— Да, это знает каждый первоклашка — получается зеленый цвет, — припомнил я. Кажется так.
— Умничка, хлебушек не совсем зачерствел, — натянуто улыбнулась Спинсриф. — А что будет, если смешать все цвета воедино?
Позади пахнуло ледяным холодом, который мгновенно добрался до внутренностей, разом превратив их в сосульки. Даже сердце пропустило удар.
— Черный, — произнес я. — Если смешать все цвета, получится черный цвет. Хочешь сказать, что Харон владеет всеми видами магии?
В этом мире каждому виду магии определен свой цвет или оттенок. У магии огня — красный, у Магии Теней — зеленый. И от основных «цветов» исходят оттенки, указывающие на родство «стихий».
У Корделии дернулась губа. Девушка попыталась привычно улыбнуться, но получилось через силу.
— Именно, — прошептала она, смотря поверх моей головы. — Поэтому он и является одним из сверхсильных сущностей во всем магическом мире.
Ага… И по каким-то причинам служит Хранителем Первого Круга Ада, фактически обитая в подвале резиденции демонов и Практиков. Как-то не похоже на то, что такое существо, которого даже Лилит, способная создавать заклинания, ранящие и убивающие драконов, добровольно готово оставаться взаперти.
— Он у меня за спиной, да? — уточнил я у Корделии.
— У меня аж копчик вспотел от одного на него взгляда, — поделилась своими переживаниями сумасшедшая магичка. — Глебушка… Может все-таки сбежим, а? Отступление, оно ж как наступление, только в другом направлении…
— Нет, — твердо произнес я. Ну, как твердо. Пришлось сжать в руках яйца, соль, муку и сахар (мысленно, конечно же), чтобы выглядеть уверенно.
Расчет прост и оттого опасен до безумия.
Если не убил сразу, если не напал со спины, то ему что-то нужно. Лилит он не трогает, хотя, так понимаю, может ее прикончить прямо сейчас.
Харон молча стоит за моей спиной.
И ждет.
Если придется драться, то в моем арсенале нет уже ставшего привычным и знакомым «Пожирателя Душ». Придется надеяться только на Магию Теней… И на то, что в этом круге есть заклинания, которые могут его если не уничтожить, то, хотя бы ранить.
Он медленный, да? Так сказала Лилит. Судя по всему, местные демоны и Практики так и обучались — бегали по Первому Кругу и считывали то, что видели, запоминая местные знания…
Ох, какой же сюр и психопатия. Вот только все это меньше всего похоже на бред сумасшешего. Скорее на то, что я вляпался в сборку мозаики с миллионами паззлов. И очень далек от того, чтобы собрать картинку целиком.
— Глебушка… — Корделия сделала шаркающий шаг назад. Потом еще один. И еще. — Ты не подумай, что я трусиха. Просто
— Какие же вы идиоты, — донеслось со стороны Лилит. — Его глаза горят Магией Тени. Взор Хранителя активировался, вам не сбежать отсюда — Круг опечатан. Ничто не поможет…
— Это мы еще посмотрим, — я неспешно, стараясь унять дрожь по всему телу и хоть немного согреть свой заледеневший богатый внутренний мир, повернулся к Харону.
Нас разделяло метра полтора — длина той части корпуса лодки, что начиналась от скалящегося черепа на носу и до того места, на котором стоял сам Харон. А дальше… Лодка будто бы терялась в черном тумане.
С такого расстояния старик с веслом меньше всего походил на легендарного деда Мазая. Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы душа улетела в пятки.
Он возвышался надо мной так же, как Голиаф над Давидом. Рубище, в которое он был одет, свисало с тела до самых ног, переходя внизу в туман. От этого складывалось впечатление, будто бы Харон сам соткан из черной дымки.
Но его одежды неимели рукавов. Я видел крепкие руки — не худые, но и не излишне мускулистые. Такие бывают у человека, который всю свою жизнь занимается одной и той же работой. Буквально не делает ничего лишнего. Его тело развивается до определенного уровня крепости, после чего будто замирает и сохраняется таким до тех пор, пока физические нагрузки либо не уменьшаются, либо не увеличиваются.
