За углом Иво увидел потрепанную «Газель», из которой высокий мужик только что вытащил две картонные коробки. Теперь фургон был пуст. У стены возле кабины находился небольшой огороженный сеткой отсек.
Воспитанник слаш мгновенно переиграл план, по которому он хотел выйти через приемный покой под видом посетителя. Дождавшись, пока мужик скроется с коробками в подъезде, парень вскочил в фургон и притаился за сетчатой перегородкой.
Как он и предполагал, водитель не стал присматриваться – есть ли что-то внутри, он-то знал, что все оттуда вынул, а просто захлопнул двери.
Пару минут занял выезд, водитель негромко переговорил с кем-то на проходной, затем машина выбралась на дорогу, и теперь остро встал вопрос: как покинуть машину?
Почти сразу пришло и решение. На каждом, даже небольшом ухабе Иво бил ладонью по передней стене. Через минуту автомобиль остановился, и водитель, громко и вдумчиво кроя матом отечественного автопроизводителя, обошел «Газель» и открыл заднюю дверь.
Иво, ждавший этого, выскочил и, сопровождаемый криком: «А ну, стоять!» – рванул через дорогу.
Он был на Загородном проспекте – получилось, что водитель фургона еще и подвез его немного к цели. Пробежав метров сто и убедившись, что водила не собирается бросать машину и гнаться за ним, Иво замедлился и перешел на шаг.
Его терзало то, что из больницы пришлось унести ценный предмет – «цветок» сатра, и все наверняка решат, что он украл его. Для себя воспитанник слаш четко решил, что вернет взятое при первой же возможности.
До набережной Обводного канала он дошел без приключений. Огляделся – и понял, что или Маж что-то напутал с «узором» дейвона, или он сам неправильно интерпретировал его сигнал. Может, не через час, а через день? Или не на юг, а на север?
Каждый из этих вариантов имел право на существование и мог быть логично обоснован. Спрятавшись в тени одного из зданий на набережной, Иво задумался. Ничего дельного, кроме как стереть еще часть узора, чтобы вновь связаться с Мажем, в голову не приходило.
Рядом, грохоча и испуская клубы черного дыма, затормозила грязно-белая «шестерка». За рулем сидел смутно знакомый мужик, габаритами сравнимый с борцом сумо.
– Быстро садись назад! – крикнул он Иво голосом Атаниэля. – Или это ведро сейчас заглохнет и придется тебе его толкать, потому что стартера у него нет!
Воспитанник слаш подбежал к машине, с усилием открыл зад-нюю дверь и не успел ее еще захлопнуть, как автомобиль тронулся, – но не быстро и явно с натугой.
– На таких ужасных ведрах я никогда не ездил, – то ли похвастался, то ли пожаловался элохим. – Зато купил за пять минут и за пятнадцать тысяч рублей.
Вереск успел удержать закрывавшуюся за Тек-Чатом дверь и вломиться за ним в квартиру, сразу же защелкнув за собой замок. Маленький Часовщик упал на пол, придавленный ногой незваного гостя, и теперь прямо в глаза оборотню смотрела стоящая в коридоре жена Тек-Чата, полноватая ушастая дама с громадными, чуть ли не в пол-лица, совиными глазами.
Вереск никогда раньше не сталкивался с Часовщиками в экстремальных ситуациях и не представлял, как может себя повести эта женщина, поэтому просто тихо рыкнул на нее, и «желтая», заломив руки, упала на колени и зарыдала.
– Да замолчи ты, дура, – прохрипел придавленный Тек-Чат. – Кто это? Грабители?
Вереск поразился тому, насколько спокойно говорит Часовщик, словно не чувствует за собой вины.
– Это тот, кого ты предал, – сказал канадец и смутился, насколько высокопарно получилось. – Друг твоего бывшего друга, Атаниэля.
Понимая, что опасности от дамы не предвидится, Вереск наклонился и, взяв Часовщика за плечи, поднял его – Тек-Чат весил на удивление немного – и развернул. В грудь оборотню смотрел небольшой двуствольный револьвер.
– Аккуратно отпусти меня, – попросил Часовщик, дождался, пока Вереск выполнит просьбу, отошел на шаг назад, легонько толкнул «желтую» и сказал ей: – Иди поставь чайник.
Канадец смотрел на Тек-Чата не отрываясь. Ему сложно было примириться с самой концепцией предательства, но в родной стае ему часто говорили, что все, кроме маах'керу, склонны к измене и вероломству, особенно настойчиво предупреждая о сатра.
Но в жизни никогда ни с чем подобным сталкиваться Вереску не приходилось, и сейчас он старательно рассматривал маленького Часовщика, пытаясь найти в его лице следы какой-то особенной порочности.
Но Тек-Чат выглядел обыденно и даже слегка смешно из-за диковатой системы из полусотни линз, которая висела на резинке у него на шее так же, как у других висят простые очки.
– Зачем ты предал нас? – спросил наконец Вереск.
– У меня не было выбора, – спокойно ответил Часовщик. – Атаниэль попросил меня помочь, описал, откуда надо его забрать, но по своей дурацкой привычке не предупредил, что при этом я буду замешан в нападении на Одиннадцатый равелин. После вылазки, как только я немного поразмыслил, стало ясно, что из Петербурга надо уезжать. Без денег, без связей, бежать чуть ли не в исподнем, с женой и двумя детьми. Детей я отправил в Киев сразу, еще вчера. А сам пытался раздобыть денег и продать все, что у меня есть, когда позвонил Атаниэль и предложил мне выкупить его бизнес. Дурацкое предложение – но при этом отличный способ отомстить ему и достать денег. Повод тебе ясен?
– Ты мог сказать Атаниэлю, что он поставил тебя в плохое положение и переложить на него ответственность, – рассудительно заметил Вереск, не сводя глаз с дула револьвера.
Часовщик искривил губы в злобной ухмылке:
– Этот ребенок за себя ответственность взять не может, и жить ему в любом случае оставалось недолго. Я просто слегка выправил ситуацию и сделал так, что мое бегство из Петербурга будет чуть более комфортным.
– А при чем здесь Маж? Иво? Я? Уж нас-то с Иво ты мог не забирать!
– Все вы смертники! – зло выкрикнул Тек-Чат. – Я должен был оставить вас на свободе и ждать, пока вы придете отомстить мне? Нет уж! Встань лицом к двери, руки за спину.
Вереск сделал так, как было сказано. По шороху сзади он понял, что Часовщик спрятал пистолет в карман, тут же развернулся и со всей силы ударил предателя кулаком в лицо. Тот, не успев даже понять, что происходит, отлетел вглубь коридора и растянулся на полу.
Из руки его выпала веревка.
Оборотень подошел к нему, ощупал кожаную куртку на «желтом», вынул из внутреннего кармана револьвер и забрал его. Потом связал Часовщику вначале руки, затем ноги. Тонкого нейлонового шнура могло хватить даже на то, чтобы опутать маленькое тело «желтого» коконом.
– Ой… – выглянула из кухни жена Тек-Чата. – Ой-ё-ё-ё!
