Спрятав пудреницу, Юлечка закрыла глаза и, едва шевеля губами, позвала. Можно было даже и не вслух, а мысленно, но загадочным шепотом романтичнее. Она на секунду испугалась, что колдуны не отзовутся, как тогда, перед штормом, но тут же успокоила себя: вот дура, они же с ней только что говорили! Теперь всё точно пойдет как по маслу.
— Всё готово, у меня теперь свой дракон! — торжествующе прошептала Ю-Ю. — Он как ручной стал, он сделает для меня что угодно!
— Ты настоящая ведьма, — ответили ей. — Не медли!
Заслышав чьи-то шаги, Юлечка старательно согнала с лица довольную улыбку. Из-за угла, как всегда, ничего перед собой не замечая, вылетела Лизка-Сосиска.
— Смотри, куда прёшь, — огрызнулась Юлечка. Чего теперь церемониться-то, всё равно от Сосиски и от всех этих придурков скоро мокрое место останется. — Тоже мне, принцесса!
— Извини! — Лиза побежала было дальше. Но тут что-то звякнуло — тихо и очень знакомо.
— Ой, — Лиза затормозила так резко, что едва не упала. Что-то звякнуло снова. Ю-Ю поспешно опустила бубенчик в вырез футболки.
— Юлька, — тонким голосом сказала Лиза и почему-то ужасно покраснела. — Это же мой бубенчик!
— Я его в замке нашла, сегодня, — быстро парировала Юля. — Он был ничей.
— Там ещё птичка такая нарисована… — растерялась Лиза. — Южина, этот бубенчик у меня на зеркале лежал, мне же его Инго принес!
За Сосискиной спиной возник этот Филин. «Ну и человек, — подумала Юлечка. — Не глаза, а лазер. Ну ничего, фиг ему это теперь поможет! Попляшет он у меня!»
Филин блеснул на Юлечку очками:
— Бубенчик с птичкой? Юля, позволь взглянуть.
Юля колебалась ровно секунду.
В конце концов, дело в шляпе. Колдуны из кристалла ей все сказали. Бубенчик больше не нужен.
— Да пожалуйста, — и она протянула Филину кулончик.
— Так, — сказал Филин и поднес бубенчик к уху.
И замер.
Лиза испугалась — такое у него сделалось лицо.
А Филину показалось — знакомый голос загудел как колокол от горизонта до горизонта, раскатился, как эхо в горах, поднялся медным гулом до звезд. И что солнце потемнело.
— Ну, здравствуй, Глаукс, — проговорил голос, который он узнал бы из тысячи. — Наконец-то это ты.
Здравствуй, Глаукс.
Мы здесь.
Мы совсем близко.
Ты понимаешь?
Мы — это:
Ангст,
Паулина,
Фон Штамм,
И я, Коракс.
Ты слышишь меня? Я здесь.
Мы нашли способ открыть шар.
Мы скоро выйдем на свободу.
Готовься.
Слышишь?
Готовься…
— Боже мой, — растерянно произнес Филин. — Боже мой!
— Отозвался?! — ахнул Инго, мгновенно очутившийся рядом.
— Он с компанией, — ответил Филин. — Он с мутаборской свитой. Инго, он с теми, кто погубил твоих родителей!
Лиза отскочила и спряталась за Инго, а тот воскликнул:
— Филин, опустите бубенчик, они же вас слышат!
— Он говорит про какой-то шар, который они откроют и выйдут на свободу, — глаза у Филина из голубых стали серыми. — Инго, какой шар?!
Инго на миг застыл — и метнулся к штурвалу. Зильбер и кораблик хором возмутились:
— Ваше Величество, отставить!
— Убери руки от компаса, хулиган! А ещё король! Мы же к границе миров вот-вот подойдем!
— Извините, так надо, — Инго протянул руку и коснулся матовой поверхности, как будто подернутой инеем.
Шар должен быть прохладным и податливым на ощупь. Как плотно скатанный снежок.
Должен.
В следующий миг…
…Инго отдернул руку и без сил опустился на палубу.
— Зильбер, — глухо позвал он. — Он очень горячий. Раскалённый. Так надо?
Капитан помотал головой. Глаза у него нехорошо сузились, губы сжались в нитку. Все столпились вокруг штурвала, разинув рты.
— Зильбер, — проговорил Инго чуть громче, — этот шар — гадость. Это ужасная дрянь.
— Что ещё такое? — Зильбер нахмурился и потянулся к компасу. И так порядка на борту никакого! Из-за спины у Зильбера выдвинулся Амальгамссен и вытаращил глаза.
— Не трогайте, он жжётся, — предупредил Инго, но Зильбер уже успел взять шар в руки. Корабль только скрипнул:
— Кончайте ваши фокусы! Это вам не в мячик играть!
— Цыц, лоханка скрипучая! — отрезал Зильбер. — Сам виноват — столько прошёл и ничего не учуял.
— Капитан! — позвал «Гиппокампус». — Капитан, а почему опять берег впереди?
— Что-о?! — Зильбер выхватил из-за пояса подзорную трубу, но шарик из рук не выпустил. И не горячо ему, удивилась Лиза.
А капитан вдруг рявкнул громовым голосом:
— «Гиппокампус», ты спятил, что ли? Тридцать тысяч осьминогов, ты же всё это время круги вдоль берега нарезал, развалюха ты скрипучая!
— Я тут ни при чём! — оправдывался перепуганный корабль. — Сами говорите — с компасом непорядок, так нечего на меня валить! Я к границе миров шёл! А вы напустили на борт волшебников, а я отдувайся! И вообще, домой хочу! В Радинглен!
Не он один домой хочет, поёжилась Лиза.
— Чертовщина какая-то, — Зильбер сунул трубу обратно за пояс и уставился на шар. — Тоже мне, компас. И впрямь тёплый, — пробормотал он. — Не на солнце же он так нагрелся, тут не экватор…
— Тёплый?! — Инго дул на обожжённые покрасневшие пальцы. — Филин, кажется, вот он, шар этот, — обернулся он. — Что делать будем?
— Поглядеть дайте, — убитым голосом попросил волшебник, успевший прихватить полотенце. Он осторожно попытался обернуть им тёмный предмет и…
— Осторожнее! — крикнул Лёвушка.
Полотенце в руках Филина почернело и задымилось. Зильбер ловко выхватил шар.
— Что же мы везём-то, а, капитан? — Филин швырнул обгорелую тряпку за борт. Лиза чихнула.
Зильбер держал компас на отлете, как ядовитую тварь.
— Про волшебство вам виднее, — сквозь зубы сказал он, не отводя глаз от шара. — Нас ведь к тому же обратно в Ажурию несёт. Прямиком на эшафот, к деревянной вдове в объятья, надо полагать. Черти солёные!
— Да он не то чтобы совсем волшебный, — прогудел Амальгамссен, шаря по своим бесчисленным карманам и брякая инструментами. — Может, сломалось чего. Ну-ка…
— Не нравится мне, Филин, что они вас слышали, — мрачно сказал Инго.
— Сейчас всё узнаем и порадуемся, ох, порадуемся, чёрт меня подери, — Зильбер поглядел шар на просвет. Ещё хуже — под маслянисто-чёрной поверхностью тихо шевелилось и переливалось что-то похожее на горячий асфальт.
— Чего это у вас там завелось? — пробасил Амальгамссен. — Тварь какая, что ли? Когда я шар делал, всё чисто было.