Кожа его рук имела серо-зеленый земленистый оттенок. Если бы не замысловатые татуировки черного цвета, из которых клубился такого же оттенка туман, можно было бы подумать, что передо мной воскрешенный мертвец.
Пусть нас разделяло совсем короткое расстояние, но даже так, смотря на Хранителя снизу вверх, я не мог разглядеть его лица. В темноте, что клубилась под капюшоном, яркими звездами горели два изумруда, что смотрели прямо на меня.
Нет, сквозь меня.
Я ощущал давление на собственный Источник, душу будто бы схватила невидимая рука. И эта самая мистическая конечность вертела мою несчастную душу, словно хотела рассмотреть ее со всех сторон.
Каждое его движение давалось мне колоссальной болью. Вот только произнести хоть слово, выдавить из себя хоть один звук, я просто не мог. Намереваясь поговорить с Хранителем, все, чего я смог добиться — только лишь вцепиться зубами друг в друга, а пальцами — в броню ладоней своих перчаток драконьего доспеха.
Все до единой клетки моего тела звенели от боли. Маготоки издавали загробный гул, как если бы были струнами расстроенной гитары. Не знаю, дышал ли я, но даже звука собственного сердца не мог расслышать.
Все вокруг меня будто замерло в предвкушении того, что должно случиться. Не было слышно ни Корделии, ни Лилит… Вообще ничего.
Затем все внезапно исчезло.
И сдавливание души, и напряжение, и боль…
Тишину Первого Круга нарушил мой истошный вдох, которому могли бы позавидовать самые ужасные твари на свете. Они-то используют такие звуки для того, чтобы запугивать добычу и подавать прочие знаки сородичам.
А я же просто вдохнул прохладный воздух демонического подвала. Господи-боже, какое же это наслаждение — просто дышать!
Сердце готово было в любой момент выпрыгнуть из груди и сбежать, но вместо этого продолжало ломиться сквозь грудную клетку. А последняя, падлюка такая, сдерживала важный для моего организма орган.
— Ты пришел сюда за знаниями, — голос прозвучал так, как будто на землю обрушились все раскаты грома вселенной.
На мгновение я оглох, подумав о том, что барабанные перепонки мои сейчас преставились. В мозг словно вонзились мириады игл, которые за мгновение ока прорвали защиту черепной коробки и прошли ее насквозь.
В носу что-то подозрительно захлюпало.
— Мне пришлось сюда прийти, — язык едва ворочался, будто внутри моего рта все связала победительница конкурса «Хурма Вселенной». — Случилось недопонимание и…
— Она, — весло, о котором я практически позабыл, ибо оно приобрело матовый черный оттенок и сливалось с одеждой Хранителя, — Голодна.
Рукоятка весла указала на Лилит, которая продолжала сидеть на корточках внутри своей ловушки. Сидеть и не двигаться! Я повернул голову, отчего едва не рухнул на пол — внутри меня все резко решило продемонстрировать процесс укачивания организма.
К моему удивлению, Корделия так же не шевелилась. Ее взгляд был устремлен на безликий капюшон Харона, одна нога занесена, чтобы сделать новый шаг назад… Но девушка так и застыла на одном месте.
Похоже, ощущения ледяного холода не только лишь игра воображения. Харон заморозил нас!
Понятное дело, что не льдом, это какая-то магия…
— Да, так уж вышло, что у моего демона проснулся Голод, — тщательно подбирая слова, объяснил я. — Мы не были к этому готовы, поэтому бежали куда глаза глядят…
— Это ты так думаешь, — в голосе Харона не было ни намека на эмоции. Если б не движение его весла и напоминающей конечность зомби руки, его сжимающей, то я подумал бы, что общаюсь со статуей.
Теперь рукоять смотрела на безумную рыжульку.
— Она привела тебя сюда, — прогрохотал Харон в моей голове. — Она знала как найти Ад. Она хотела сюда попасть.
И… во время нашего бегства я это уже понял. Вот только зачем Корделии нужно было попасть в Ад?
Но об этом можно будет выяснить уже позже, когда мы выберемся из Ада и обители Практиков.
— Мы не хотели нарушать ваш покой… — начал я, но черное весло уставилось мне прямо в лицо.
