Шум в ушах, звон в голове. Хм… И в туалет я больше не хотела…
Я стояла перед огромным зеркалом в дорого обставленной уборной. Даже унитазы, казалось, были золотыми.
Одежда моя, напоминавшая больничную пижаму, была забрызгана кровью. Костяшки болели изрядно, и существовала возможность, что алая жидкость все же не моя, так как физически ран я не чувствовала. Зрачки были расширены, губы ощерились в жестком оскале, на голове полный бедлам — волосы всклочены и стоят дыбом. В общем-то, выглядела я как классическая маньячка из фильма ужасов. Что ж, тем лучше для меня. Жаль, топора в руке нет. Ну, или чего-нибудь огнестрельного. Что ж, будем исходить из того, что есть. Маклин вырвала меня из рук моих мучителей, явно попутно набив пару симпатичных и не очень мордашек. Теперь меня должно озарить гениальной идеей, которая является частью Плана по спасению.
Я стояла и ждала. В воздухе разливался сигнал тревоги, который до сих пор мне счастливо удавалось игнорировать, уж больно резал он слух. Часики тикали. В голове была пустота.
Не спеша, вымыв руки и заплетя кое-как косу, завязав ее куском оторванной от рубашки полоской, я скептически разглядывала себя в зеркало. Как ни приводи одежду в порядок, менее больничной казаться она не будет. Внешность я изменять не умею, а выбираться как-то нужно.
Честно говоря, выходить из уборной мне было страшно до ужаса. Я ожидала толпы бессмертных с оружием наперевес, ждущих меня в предвкушении скорой расправы, чтобы скрутить и вернуть на стол пыток….
А там стоял Он. Высокий черноволосый, чертовски красивый, пахнувший свежестью первого чистого снега мужчина с печалью во взгляде…
Задыхаясь, я отступила назад, чтобы не упасть на ослабевших ногах, и уперлась спиною в стенку. Перед глазами стало стремительно темнеть, но огромным усилием воли мне удалось остаться в сознании.
— Десмонд… — губы отказывались шептать это имя. — Но как…
Почему я не бросилась к нему на шею, почему не заключила в объятия самое дорогое мне существо…
За спиной бессмертного стоял Первый Лорд с горсткой слегка потрепанных телохранителей. Его лицо выражало надменность и превосходство. И самую чуточку растерянность. Похоже, он не ожидал, что такая слабая девушка, как я, окажет какое-либо физическое сопротивление.
— Зачем ты позволила поймать себя, Маэль? — Этот родной голос я не могла перепутать ни с каким другим. В нем скользнул и угас отголосок той боли, что сейчас бушевала во мне, не находя выхода наружу. Я отказывалась верить своим глазам, ушам, всему тому, что разрушало мой только что обретенный внутренний мир до основания.
— За что? — все, что удалось выдавить мне, пересохшими губами.
— Ты сделал свою работу, Десмонд. Теперь отойди и предоставь нам разобраться с носительницей древа.
Вот, кто я для него, безымянный сосуд. Для этого положившего свою и чужие жизни на алтарь своим идеям бессмертного. И, выходит, для его сына, отводящего глаза и молча уходящего куда-то в сторону.
Как он мог?! Оставить меня одну, бросить, позволить думать, что он умер, а сейчас без объяснений вновь покинуть на тех, кто будет мучать и пытать. И за все это платила не только я… Сколько было боли, столько агонии, напрасные жертвы дорогих мне друзей…
Сейчас я ненавидела его. Чистая, ничем не замутненная ненависть окутывала мой разум.
Обман, везде одна лишь ложь и обман. Была ли хоть капля истины в наших отношениях? В его словах, шептавших мне о любви. В тех минутах, что он провел рядом со мной. Возможно, он верил или хотел верить в свои чувства. Но в итоге они так ничего и не стоили. Всего лишь пустой звук. Тот, кто не мог предать, сделал это… Презираю…
Древо, спавшее все это время во мне, словно всколыхнулось от переполнявших тело эмоций. Оно будто питалось ими, поглощая мое отчаяние. Я словно наяву увидела, как по корням его текут волны темной энергии, вливаясь в необъятный ствол. Как пульсирующим темным светом полыхает крона, тревожно шелестя листвой. Как стремительно набухают на ветвях алые бутоны, лопающиеся от густой вязкой жидкости, так похожей на кровь.
— Будьте вы все прокляты!
Я выдохнула это в полной тишине. Кажется, мои губы скривило подобие улыбки. Что-то со мной явно было не так. Я ощущала себя больше и сильнее всех этих никчемных созданий, копошащихся передо мной как насекомые. Хотелось раздавить их… Я даже не помнила, зачем. Впрочем, это уже было не важно. Я просто могла.
В глазах Первого Лорда мелькнул ужас. Его телохранители, опустив оружие, медленно отступали назад. Возможно, это лишь мне казалось, что медленно, а они пытались бежать. Поздно.
Бутоны на древе лопнули все разом. Алая жидкость стремительной рекой заливало пульсирующий темным светом ствол древа. Его корни, кора, все поглощало эту вязкое вещество со вкусом крови, который ощущался все отчетливей. Древо шагнуло в мое сознание, и я открыла ему все двери. Оно действительно еще не вошло в полный рост своей божественной сущности, но уже было сверхсуществом, которое гораздо лучше моего простого человеческого разума знало свои возможности. Я четно осознавала, что могла сопротивляться, чувствовала, что стоит мне настоять, и все вернется на свои места. Но зачем? Впервые мне захотелось отпустить контроль и посмотреть, что будет.
— Вы так хотели разбудить меня, жалкий ночной народец. Так что же вы боитесь? — Древо говорило моими губами, моим же голосом. Вот только никогда не было в нем таких интонаций и такой силы, от которой стены в помещении дрожали, будто от землетрясения. — Вы надеялись управлять Божеством? Думали, что я еще ребенок, не познавший себя, и буду послушной марионеткой? Что ж, ваши лица говорят мне, что понимание пришло, но слишком поздно. Вы ошибались во всем. Возможно, стоит напомнить вам всем, откуда ваша сила брала свое начало. И кто породил вас…
Более страшной в своей простоте картины я еще не наблюдала. Как послушные овцы бессмертные шли к моему телу, добровольно отдавая свою кровь. С каждой новой каплей, с каждым глотком темная пульсация силы внутри меня становилась все ощутимей. Древо брало не просто составляющую жидкость организма, оно выпило саму сущность бессмертного. То, ради чего они и затеяли все это, пытаясь избежать смерти. Последним шел Первый Лорд. Он изо всех своих сил пытался сопротивляться еще не окрепшему Божеству, но даже сейчас, лишь в начале своего пробуждения, оно было сильнее его. Бессмертный подставил свою руку, а не шею в знак покорности, как сделали остальные. Это все, на что хватило остатков его воли.
Вот только это не меняло самой сути. Древо лишь усмехнулось моими губами и вцепилось в его запястье выдвинувшимися тонкими клыками, намеренно жестоко разрывая кожу и жадно глотая драгоценную кровь сильнейшего из мною виденных бессмертных. Когда оно закончило, передо мной остался стоять уставший, лишенный сил мужчина, на трясущихся ногах отошедший к тем, кто уже познал его участь. В глазах их больше не было даже желания жить. Пустые оболочки, лишенные сути своего существования. Древо не убило ни одного из бывших бессмертных. Оно наказало гораздо страшнее, превратив этих могущественных созданий в людей.
