сам должен догадаться, что подвластность физического тела разуму — далеко не всегда благословение.
— Возьмём такую аналогию. У дваждырождённых есть Пути, следование которым со временем меняет самую природу их практика. А у драконов есть понятие, обозначаемое словом, которое мудрецы обычно переводят на Общий как «Крылья». Наиболее буквальным переводом было бы, мне кажется, нечто вроде «то-что-движет-тебя-вперёд». Оно обозначает как глубинные основы драконьего сердца вообще, так и проверенные временем наборы принципов, которые могут послужить этими основами. Насколько мне известно, лишь значительное меньшинство драконов обладают достаточной ясностью ума и способностью к самосозерцанию, чтобы отрастить свои собственные, неповторимые Крылья. Ведь если во взращиваемых им идеалах окажутся слишком большие внутренние противоречия, последствия могут быть не лучше, чем от безумия. Поэтому большинство следуют упомянутым мною проверенным временем образцам, которые остались от драконьих прародителей и древних. Драконы дают им довольно поэтические названия — Отполированное Зеркало Мудрости, Неустрашимый Огонь, Тёплое Небесное Серебро… Потому-то некоторым и кажется, что среди них есть отдельные виды. Но какие бы Крылья у дракона не были, если они подламываются, если он совершает нечто слишком резко им противоречащее, и примирение с самим собой становится невозможным… Смертному — как полагают мудрые — в таких случаях проще отступить от грани безумия, тело становится якорем для разума. А когда твой разум может тело изменять, включая цикл обратной связи… ну, ты понял.
Кларин хотел было добавить что-то ещё, но в последний момент оборвал себя и лишь покачал головой.
Крылья, часть 3
Клармонда огляделась по сторонам, поправила старинный обруч на своих волосах и вытащила из бездонной сумки у себя на боку тяжёлую бутыль с маслянистым зельем, которое, по идее, должно было уничтожать запахи:
— Пора обливаться.
— Призраки не должны сюда сунуться, но не забываем держитесь рядом со мной, не отходите дальше нескольких шагов, пока не начнёте спускаться в логово, — снова напомнил Кларин.
Маленький отряд стоял прямо перед туннелем, ведущим к логову дракона. Когда то за каменной аркой лежал пологий спуск, по которому могли проезжать даже повозки. Когти дракона превратили его в нагромождение каменных обломков и щебня — по-прежнему пологое, вот только неосторожно сдвинутый камушек мог наделать достаточно шума, чтобы разбудить чутко спящего хозяина подземелья. Если Раймертис что-то почует или услышит и проснётся вовремя, чтобы плюнуть своим ядом вверх по туннелю, прежде чем незадачливые драконоубийцы успеют из него выйти, то бой закончится, не начавшись. Если верить Кларину, такая судьба и постигала тех, кто раньше добирался незамеченным до этого места.
Но сейчас Кларин и Клармонда тщательно подготовились, чтобы исключить подобное развитие событий. Пока драконоубийцы поливали друг друга зельем — к счастью, оно впитывалось в кожу и одежду почти мгновенно, если не переборщить с количеством — Кларин со свитком в руках колдовал над фонарём, из которого вынул свет-камень. И с последним словом его заклинания вдруг исчезли все звуки. Оррик уже встречался с этим заклинанием — радиуса действия как раз хватало, чтобы, скажем, перебить всех в приличных размеров комнате, не позволив звукам борьбы просочиться наружу. Или чтобы пяти гуманоидам спуститься по осыпи, не наступая друг другу на пятки.
Ротье поднял фонарь, ставший центром области без звуков и кивнул брату с сестрой. Кларин улыбнулся в ответ, Клармонда помахала пятёрке рукой. Ждать больше было нечего.
Естественно, любой источник открытого света выдал бы их приближение на раз, а тепловиденье не слишком хорошо выделяло камни на фоне друг друга. Прямо скажем, плохо выделяло. Так что Оррик успел оценить предусмотрительность Кларина — даже он сам, с его лёгким шагом, успел разок оступиться при спуске и почти наверняка наделал бы шума, если б не чародейское безмолвие.
Зато тепловой образ дракона прямо таки горел белым светом во мраке. Теперь-то Оррик мог рассмотреть его как следует. Будучи неподвижным, свернувшийся калачиком на земле Раймертис уже не казался таким огромным. Туловище, пожалуй, с крупного слона, хотя куда костлявее, могучие крылья сейчас прижаты к бокам, шея и хвост длинные, но довольно тонкие.
Ротье аккуратно поставил зачарованный фонарь на землю — в конце концов, для достаточно тонкого слуха попадание в область безмолвия было не меньшим сигналом тревоги, чем неприятельский боевой клич — взял висевший у него за спиной тяжёлый щит в левую руку и повёл секирой с длинным древком, которую держал правой рукой, подавая заключительный сигнал товарищам. Естественно, план у них был оговорен заранее. Следуя этому плану, Оррик начал осторожно обходить дракона, копьё наперевес. Агарнат меж тем подбирался к филейным частям ящера с другого бока. Ротье и Ларак напротив, направились к голове. Оборотень обернулся прежде чем выйти из безмолвия, теперь он напоминал то ли великанского роста человека с медвежьей головой, то ли отчасти очеловеченного медведя. Юон-чародейка держалась чуть в стороне, но всё же рядом с драконом.
План был неплохой и он даже почти исполнился… но то ли Раймертис спал, держа один глаз полуоткрытым, то ли кто-то во мраке наступил на одну из сухих костей, которыми был усеял пол. Так или иначе, дракон неожиданно вскинулся, его глаза вспыхнули в темноте как две зловещих рубиновых звезды и многочисленные шипы, которые только что были плотно прижаты к чешуе, встали дыбом.
В тот момент, когда Оррик устремился вперёд, он краем глаза увидел, что Ларак и Юон тоже не струсили. Волшебница выполнила быстрый магический жест, шепча под нос заклинание, которое должно было наслать на дракона слабость, нарастающую с каждой секундой её концентрации. Ларак прыгнул, чтобы ухватить и прижать к земле рогатую голову. Оставайся дракон спящим до последнего момента, ему бы это удалось — а сейчас челюсти Раймертиса перехватили его поперёк туловища. Оррик же хотел ударить копьём в место соединения крыла дракона с плечом, в отличие от многих наземных существ, у драконов одно из сравнительно слабых мест находилось на спине — но дракон успел вскочить, и остриё копья, нацеленное теперь под рёбра, не пробило чешуйчатой брони. Полыхнула золотая вспышка примерно оттуда, где должен был находиться Ротье. Крылья дракона расправились со взрывной скоростью — Оррик успел отпрыгнуть, разом на полтора десятка шагов, а вот Агарнат, судя по приглушённому вскрику, получил крылом в лицо.
Ларак пустил в
