Преподобный возражать не стал. Спорить с Таркином в гневе себе дороже.
— Вы нашли арбалеты? — успокоившись, спросил орк.
— Да, господин. Все два.
— Как так два? — нахмурился Яков. — Их же три было.
Рубака пожал плечами и почесал макушку.
— Дерьмо собачье! — тут уже «святоша» потерял покой. — Нам же их вернуть надо в полном комплекте. Они же под расписку выданы…
— Не дрейфь, — буркнул Таркин. — Табельное оружие, конечно, будут искать, но пока расследование выведет на посредника не одна неделя пройдет. А там, глядишь, найдем пропажу и все обставим как надо. Некий дозорный пошел на стену, заснул на посту, выронил оружие…
— Так, — продолжил Яков, — обыщите весь круг, но арбалет найдите. А теперь пошли вон!
Пятеро орков дружно вывалились наружу, радуясь, что легко отделались. Мастерам же было не до веселья.
— Мы слишком сильно нашумели, — проворчал Таркин. — А толку ноль. Если до короля дойдут слухи, что в нижнем опять война, он пришлет инспекторов. Слово за слово, нога за ногу, и все дерьмо всплывет на поверхность. И нашим высоким друзьям не сносить головы.
— И нам тоже, — вздохнув, подытожил Яков.
— Этих ублюдков необходимо найти. В трущобах не так много места, где можно спрятаться. Пошлем гонцов во все концы — предупредим контрабандистов и парней, что стерегут подкопы. Назначим за беглецов награду — благо рожи у обоих дюже приметные. Не пройдет и пары дней, как они засветятся. А там мы их…, - Таркин стукнул кулаком по ладони.
Утро Далан начал с того, что сплел из обрывков каната длинную и тонкую веревочку — насколько хватило терпения и ловкости пальцев. Небольшой гвоздик, вытащенный из обломков бочки, пошел на крючок, под удилище приспособил прибитую волнами к берегу палку. Получилось не абы что, любой уважающий себя рыбак засмеял бы эльфа за его потуги. Но в тайной бухте никто рыбу не ловил, и морские твари были непугаными. А глубина позволяла притаиться на дне хоть гигантскому кальмару, хоть самому кракену.
С наживкой, правда, вышло хуже — на печеную картошку никто не клевал. Пришлось раздеться (красная рубаха заставляла всякую мелочь в ужасе нырять в пучину), лечь на камни и попытаться поймать малька или креветку.
— Что это ты делаешь? — спросонья поинтересовался Эльмер.
Далан обернулся. Наемник сидел около потухшего костерка и старательно отводил взгляд.
— Завтрак готовлю.
— А сходить на рынок не судьба?
— Умник нашелся. Я думаю, твои дружки уже подняли на уши весь нижний. Так что некоторое время придется питаться подножным кормом.
— А что потом? Ты же не планируешь поселиться тут навсегда?
— Отнюдь. Сначала мы выждем сколько получится, пусть все утихнет. А потом поднимем бурю во всем круге.
— А смысл?
— Ты давно в городе? — фыркнул Далан.
— Три года.
— Очень давно, лет двадцать назад, трущобы Маратона уже трясла война. Согласно расхожим мнениям, мятеж подавила городская стража. Только это чушь собачья. Пришлось вмешиваться королю и регулярной армии. После окончания заварушки учинили проверку, и бургомистра с шерифом повесили. К сожалению, им на смену пришли еще большие мрази.
— Ты хочешь, чтобы…
— Да. Войско избавится от главарей и их банд, а инспекторы вскроют язву продажности и беспредела.
— Нас тоже по головкам не погладят.
— А нас тут и не будет. По крайней мере меня. Я пересижу смену власти и расследование где-нибудь далеко. Быть может, вернусь на родину. Потом подам апелляцию в суд и восстановлю права на поместье.
— Ну хорошо. У тебя есть тут дом. А куда идти мне?
— Если хочешь — поживешь у меня, — улыбнулся Далан.
— Уж лучше в канализации, — скривился Эльмер.
— Дело твое, настаивать не буду. Теперь, будь добр, помолчи.
Спустя несколько минут напряженного выжидания эльф сумел выловить малька соленого востроносика. Его еще называли рыбой-мечом. Длинная и серебристая тушка, а на носу острый плоский рог. Взрослая особь могла запросто проткнуть человека насквозь или отрезать ему конечность, малек же вряд ли бы оставил даже царапину.
Далан насадил приманку на крючок и забросил удочку. Ждать пришлось недолго — удилище резко согнулось дугой и едва не сломалось, благо что было мокрым и гибким. Солдат принялся вываживать добычу, постепенно отходя назад. Он ненадолго опускал удочку, стравливая веревку, а затем поднимал, таща рыбину к себе.
Очень скоро добыча выбилась из сил, и эльф с легкостью вытащил ее на берег. На крючок попалась морская щука в локоть длинной — костистая, жесткая и довольно противная на вкус рыбина. Но с голодухи сойдет и такое.
— Дай кинжал, — попросил Далан.
— Зачем?
— Почищу и разделаю наш завтрак.
— Ты сумасшедший? — Эльмер всплеснул рукой. — Это же ритуальное оружие! Мечом своим чисть!
— Боги, как ты меня достал…
— А ты меня!
От переполняющей душу злобы бедную рыбку разодрали едва ли не на кусочки. Успокоившись немного, солдат спросил:
— Какие у тебя отношения с Пивнюхом?
— Деловые.
— Я в курсе, что он сдал меня. Но впишется ли он за тебя, когда ты остался без денег и влияния?
Эльмер шумно выдохнул.
— Сомневаюсь.
— Ясно. Остается только Шаман.
Жесткую и костлявую щуку съели в считанные секунды. Даже кости сгрызли, хотя там и есть было нечего, но голод давал о себе знать. Облизав жирные пальцы, Далан спросил:
— Разреши нескромный вопрос?
Эльмер фыркнул.
— Ты же все равно его задашь.
— Ага. Как ты стал мастером?
— А что?
— Простое любопытство. Без всяких намеков.
— Я был правой рукой мастера — обычного головореза без чести и совести. Однажды поступил заказ на чиновника из среднего круга. Я долго пытался отговорить главаря, но тот окончательно съехал из-за пяти сотен золотых, обещанных за голову. Мы пошли на дело вместе, в итоге нас крупно подставили. Мастера убили при задержании, а меня бросили в тюрьму и несколько дней пытали, но я не раскололся. Лишился уха, но не свободы. В конце концов меня отпустили по личному распоряжению шерифа. За это мне пришлось какое-то время работать на него. Остальные мастера, зная о моем покровителе, приняли меня и посчитали за равного. После выхода я пытался обучать парней по методу валхаларов, прививать им не только боевые качества, но и духовные. Наемники нашего народа — это больше, чем гильдия убийц. Это братство, где один за всех, а все за одного. Жаль, что не удалось довести начатое до конца.
