— Не говоря уже об явной хромоте, — сказал Бенелаиус, — которую я заметил у Вас, господин мэр, когда вы вошли. Хромоте, которая, должно быть, вызвана тем, что Вы не принимали лекарств от подагры, которые я Вам выписал, а Джаспер принес. Могло ли быть такое, что Вы не принимали пилюль, потому что у Вас их при себе не было? Потому что Вы обронили их на полу пещеры, где был убит Гродовет, и где позднее пыль от них обнаружил Джаспер? Вы сказали, что доселе ни были в пещере, господин мэр. Итак, как же пилюли там оказались?
Фигура сбоку от моего хозяина начала дрожать, ее плечи сотрясались словно от приступа ужасной ярости. Пурпурные Драконы при виде этого зрелища взялись за рукояти мечей, а капитан Флим придвинулся ближе к мэру.
— Это все, господин? — спросил Флим, в чьем бесстрастном голосе послышались нотки гнева.
— Лишь одно, — произнес Бенелаиус. Волшебник снял с колен Грималкина и залез в карман мантии, откуда достал маленький металлический овал. Он поднял его вверх, и в слабом свете я увидел знак, выгравированный на нем.
— Это было найдено с пузырьком яда. Это знак Железного Трона.
Невыразимый словами вопль ярости начал клокотать в горле Тобальда, когда тот поднялся на ноги. То, что сначала невозможно было разобрать, спустя несколько мгновений превратилось в членораздельную речь:
— Ничтожество! Вечно сующий повсюду свой нос старый дурак! Ты должен был умереть первым!
— Думаю, если б так и случилось, для Вас всё прошло бы куда более гладко, — учтиво сказал Бенелаиус.
— Перед вами убийца и предатель, — провозгласил Линдавар. — Человек, решивший убить не только совет, но и весь город, всех тех людей, кто доверили ему свои жизни. И всё это во благо Железного Трона.
— Приказ из Сюзейла, — произнёс Бартхельм, чей низкий голос прозвучал, словно послание из Бездны, — гласит, что это чудовище должно быть казнено немедленно.
— Это был приказ Придворного мага, — сказал Бенелаиус.
— И всё будет исполнено, — промолвил капитан Флим и двинулся на Тобальда, который в приступе ярости выглядел словно паук, напившийся крови и собирающийся удрать от готового размозжить его кулака.
А затем случилось сразу несколько вещей. Я увидел, как кошки, сидевшие у жаровен, разом зашевелились, и низкие чаши рухнули вниз — угли ярко вспыхнули при этом в воздухе. Но их огни погасли, стоило жаровням свалиться на землю за пределами веранды. Всё вокруг погрузилось в непроницаемую тьму, и я услышал, как Пурпурные Драконы впустую хватали воздух, намереваясь помешать Тобальду сбежать.
Опоздали. Стул предатель стоял рядом с единственным выходом с веранды к болоту, а Тобальд резко вскочил сразу, как упали жаровни, воспользовавшись эффектом неожиданности и решив скрыться от преследователей в трясине. Сколько я ни старался, я не мог услышать его топот благодаря сталкивавшимися друг с другом и изрядно нашумевшими солдатами.
— Стоять! — скомандовал капитан Флим. — Свет! Кто-нибудь, посветите!
Спустя некоторое время, показавшееся мне вечностью, я сумел различить слабый свет, видневшийся в глубине дома, а затем оттуда появился Линдавар с прикрытым шторкой светильником, который постепенно начинал разгораться.
Несколько драконов сгрудились возле ворот, уставившись в быстро отступавшую тьму. Капитан Флим вытянул руку в перчатке и крикнул:
— Там!
Затем я увидел едва различимую фигуру Тобальда. Он двигался к Обширному болоту и, пока мы добывали свет, успел пройти почти сотню метров по трясине. Со стороны было видно, что мэр движется медленно, его ботинки увязают в чёрной жиже, но убийца продолжал двигаться дальше, прямо в сердце болота.
— За ним! — закричал капитан Флим, и его люди было ринулись исполнять приказ, спустившись на землю, но всех остановил Бенелаиус.
— Подождите! — сказал волшебник. — Не без света. Там повсюду карстовые воронки и зыбучие пески, — Линдавар передал светильник Флиму, но чем дольше я смотрел на болото, тем всё меньше я различал фигуру Тобальда, почти растворившегося во тьме.
Тем не менее, это не остановило капитана Тобальда и солдат, которые двигались по топи так быстро, как только могли. И если капитан не потеряет Тобальда из виду, я ничуть не сомневался, что они настигнут его.
Но затем свет фонаря начал тускнеть, и не от порывов ветра, а так, словно кто-то медленно уменьшал подачу масла. Флим на секунду остановился, чтобы разобраться в чём дело, но затем Рольф крикнул:
— Смотрите!
В том месте, где я последний раз видел Тобальда, что-то начало светиться, — насколько мне было видно, это фигура человека. Даже с сотни метров он выглядел великаном.
В синем холодном свете я увидел гриву длинных волос, ниспадавших с плеч, сверкавшую кольчугу на широком мускулистом торсе и ноги, по толщине не уступавшие стволам деревьев. Сверхъестественный свет словно бы подчёркивал черты лица мужчины: высокие скулы, рот, словно никогда не знавший улыбки, и глаза… скажем так, я молюсь о том, чтобы никогда более не взглянуть в них.
Он сам по себе выглядел жутко, а огромный топор, который мужчина совершенно без усилий держал правой рукой, только усиливал впечатление.
— Призрак Фастреда, — сказал Бенелаиус, и хотя я не услышал страха в его голосе, могу сказать, что волшебник был изумлен не меньше нашего.
Пурпурные Драконы застыли при виде этого, их фигуры были хорошо различимы в призрачном свете. Я также мог видеть Тобальда.
Он стоял всего в паре метров от призрака. Я так боялся призрака даже на таком расстоянии, что мог лишь представлять, что испытывает Тобальд в такой близости от Фастреда. Мэра почти залило голубым светом, исходившим от духа, и я увидел, как убийца вскинул руку, словно бы в попытке защититься от него. Так они и стояли лицом к лицу довольно долго. Затем призрак сделал шаг навстречу Тобальду.
Мэр, который, словно зачарованный, не отводя взора от глаз призрака, отступил назад. Руки предателя до сих пор были подняты так, словно он приветствовал разбойника.
Призрак надвигался, а Тобальд продолжал пятиться назад до тех пор, пока левый ботинок не завяз в трясине. Страх лишил мэра сил. Он не мог вытащить ногу, ему лишь удалось сделать шаг назад правой, и убийца окончательно увяз в болотной грязи.
Медленно предателя поглощала топь, но он не отводил глаз от неспешно приближавшегося призрака. Мэр ни разу не опустил взор, так и продолжал смотреть на Фастреда, который уже стоял с топором в руках прямо перед ним и наблюдал, как человек погружается всё ниже и ниже в болото.
Вскоре были видны лишь голова и руки Тобальда. Пальцы вяло пытались пошевелиться, пока их один за другим проглатывала трясина. Потом осталось лишь одно лицо, но затем исчезло и оно — это было похоже на небольшое ночное затмение, когда луну на тёмном небосклоне медленно поглощает тьма.
