Они выскочили на поляну в топоте железных подков вырывающих комья земли и пучки травы, залитую кровью мастера. В злом звоне острой стали. В трепещущем тревожно пламени факелов. В многократном эхе ожесточенного и одновременном вдруг испуганного лая лохматых псов. Сбились в кучу, сдерживая разгоряченных, дрожащих крупной дрожью, беспокойно переступающих коней, почуявших кровь и кое-что похуже крови. Закричали раздраженно на громко и жалобно заскуливших псов. Только, что грозно рычащих, мгновение назад.
Венцы природы. Грозные хозяева жизней тех, кого приручили. Они, в своем ослепляющем могуществе, не чувствовали, не понимали, что уже перешли черту отделяющую их от живых. Шаг за которую делал их уже мертвыми. Пока еще мыслящими, кричащими, гневающимися на непонятное поведение животных. Дышащими. Живущими.
Первому он сломал оба колена, внезапно появляясь перед мордой лошади. Поймал за копыто взвившегося на дыбы скакуна. Резко дернул вниз, дробя ударом кулака кости лошадиного храпа, что бы не унес четвероногий слуга обезноженного повелителя. Второго, третьего, четвертого бил в ребра, по бедрам, проламывая в тщетной надежде выставленные вперед щиты. Слушая приятнейшую, нежнейшую для его слуха музыку — хруст дробящихся костей и иступленные, наполненные по край, вопли боли и смертельного испуга. Пес бил плечами, головой не успевших убежать живых собак, перерубая клыками хребты. Рвал горло лошадям, глотая на ходу куски парящего мяса. Опал метнулся к стремительно удаляющейся тени в дорогой одежде. Темный, каменно плотный вал земли сильно ударил его в грудь, сбил с ног. Ослепил, втискиваясь частицами песка и земли в пустоты черепа сквозь щель бацинета. Поволок, не давая встать на ноги. Мешая с корнями, ветвями, дерном. И он понял, почему аура одного из этих хрупких, теплых сосудов пьянящего, нежнейшего красного вина, отличается от других.
Когда маг Земли вновь поднял земляную волну, он был уж сбоку от него, обходя по широкой дуге поляну, прячась за деревьями. Те, кто пришел за ним, те кто убил саура Самара, уйти не должны. Они все останутся здесь, на поляне. Что бы потом оказаться в центре ромба с гранеными штырями в легких. А череп сопротивляющегося мага пополнит его коллекцию.
Это произойдет. Пусть это будет чуть дольше и они будут стараться от него убежать, загоняя коней. Убивая их скачкой на пределе сил. А потом будут бежать сами, разбивая свои ступни о корни деревьев. Ломая ноги в норах земляных жителей.
Сгустком мрака он возникал из темноты, наносил стремительный удар кинжалом, кулаком. Уже ни куда не целясь, просто бил изо всех сил, буквально снося всадника вместе с лошадью. И исчезал.
Растворялся в ночи прежде, чем жертвы, потерявшие тень надежды на спасение, замечали его. Отчаянно вопящие. С белыми от ужаса глазами снулых рыб. С распахнутыми до выворачивания челюстей кричащими ртами. Изломанными в судороге животного страха. Заклинающие Всеблагих о своем спасении.
Пес метался сгустком мутной, кроваво — белой смерти, перекусывая ноги лошадям. Тоже сдергивал всадников на землю, вцепившись в них своей пастью — капканом. Больше не ел. Спешил вслед за хозяином.
До мага добраться не получалось. Вокруг него катился вал земли, хищным, глиняным языком бросаясь в сторону Опала или в сторону Пса каждый раз, когда они оказывались в опасной близости, для мага.
Так, втроем, двое вьющихся вокруг жертвы волками, один бегущим зайцем, они выскочили на опушку леса.
И повалились на землю, как Опал ранее на поляне, но уже вдвоем. Холодная ладонь скомкала их в неопрятный, с торчащими в разные стороны нитями — конечностями, клубок. Плотная стена ветра подхватила новую игрушку, приподнимая и с размаху бросила на землю. Кинула безжалостно на деревья. Ветер отступил, шевелениями ветвей давая знать о своем присутствии. Холод, дорожками инея крался к нетвердо встающей на ноги, упрямо следящей за удаляющейся маленькой группкой всадников, нежити.
Замерли друг напротив друга в шатком, хрупком равновесии.
Все неживые. Недолжные существовать не при каких условиях, если в мире все идет по воле Творца. Мертвые и готовые еще раз убить друг друга. Чутко следящие друг за другом. Ждущие тени, невесомого призрака возможности нападения.
Опал и Пес молниями устремились, не сговариваясь, в разные стороны. Петли оставленных на страже нежити заклинаний метнулись хаотично, раня безвинные деревья, опали бессильно не обхватив кольцами холода, не вдавливая плотным напором ветра в землю.
Нежити появились с обеих сторон от всадников. Метались, в бессилии ярясь, рядом. Срывались в сумасшедшие зигзаги, уклоняясь от направленных в них хлыстов, копий, волн заклинаний. Вытянувшись стрелой, выносились из высокой травы, стараясь дотянуться, схватить, ударить. Падали, сбиваемые ударами острых клиньев ветра. Катились по земле обхваченные валом глины. Перепрыгивали разверзаемые в мгновения на их пути ямы, трещины. Перепрыгивая вспухающие нарывами земляные купола. Тянулись оскаленными клыками к пульсирующим жилкам, венкам на горлах. Молча, беззвучно, страшно. Обмерзали в полете, раскалывая при падении охвативший их лед, на тысячи, стремительно тающих, обжигающих кости ледяным пламенем осколков.
Раз за разом. Каждое мгновение. Каждый шаг живых. Каждый их вздох. Но приблизиться так и не смогли.
За холмом мелькнули, уверенно разгорелись далекие пока еще искры башенных огней замка.
Опал стальной статуей стоял на вершине холма. Замер, провожая ненавидящим, полыхающим зеленным пламенем бессильной ненависти, взглядом, удаляющуюся, недоступную ему пятерку всадников. Возле ноги хозяина, бешено мотал окровавленной головой, кусал, грыз землю Пес. Опал понимал, что эту схватку он проиграл. Ни каких ромбов, ни каких трансформаций, ни каких, опосредствованно, контактов с миром людей. Нужно бежать. Бежать вглубь жуткой территории, на которой мертвыми наростами стоят Покинутые города. Уходить к Стальным горам, к пещерам. Потому, что не сегодня — завтра, люди вернутся. Вернутся готовыми к встрече с ним. Обложат загонными отрядами. Сверкая ловчими сетями. Гоня валы холода, земли, огня впереди себя. И играя по их правилам, он проиграет. Он когда-то был человеком и знал, что люди не отступают. Никогда. Нигде. Ни пред кем. На место сожранных, убитых ударом кулака, загрызенных встанут другие. Люди всегда добиваются своего.
Живые. Самые трусливые и самые беспощадные существа. Надо бежать.
Всех, кто сейчас за его спиной видится багровыми пятнами боли, придется добить, даруя им легкую смерть. Ни каких полночных ритуалов и постепенного вытягивания жизненных сил. Вынужденное милосердие. Времени уже нет.
