— Ух ты! Удобно.
Он подтолкнул ко мне ворох, и я вытянула первую карточку.
— Так, господина Фиала мы посадим… посадим, — я пошарила глазами и взяла следующий пергаментный клочок, — рядом с господином Летолуччи. Они смогут обсудить ситуацию с резким повышением цен на укрепляющие корма для ящеров, раз оба любят участвовать в гонках.
Кроверус чуть подумал и кивнул.
— Хорошо, согласен. Тогда слева посадим Плюса.
— Ни в коем случае!
— Почему?
— Вы забыли, что он терпеть не может оранжевый! А господин Фиал (это ведь тот старичок, что сидел через два дракона от мейстера?) огненно — рыжий, к тому же надел в прошлый раз оранжевый фрак, а к нему янтарные запонки и попросил заменить вино на апельсиновый сок. Случай явно не единичный, у него слабость к этому цвету.
Кроверус признал правоту и внёс следующее предложение. Его я одобрила. Дальше дело пошло бодро. Мы обсуждали, советовались, меняли местами, пересаживали, спорили и находили консенсус. В общем, вошли во вкус. Это напоминало игру. В глазах дракона вспыхивали огоньки, а на губах играла редкая и оттого особенно приятная улыбка. А потом наши пальцы встретились на предпоследней карточке. Кроверус убрал руку, уступая мне право. Я перевернула карточку, и улыбка померкла.
Грациана.
Вслух никто ничего не произнёс, но надпись подействовала, как вопль. Недавняя веселость дракона испарилась бесследно.
— Думаю, вот тут будет в самый раз, — сказала я, делая вид, что не заметила напряженности, и подтолкнула карточку в одну из двух оставшихся позиций.
— Нет.
Я удивленно подняла глаза:
— Что значит «нет»? Посмотрите, всё сходится. Последнего посадим вот здесь, и пасьянс сложен.
— Грациана садится там, где пожелает, — сказал Кроверус, поднимаясь. — Она на это не согласится.
— Поправьте меня, но разве не вы хозяин вечера?
Ответом был мрачный взгляд.
— Она всегда выбирает место справа от мейстера.
Кроверус на моей памяти ещё ни разу не назвал мейстера отцом, я уж не говорю «папой».
— Готова спорить, мейстер Хезарий от этого не в восторге. Мы так хорошо рассадили остальных, взгляните.
Кроверус покосился на разложенные карточки и заколебался.
— Не станет же она устраивать из‑за этого сцену.
Что‑то в его выражении подсказало: станет, и глазом не моргнет, если сочтет это необходимым. Но дракон наконец кивнул.
— Хорошо. Здесь. — И когтем подвинул карточку точно на указанное место.
* * *
— Это катастрофа!
— Это васильки.
— И я о том же! Кто украшает праздничную залу васильками?!
— Хоррибл. Он предпочитает эти цветы всем остальным.
Следующее возражение застряло у меня в горле. Обижать слугу категорически не хотелось, но и оставить всё, как есть, было выше моих сил. Васильки! Серьезно? В голову пришла спасительная идея.
— Знаете, — осторожно начала я, — по дороге сюда я слышала про некую пятнистую гниль, поразившую васильковые поля в радиусе сотни миль…
Кроверус поднял глаза к потолку, прикидывая, и вздохнул:
— Я слышал цифру в тысячу миль.
— Думаю, ваша информация более точная. Значит, розы и лилии?
— Раз нет другого выхода…
— Отлично, теперь менестрели…
— А с ними‑то что не так?
* * *
Когда заглянул Хоррибл, я стояла на коленях (подложив под них подушечку — полы в зале жесткие, так и до синяков недалеко), молитвенно сложив руки.
Дракон сидел на стуле напротив, закинув ногу на ногу, и морщился:
— Нет, никуда не годится, больше почтения!
— А я что делаю? — возмутилась я, вскакивая. — Признайтесь, вам просто нравится смотреть на меня в таком положении. Скоро плиты тут протру, а вы всё недовольны! Или, по — вашему, мне разорвать платье на груди и посыпать голову пеплом?
Взгляд Кроверуса остановился на моём вырезе, словно оценивая предложение.
— Всё в порядке? — раздался позади неуверенный голос.
Я резко повернулась.
— Да! Просто господин Кроверус ничего не смыслит в почтении. Как и в десяти формулах драматического жеста.
— Горшку нет дела до твоих формул. — Дракон тоже вскочил и щелкнул пальцами. — Он раскусит игру на раз! Вот ужас тебе отлично удаётся.
Я выпятила подбородок и скрестила руки на груди.
— На что это вы намекаете?
Дракон встал напротив в такой же позе.
— Что не нужно переигрывать.
— Это я‑то…
Слуга вымученно покашлял. Мы с Кроверусом одновременно повернули головы:
— Что?!
— Не желаете ли отобедать?
— А что, уже время обеда? — удивился дракон и, прищурившись, посмотрел в окно.
Солнце висело низко над горизонтом.
— Скорее ужина, — сообщил Хоррибл.
Я тоже удивилась. Надо же, как быстро пролетело время. А что самое поразительное, головная боль и прочие неприятные ощущения, мучавшие меня по пробуждении, ни разу не дали о себе знать.
— Голодна? — деловито осведомился Кроверус.
— Не отказалась бы, — призналась я.
Дракон повернулся к слуге:
— Принеси. И захвати плед. Лучше два.
— А плед зачем? Я не замерзла.
— Увидишь.
Перед уходом слуга бросил любопытный взгляд на стол, где были выставлены карточки и ящеры — оригами, которых Кроверус сложил, пока я набрасывала список композиций для менестрелей (за основу взяла композиции Мадония Лунного. Конечно, наемные музыканты не смогут вдохнуть в них то же волшебство, что и принц, но, уверена, даже в простом исполнении они выигрышно оттенят вечер и привнесут гармонию).
Когда Хоррибл вернулся, Кроверус молча забрал еду и сделал мне знак следовать за ним. Заинтригованная, я и не подумала возражать.
— Куда вы меня ведёте?
Дракон лишь загадочно повел плечами.
Про рыбу, малину и жаркие споры
В деле сбора ягод пригодилась бумага, в которую был завернут кусочек сахара. Уинни сделала из неё кулёк, предварительно подобрав пальцем прилипшие сладкие крупицы. Она серьезно проголодалась, поэтому вскоре уже не столько собирала малину с ежевикой, сколько ела их прямо с куста, забыв об осторожности. Колючки отчаянно царапались, а пальцы почернели от сока. Но одними ягодами не наешься, поэтому некоторое время спустя она решила разузнать, как обстоят дела у Марсия с рыбой.
Вернувшись на площадку, Уинни обнаружила, что он ещё не вернулся. Грифон встретил её появление с интересом, который тут же угас, когда выяснилось, что в руках у неё ничего, кроме несъедобных ягод, подозрительных даже на вид. Ни тебе только что освежеванного остро пахнущего кровью опоссума, ни всё ещё трепыхающейся крысы с разорванным горлом. Впрочем, с охотой Каратель и сам отлично справился бы. Главное, отвяжите от колышка. Он мог с легкостью вырвать штырь из земли, но считал такой жест неуважением по отношению к Хозяину.
