— Да Зверем клянусь! Баба была! Настоящая!
— А лиса?
— Что лиса? Не было лисы!
— Так наврал про лису, получается?
— Да была лиса! Но в кустах баба, понимаешь?
— Где? — Сэт так неожиданно вмешался в разговор охотников, что те осоловевшими глазами смотрели на него, медленно моргали, не понимая, кто перед ними и что ему нужно. — Лису, говорю, где подстрелил?
— Да тута… В лесу нашем, — охотник махнул рукой. — У меня такого добра полно. Хочешь бабе на воротник, хочешь — на муфту!
— Та лиса где?
— Да на Чернобога она тебе? Дрянная была, — махнул рукой охотник. — Я только потом понял, что она того… бесхвостая. Порченая шкура! — охотник сплюнул под ноги от досады. — Только стрелу зря потратил.
— А девушка?
— Какая девушка?
Сэт, теряя терпение, схватил охотника за грудки и приподнял.
— А… эта-то девушка! — вспомни охотник. — Да не знаю я! Я глянул, что голая в кустах лежит…
— У неё шрам был? Волосы рыжие?
— Д-да… да, был шрам… Но я, Зверем клянусь, не знал, что она твоя… Клянусь, не посрамил и не трогал!
— Где она?
— Да откуда ж мне знать? Я подумал, что мёртвая и так её оставил.
— Помнишь, где?
— Ну да… откуда ж не знать родной лес, я тут уже…
— Веди.
— Что?..
— Веди, говорю, где девушку бросил!
***
— Вот тут я её видел.
Охотник показал на куст. За несколько дней после дождя смыло все следы. Даже трава в том месте, где была примятой, успела приподняться, напитавшись дождевой влаги. Он не чувствовал запаха, но точно знал, что она была здесь. Много ли на свете лисиц без хвоста, которые могут обернуться женщиной?
— Клянусь, что была тут! — охотник вскинул руки, надеясь, что не получит нагоняй от незнакомца, но, заметив, что тот больно занят рассматриванием сломанной ветки на кусте, осторожно спросил: — А она тебе что?.. Жена?.. Аль сестра?.. Тоже из этих… деревенских?.. Много наших девок погибло из-за княжьего войска… — вздохнул охотник. — Кого замучили до смерти, кто позора не снёс, да так и бросился в нашу речку, чтоб раз и насмерть. Ни боли, ни горя, — вспомнив, что говорит с воином, охотник вдруг опомнился. — Пощади! — и бросился в ноги. — Я князю Вару верно служу. Его воины — наши защитники, а девки порченные... ну что девки? Сами виноваты! Дура да и только!
Сэт поднялся, не обращая внимания на мольбы охотника, и пошёл к деревне, сам не зная, что ему отвратнее больше: охотник или он сам.
Глава 15
Вендиго (он же Виндиго, Микмак и т. д., англ. Windego) — сверхъестественное чудовище алгонкинских племен (в частности индейцев кри; на их языке это означает «зло, которое пожирает»). Существо, некогда бывшее человеком, в которого после поедания человечины вселился злой дух и в конечном итоге превратил его в кровожадного монстра.
Снег падал крупными хлопьями, покрывая землю колким ковром. Зима наступила в срок. Холодной стужей ворвалась в хилые дома Элкевона, загоняя жителей деревень по домам, чтобы там, прижавшись друг к другу у домашнего очага, сохранить те остатки летнего тепла, что всё ещё хранилось в банках душистым и крепким вином. Жизнь, казалось, покинула поля и леса, где ныне царствовала лишь вьюга, укутывая их меховым белоснежным плащом, сотканным из самых достойных снежинок такой красоты, что в целом мире не найдётся изысканней и тоньше их граней. Королева вьюга гордой и медленной поступью то прогуливалась меж голых деревьев, следя, чтобы на морозе не показалось ни оно живое существо, то, весело хохоча, проносилась по дворам деревенских жителей, то вырывая из рук людей ведро с ледяной водой, то сдувая кому с крыши на шапку снежную крошку. Она то забавлялась, будто ребёнок, то обращалась в строгую мать.
