Что ж, удочка заброшена, посмотрим, что на нее клюнет. Если Аркейн опять окажется таким нерасторопным, как и в Меридии, у меня возникнет пара вопросов в отношении его эффективности.
Не то чтобы метки арсеналов жгли мне карман, но орден может в очередной раз опростоволоситься в Аронии, и тогда Аркейн просто докажет, что подобные склады ему не нужны. А вот мне это барахло может очень сильно пригодиться.
Глава 21
Поместье Блэкландов, кабинет главы рода.
Алан громко хмыкнул, на несколько секунд вперив взгляд в стену. Затем еще раз прочел пришедшее от будущего зятя письмо.
Итак, Зальц-старший убит. Власть перешла к его сыну, жениху Агаты. Но из-за смерти графа Огонвежа свадьба должна быть отложена — официальный траур никто не отменял.
Однако, несмотря на подчеркнуто вежливый тон письма, само построение фраз буквально взывало к барону о том, что получивший место почившего папочки сосунок готовится разорвать помолвку. То, как Петер писал, иной трактовки иметь просто не могло.
Никто из тех, кто был знаком с Аланом Блэкландом, не назвал бы барона глупцом. А потому, не став тратить время и нервы на бесполезные крики ярости, он быстро наметал общий план действий на отдельном листе.
Разумеется, помолвку можно разорвать. Как и любой договор о намерениях, она действует только в случае обоюдного согласия. Однако всегда есть способы привести к покорности слишком ретивого партнера. Или же договориться о соответствующей компенсации, о которой никто, кроме участников, не узнают. Естественно, в любом случае будут ходить слухи о причинах, но всегда можно прийти к удобной официальной версии, чтобы ничья честь не была задета.
Алан имел проблемы со вспышками гнева, но сейчас его голова оставалась холодной. Итак, если Зальц решил, что может выйти сухим из воды, у него должны быть на то причины.
Даже такой дурак, как Петер, не стал бы разрывать договор, не имея на то законных оснований. Просто отмахнуться будет нельзя, это нарушенное слово так ударит по репутации нового графа, что он очень скоро окажется в полной изоляции со стороны подчиненных ему баронов, а потом и вовсе смещен в связи с несостоятельностью.
Графом может быть лишь тот, кто способен управлять вверенной территорией. А если это условие не исполняется, аристократ теряет все права на земли, порой вместе со всеми прочими титулами. То есть играть грязно здесь не выйдет. Тогда вопрос — что придало мальчишке такую уверенность, что разрыв помолвки сойдет ему с рук?
Алан подчеркнул быстро записанную мысль и перешел к следующему пункту.
А не связан ли сынок с гибелью отца? Семейство Петера в свое время очень лихо выкрутило руки южной ассоциации, заполучив право первого королевского заказа. И деньги у них имеются. Мог Петер польститься на ту прибыль, которую получал его отец?
Здесь — совершенно точно ответ отрицательный. После мятежа вся северная коалиция аристократов превратилась в голь и нищету, при этом те, кому не повезло, а таких там было большинство, вообще пали от руки Равенов. То есть поток денег иссяк, и возобновить его у Петера не получится.
Еще одно предложение легло на лист, и пальцы барона чуть расслабились, выпуская ручку. Взгляд Алана вернулся к первой записанной идее. Итак, Петер не может опираться на деньги, наоборот, он в них будет нуждаться. Но как раз с этим нет проблем у семьи невесты. Так какого?!
— Звал, отец? — в дверях показался Артур Блэкланд.
— Садись, читай, — толкнув письмо от несостоявшегося зятя, негромко ответил барон.
Сын сел напротив отца и быстро пробежал текст глазами. По мере того, как Артур читал, его лицо приобретало все более холодный вид. Заострились скулы, проступили желваки. Фамильный гнев передался и ему, но парень держал себя в руках, чуть сильнее сжав письмо.
— Он что, с ума сошел? — спросил Артур, возвращая послание на стол отца.
— Это ты мне скажи, — склонив голову набок, предложил барон. — На приеме ты с ним немало времени провел.
Сын надолго задумался. Со дня помолвки сестры прошло не так уж и мало времени, впечатления смазались, да к тому же несколько вскрывшихся секретов в ходе нападения на баронессу Гриммен и Шварцмаркта — все это просто выдворило из памяти Артура остальные, менее яркие события.
— Мне он не показался особенно умным, — признал он, внимательно глядя на отца. — Обыкновенный сын богатого рода. Причем ничему не обученный — это видно. Вести разговор он умеет, но собственных мыслей в голове никаких. Это даже Агата подметила.
