Я темная ведьма, и тот, кто решил, что может распоряжаться моей жизнью без моего на то согласия, должен заплатить.
Иначе просто невозможно.
Таков был закон, и я не собиралась его нарушать.
На просторной лужайке перед особняком все было готово к церемонии.
Ровные ряды стульев, на которых расположились в основном светлые. Черно-белая ковровая дорожка, ведущая к украшенной цветами свадебной арке. Рядом с ней уже стоял мой сияющий улыбкой отец — наверняка думал о том, какие выгоды ему принесет светлый зять и благосклонность самого императора.
Справа от отца стоял Лайтвуд, представительный Верховный светлых в официальном облачении: длинной вышитой золотом белоснежной мантии, узоры на которой раздражающе гармонично подходили к узорам, украшающим мое платье.
Рядом с Лайтвудом, справа, чинно выстроились в ряд сияющая Лили, бледный до синевы Сэмми (подозревает, что не зря я так радостно улыбаюсь?) и Бенджамин, уже где-то испачкавший белоснежный пиджак.
Ребекку я заметила не сразу, так далеко от остальной семьи она стояла.
Лицо у нее было… ну сокровище, а не женщина.
Кислое, недовольное, а как она на меня смотрела!
Как будто ее сын собрался жениться на лягушке или что-то вроде того.
Не сдержав сияющей улыбки, я посмотрела влево — матушка, ага, и Белз на месте.
Его сюрприз должен прибыть с минуты на минуту.
Надеюсь, тот, в зеленой рубашке (Зигмунд?), не подведет.
Оглядев двор, я увидела притаившуюся за углом особняка Вив, которую Лайтвуд явно не пустил к гостям, и — Лихорадку?
Вот это номер. А она-то как сбежала? Утром ведь я приходила ее проведать, Лихорадка была в стойле.
И часто она так сбегает погулять? К Лайтвуду? Или к Вив? Они сдружились?
Ощущение было таким, как будто Лайтвуд умудрился пропитать собой каждый, даже крохотный кусочек моей жизни, все самое дорогое отнять. Даже вот Лихорадку, невероятную дочь келпи, мой подарок, к которой я успела привязаться. От этого веяло такой безнадежностью.
Ну ничего… скоро… скоро все изменится. А пока...
Цветы, белые и розовые цветы вишни, были повсюду. Они увивали арку, лежали на ковровой дорожке, украшали стулья гостей и растянутые над нашими головами гирлянды. Над всем этим безобразием вились бабочки. Отвратительно.
Присмотревшись, я увидела, что все вокруг было усеяно не только цветами вишни. По свадебной арке вился плющ, а вдоль ковровой дорожки стояли горшки с мандрагорами. Развешанные повсюду цветочные гирлянды были украшены ростками аконита, болиголова и беладонны.
Красиво.
Я невольно залюбовалась, отыскивая среди невинных светлых украшений все новые и новые ядовитые растения, и сама не заметила, как оказалась прямо перед отцом.
Встала напротив Лайтвуда, опустила руки по швам.
Правой я сжимала все, что нужно для подклада: шпильку, испачканную моей кровью, увитую волосом отца (моего) и волосом сына (Бенджамина), а еще волосом Лайтвуда. Кроме того, я захватила пару веточек розмарина, украденного на кухне, — на удачу.
Теперь главное — дождаться подходящего момента.
Арка как символ перехода — удачное место для подклада, но если я подгадаю еще и переходный момент, заклинание выйдет по-настоящему сильным.
А дальше все будет зависеть только от меня: смогу ли я взять под контроль силу, которую призову, или всю столицу накроет тьма.
Поймав испуганный и предостерегающий одновременно взгляд Сэмми, я многозначительно улыбнулась и посмотрела на Лайтвуда.
Его взгляд… тяжелый, мрачный, собственнический.
От него по коже бегали мурашки и в ушах шумело. Я едва не забыла, где нахожусь и что собираюсь делать.
— Итак, — откашлялся отец, и я моргнула, приходя в себя “Да ты покраснела, сестричка!” — прозвучал у меня в голове насмешливый голос Белза. — Мы собрались здесь… ради свадьбы. Видит Проклятый, я не мог дождаться, пока этот день наступит. Как говорится, желаю долгой и счастливой семейной жизни — и неважно, сколько мужей, жен и убийств для этого понадобится. Лорд Лайтвуд… удачи вам. Начнем.