Дремая, вьюга лишь напускала во сне крупными хлопьями снег. Он падал ровной стеной, прикрывая землю. Не было ветерка, чтоб кружить снежинки в танце. Небо казалось молочно-серым, и нигде не проглядывал ни солнца луч. В некогда густом лесу, казалось, с приходом зимы стало пусто. Голые деревья выглядывали из-под снега тёмной корой. Их ветви припорошило снежной шапкой заботливой рукой зимы. И было тихо, покуда вороны, встревоженные вторжением в их покой, не разлетелись по небу, крича и грозно хлопая крыльями.
Из чащи леса, утопая по щиколотку в снегу, бежала девочка. Рыжие косы растрепались. Веснушчатое лицо раскраснелось на щеках и скулах, но оставалось бледным, будто кусок мрамора. В глазах девочки был страх, и слёзы едва-едва не катились по щекам. Она бежала так быстро, не оглядываясь, как только могла, будто стая волков гналась за ней, подгоняя острыми клыками. Рваные следы на снегу оставались за ней на радость преследователю. Не догонит — так отследит по ним без труда, и снегопад едва ли поможет беглянке.
Споткнувшись о корягу, девочка не удержалась на ногах и кулем рухнула на землю. Она затравленно оглянулась. Холодный воздух обжигал её горло на каждом жадном вдохе, но она не думала об этом. Всё её внимание, прикованное к преследователю, было лишь ожиданием неминуемого и ужасного.
Он вышел из зарослей прошлогоднего куста облепихи, будто предзнаменование дурного. Смерти, что притаилась в холодную пору. Глаза девочки расширялись от ужаса по мере того как существо, показываясь в весь четырёхметровый рост, приближалось к ней. Поначалу ей показалось, будто то человек бродит по лесу, хрипя от недуга. Покрытая густым мехом сгорбленная спина виделась ей ничем иным как меховым плащом, спасавшим путника от лютого холода, но, едва она приблизилась, как существо выпрямилось. Из меха показались плотно обтянутые кожей позвонки. Чёрные костлявые руки, непомерно длинные даже для такого тела, сломили тонкое деревце, вцепившись в ствол широкой пятернёй. Девочка побежала, не оглядываясь, будто думала, что так избежит ужасной участи. Что существо остановится, но…
Оно было здесь и шло прямо к ней.
Перевернувшись на спину, девочка пыталась ползти, обжигая снегом голые ладони до красноты кожи. Она никак не могла подняться, и как околдованная непрерывно смотрела на существо, порождённое войной и голодом. Вендиго видел в ней пищу — сладкое угощение в зимнюю пору. Узкая голова, похожая на волчью, была голой бело-желтой костью, и лишь в ушах начиналась шерстяная макушка. Пустые глазницы смотрели на добычу, не отрываясь. Вытянутая пасть, полная острых зубов, открылась, но не было из неё горячего дыхания, свойственного человеку, будто нутро его было таким же стылым, как эта зима.
Существо заревело, расправив руки, и потянулось когтями к девочке.
Девочка со страхом зажмурилась. Не хватило сил даже крикнуть от страха или с отчаянием позвать на помощь, используя последнюю надежду спастись.
Она услышала клекот и тяжёлые шаги, но смерть всё не приходила, как и не приходила боль. Девочка с опаской открыла один глаз, боясь, что костлявая морда окажется у неё перед самым носом, но заметила лишь спину незнакомого мужчины — он заслонял её собой, не подпуская вендиго. Незнакомец ничего не говорил. В его правой руке была боевая секира, которую он почему-то не пускал в ход. Вендиго вёл себя странно. Замерев на расстояние полуметра от мужчины, он смотрел на него, согнувшись. Длинные пальцы с острыми когтями-ножами слегка подёргивались в воздухе, будто вендиго ещё решался на что-то.
Из любопытства выглянув из-за спины незнакомца, девочка увидела, что в его левой руке зажат какой-то странный знак — амулет, сделанный из дерева. Мужчина показывал его вендиго, и тот, будто бы понимая, что перед ним, не решался нападать. Незнакомец ничего не сказал, но вендиго вдруг шевельнулся. Девочка вновь зажмурилась из-за страха и отвернула лицо, думая, что когтистая лапа в один взмах разорвёт мужчину пополам, но и этого вновь не произошло!
Вендиго опустился. Его рост вновь уменьшился втрое. Из-под меховой шубки едва выглядывала костлявая морда. Развернувшись, вендиго побрёл обратно в лес, оставляя на снегу следы от мехового плаща, стиравшего оттиск его животных огромных лап. Незнакомец опустил руку с амулетом, спрятав его под ворохом тёплой одежды, и обернулся.
