— Будь ты проклят! — выплюнула она, крепче сжимая в руках клинки.
Тавис поднял свой меч с земли — тот выпал, когда боль пронзила его тело, и неуверенной походкой двинулся к последней из врагов. Девушка готовилась дать отпор, сил идти на встречу у неё не осталось.
Они сблизились. Два изнеможенных бойца готовились сойтись в последней битве. Оба выглядели так, словно прошли сквозь многочасовую бойню. Таковы последствия всего одного необдуманного страшного удара.
Начался обмен вялыми ударами. Клинки встретились, высекая искры. После каждого замаха, совершенно не тяжелые мечи заваливались, будто имели неимоверный вес. Оба воина дышали глубоко, с надрывом.
Это был бой силы воли и духа, а не мышц и скорости. Каждый взмах, каждое поднятие мечей давалось с великим трудом. Лишь взаимная ненависть двигала бойцами.
Как два слабых изголодавшихся волка в суровую зиму дерутся за последний кусок промерзлого мяса, так же остервенело двое бойцов попеременно вгрызались в оборону друг друга. Удар за ударом, секунда за секундой…
Крики умирающих аккомпанировали битве, их агония не прекращалась. Ядовитый шелест сухих листьев под ногами смешивался со звоном стали. Мертвый листопад не прекращался. Падающие листочки все норовили попасть под удар острого клинка.
В один миг фигура девушки раздвоилась, её темная копия отчаянно бросилась в атаку, занося клинки для решающего удара. Тавис растерялся, рука инстинктивно подставила меч для блока. Но темные клинки без сопротивления прошли сквозь преграду и рассеялись не причинив вреда. Он понял, что попал на уловку. И поздно было менять что-либо — настоящий клинок уже летел к цели. Сын вождя успел лишь скосить глаза, чтобы увидеть, как реальная сталь соприкасается с его рукой. Идеально отточенный меч вонзился в плоть будто в теплое масло, отсекая правую кисть. Рука вместе с мечом упала наземь, орошая мертвые сухие листья горячей кровью. Из обрубка хлынул ярко-красный фонтан. Удар был столь неожиданным, что даже боль появилась с опозданием на несколько секунд. Разум не желал поверить в такую потерю.
Но боль пришла, и вместе с ней нахлынуло понимание, что смерть стоит рядом, приняв образ плачущей кровью красивой женщины. Горечь поражения перебила страх гибели. Он не оправдал оказанное доверие. Попрал великую честь, дарованную ему. Не выполнил волю Хозяина.
Тавис пристально посмотрел на врага. В её глазах ему увиделось ликование. В них читалась уже свершенная месть и победа. Сын вождя приготовился принять смерть, ему не оставалось иного выбора.
Но высшие силы в этот раз распорядились иначе. Сила хозяина вновь неудержимым потоком влилась в его израненное тело. Яркое золотое сияние опять озарило окрестности.
Ликование на лице девушки сменилось страхом.
Стоя на коленях и прижимая к груди обрубок правой руки, Тавис улыбался. А как иначе — ведь Хозяин не оставил его.
Смертельный удар опоздал лишь на доли мгновения. Повторный взрыв золотого света не позволил завершить бой в пользу воина тьмы.
Новая волна боли задурманила разум одержимого, ещё один кусочек души безвозвратно сгорел в огне праведного гнева, но когда все прошло, Тавис увидел лежащую на спине девушку. Её тело содрогалось в судорогах, на месте красивых глаз зияли кровоточащие черные провалы. Парные клинки бесполезно валялись рядом с ней.
Сын вождя перевел взгляд на свою руку. Хозяин позаботился о его ране — сизо-багряный уродливый рубец возник на месте обрубленной кисти. Пусть теперь у него нет правой руки, но он все так же в состоянии исполнить желание Великого.
Тавис с трудом поднялся на ноги, его пошатывало. Он приблизился к лежащей девушке и поднял один из её великолепных клинков.
Её губы шевелились, произнося непонятные слова:
— Прокляни тебя Тьма, — шептала умирающая. — Прокляни тебя Тьма…
Сын вождя опустился на одно колено и вознес меч над врагом. Острый клинок направлен точно в сердце девушки. На кончике меча поселилась её гибель.
— Сосуд принадлежит Хозяину, — сказал сын вождя и нанес последний удар.
Черный клинок легко пробил броню аккуратно под левой грудью, найдя стыки между пластинами. Тонкий ручеёк крови окрасил антрацитовую одежду. Губы девушки перестали шевелиться. Последний выдох и жизнь покинула её.
Тавис поднялся и пристально посмотрел на север. Время не ждет. Нужно продолжить свой путь.
Глава 22
Безымянный. Первая боль
Ураган невозможной силы обрушился на золотой мир. Бережно созданные деревья, горы и реки искажались и рассыпались, будто мягкая материя под жаркими лучами молодой горячей звезды. Мир потерял равновесие, небо и земля менялись местами. Реальность сжималась, будто попав в ловушку черной каверны междумирья.
Безымянный стоял на пороге краха стремлений. Собственный пласт, лелеемый в мечтах и наконец созданный, истончался и терял границы. На плоти его мира возникали разрывы, словно рубцы на телах слабых смертных. Волны серой реки виднелись сквозь эти дыры. Обитатели пепельных земель норовили прорваться в новый для них мир, угрожая усложнить положение — независимые души в божественном пласте точно будут лишние.
А ещё была боль. Впервые за эри существования Безымянный ощутил подобное чувство. Настолько неприятное, что захотелось мгновенно оборвать связь с куклой. Кто же знал, что элементарное вливание силы в смертного вызовет столь мощный резонанс в созданном пласте реальности. Стало очевидно, почему по мирам не бродят сотни одержимых, навязывая волю богов — слишком опасное это занятие. Возможно когда связь с Соларом окрепнет, будет проще делать это, но сейчас нужно поступать осторожнее.
Смертный наконец-то приблизился к цели вплотную. Он был близок, как никогда раньше. Казалось, кукла может увидеть сосуд, докричаться до него, убедить в необходимости покорится воле бессмертного. Но нет! На пути одержимого появились выкидыши Тьмы, грозя прервать его жалкое существование. Миссия оказалась на грани провала.
— Это враги, — шептал Безымянный. — Убей врагов! Помешай им! Останови!
И начался бой. Темные смертные, будто жалкие букашки, замельтешили, пытаясь уничтожить одержимого. Стало очевидно, что самостоятельно это убогое существо не справится. Пришлось вмешаться. Конечно, божественная сила легко подавила потуги жалких магов, но цена оказалась слишком высока. Как бы в будущем это не сказалось на возможностях Безымянного.
Молодой бог задумался, нужен ли ему такой помощник. Спасение одержимого обошлось слишком дорого. В ответ на эти мысли, нить угрожающе натянулась. Одно желание и кукла лишится жизни. Но бессмертный справился с мгновенным порывом. Одержимый — единственное средство достичь поставленной цели, его нужно беречь. Наспех исцелив человечка, Безымянный взялся восстанавливать свой мир.