Отец принялся зачитывать из белой книги стандартную речь, которую на свадьбах произносили светлые, — что-то про любить, уважать, богатство, бедность (Проклятый упаси) и прочую тоску.
Закончив, он принял из рук Белза черную книгу — там было написано заклинание, которым обычно скрепляют брачные союзы темные.
Вот сейчас. Сейчас.
Я покрепче стиснула кулаки и приготовилась воткнуть обмотанную волосками булавку в столб арки. А затем — у меня будет меньше мгновения, чтобы произнести заклинание и взять вырвавшихся демонов под контроль.
Три, два…
— Подождите, — уронил Лайтвуд.
Отец удивленно на его уставился, на лице был написан ужас.
— Передумал? — прошептал он. — Да как же так?
Неужели?
Лайтвуд закатил глаза.
— Нет, не передумал. Сэмми, дай мне шкатулку, пожалуйста.
Он обернулся к старшему сыну и принял из его рук ту самую шкатулку, которую я видела в кабинете. Деревянная крупная, довольно тяжелая, как я помнила.
— Медея, — заговорил Лайтвуд, держа в руках шкатулку. — Ты изменила мою жизнь. Я люблю тебя. Ты невероятная, сильная и смертоносно красивая темная ведьма, которую я буду счастлив назвать своей женой. Потому раньше, чем это произойдет, я хочу преподнести тебе подарок.
Горстку пыли?
Лайтвуд положил ладонь на крышку, замок щелкнул.
— Я подумал, что подарок для сегодняшнего дня должен быть особенным. — Он открыл крышку. — Это прах Алмаза Смерти. Он твой.
Сердце пропустило удар. Как. Это... это невозможно. Как ему в голову пришло такое подарить?! Это же... уму непостижимо. Это бесценно.
По рядам пробежал шепоток, стоящие рядом родственники подались вперед, пытаясь заглянуть в шкатулку.
Прах Алмаза смерти.
Легендарного артефакта темных, который дарил своему обладателю мудрость и способности к предвидению. Тот самый, который неизбежно приводил к безумию и гибели.
Который был уничтожен во время Великой войны темных и светлых.
От которого остался только… прах.
Но это ведь… невозможно. Подарить такой артефакт — все равно, что подарить небо. Это одно из самых оберегаемых сокровищ светлых. Оружие, отложенное на черный день, если темные распоясаются.
Это… я просила его в подарок, но... не думала, что Лайтвуд воспримет это всерьез. Это ведь...
Лайтвуд улыбался, наслаждаясь шокированным выражением моего лица.
— Кхм… — откашлялся отец. — А шкатулочка-то пустая, лорд Лайтвуд.
Улыбка стекла с его лица.
— Что? — он заглянул в шкатулку, перевернул ее. — Как?!
Ну… как-как. А вот так.
— Медея? — мрачно спросил Лайтвуд, шагая вперед. — Что ты делала в моем кабинете?
По рядам гостей пробежал шепоток, Сэмми закашлялся, то ли пряча смех, то ли от удивления.
— Медея, — свел брови Лайтвуд.
— Да, дорогой?
Обычно это обращение заставляло что-то дрогнуть в его лице, но сейчас… сейчас он только сильнее сжал губы и шагнул ко мне. Остановился в одном дюйме, так близко, что я чувствовала его дыхание.
— Где прах Алмаза Смерти?
— Ну ты же все равно хотел мне его подарить, да?
— Где, — тяжело уронил он.
— Я его уничтожила, — выпалила я и попятилась.
Повисла тишина, где-то за особняком заржала Лихорадка, звук эхом разнесся над лужайкой. Вовремя это она. Владеет чувствовом момента.
— Что ты сказала? Повтори.
— Я думала, это пыль!
— Ее магия просто вышла из-под контроля! — воскликнул отец.
Хм, а я смотрю он взял это оправдание на вооружение. Вот только, кажется, не помогает. Судя по лицу Лайтвуда.
Матушка суетливо вытащила из рукава платок, горестно вздохнула и приготовилась изображать сердечный приступ или плач — по ситуации.
— Да как она посмела! — вспыхнула Ребекка. — Невоспитанная девчонка!
— Медея, — тяжело сказал Лайтвуд.
— Слушай, ну какой-то там прах…
— Ты понимаешь, какая это ценность?! Это редчайший единственный в своем роде артефакт. Это сокровище светлых, которое я готов был подарить тебе. Медея…
