«Слушай меня, – мысленно сказал юноша, обращаясь к невидимой силе. – Я не знаю, кто ты, но отныне решать, что делать, буду я, а не ты. Понял?»
В ответ он получил расплывчатый образ, от которого сквозило неприкрытым сомнением: «Посмотрим…»
Отчаянно цепляясь за ветки, до которых мог дотянуться, Нир пытался выбраться на берег, но ничего у него не получалось – хлипкие веточки редких кустов ломались в руках. Густая жижа то и дело попадала в рот, заставляла отплевываться – вкус был омерзительным, а о запахе и говорить не стоило. Святые Трое, ну как он попал в это проклятое болото?! Вот что значит неумение ходить по лесу! Шел себе куда глаза глядят и забрел сюда. Не успел оглянуться, как под ногами захлюпало. Попытался выбраться на сухое место, но вскоре понял, что заблудился. Буквально в нескольких шагах от берега оказалась глубокая яма, куда юноша и провалился. И теперь отчаянно боролся за жизнь, с каждым мгновением все яснее понимая, что обречен проиграть.
До этого происшествия в течение трех суток Нир шел на север, сбивая ноги в кровь и останавливаясь, только когда сил совсем не оставалось, – спешил поскорее добраться до Илайского перешейка, к войскам принца. На окружающее юноша мало обращал внимания – большую часть пути он размышлял о случившемся с ним и о происходящем в каверне. Незадолго до гибели графа Мертвый Герцог при помощи кристаллов связи распространил среди высокопоставленных сотрудников второго аррала информацию о «кукловодах». Ло’Тарди не стал скрывать этих сведений от своего ученика, хотя и попросил его не распространяться об этом. Нир был просто потрясен, узнав, что творится в Игмалионе уже который год. Нет, он и раньше знал, что на родине далеко не все в порядке, но о подобном кошмаре и подумать не мог. Выходит, все эти бунты не просто так? Выходит, за ними стоят некие могучие маги? Чужие маги? В душе Нира зародился гнев – холодный, расчетливый и безжалостный. Никто, кроме богов, не вправе указывать людям, как им жить! Никто не вправе держать целую страну в черном теле! Значит, их каверне просто не позволяют развиваться, сдерживают развитие, возвращая в первобытное состояние каждый раз, как только цивилизация достигнет определенного уровня развития? Что ж, те, кто за это отвечает, поплатятся. Юноша поклялся богам и самому себе, что приложит для этого все свои силы, чего бы это ни стоило.
Он как раз продолжал размышлять о «кукловодах», когда забрался в болото. Неужели его жизнь закончится так глупо? Нир не выдержал и разрыдался, совершенно по-детски – все равно никто его не видит. Нет в этих диких местах людей, никто не придет на помощь. Слезы стекали по щекам, прокладывая в грязи светлые дорожки. Из горла вырывались судорожные всхлипывания. Однако юноша сдерживался, стараясь поменьше шевелиться, чтобы не затянуло в трясину. Кончиками пальцев он цеплялся за последние уцелевшие веточки небольшого куста и понимал, что выбраться без посторонней помощи шансов у него нет.
Хотя Нир и старался не двигаться, но все равно ощущал, что медленно погружается все глубже. Отчаяние постепенно заполняло душу юноши, он глухо всхлипывал – умирать очень не хотелось. Он прожил так мало! Ему всего девятнадцать! На поверхности трясины появились пузыри, раздался странный звук, похожий на хлюпанье. И тогда Нир в отчаянии закричал, вложив в этот крик всю свою жажду жить.
Ветки куста, за которые держался Нир, угрожающе затрещали, грозя сломаться. Он с ужасом посмотрел на них, понимая, что, если они оборвутся, – все, смерть. А смерть в болоте легкой не бывает. В этот момент на берегу болота шагах в десяти от тонущего юноши раздвинулись заросли, и оттуда выскользнул огромный черный карайн с всадником на спине. Этот всадник скатился на землю, подхватил валявшуюся неподалеку длинную лесину, рухнул на живот, змеей прополз вперед и протянул палку Ниру. Тот судорожным усилием ухватился за самый конец, с трудом выпустив ветви – пальцы не разгибались.
– Держись, парень! – крикнул неизвестный. – Только не отпускай!
Нир ничего не ответил, боясь нахлебаться болотной жижи, но еще крепче вцепился в скользкую лесину – это был шанс выжить, не иначе как предоставленный Троими. И только оказавшись на берегу, юноша задался вопросом: откуда здесь взялся этот неизвестный и кто он вообще такой. Обычный на вид юноша, разве что черноволос и смугловат, что было нетипично для Игмалиона. Однако вскоре Ниру стало не до разглядывания спасителя – на него накатило ощущение пережитой опасности, и он по-детски заревел, уткнувшись лицом в колени.
– Ну-ну, парень! – раздался еще один, довольно грубый голос. – Все уже, не реви как девчонка. Мужчина все-таки.
С большим трудом юноша заставил себя успокоиться, хотя губы еще тряслись, и снова посмотрел на спасших его людей. Второй оказался постарше – лысый одноглазый мужчина в смутно знакомом черном комбинезоне. Грязном и потертом, но все равно аккуратном, что было удивительно – мало кто способен после похода по дикому лесу сохранить одежду в таком виде. Для этого нужен немалый опыт. И только тогда до Нира дошло, что это за комбинезон. Он похолодел: форма отряда Невидимок! Да любой Невидимка скорее охотно прирежет варла, чем будет спасать! Если узнают, что Нир из второго аррала, будет худо. Либо удавят, либо бросят в чаще, где в одиночку ему не выжить.
– Кейт, ты как его нашел? – обратился одноглазый к черноволосому юноше.
– А это не я, наставник, – пожал плечами тот. – Это Тень. Вдруг встрепенулся, прислушался и ринулся куда-то через заросли. А когда я понял, что человек в болоте тонет, меня как подбросило – сам однажды едва не утонул, знаю, каково это. Спрыгнул, схватил первую попавшуюся палку и протянул ему…
Одноглазый озабоченно покачал головой, о чем-то ненадолго задумался, а затем повернулся к Ниру и спросил:
– Тебя как зовут, парень? Откуда ты?
– Нир, ой, извините, Нирен ло’Хайди. С крайнего востока каверны.
– А, дворянчик… – с презрением протянул одноглазый. – Смотри мне, попробуешь права качать, так сразу по шее получишь.
Юноша ничего не ответил, однако вспыхнул как маков цвет, почувствовав себя оскорбленным. С немалым усилием он заставил себя промолчать – эти люди спасли его, к тому же он слышал раньше, как Невидимки относятся к сословным различиям.
– Какой из меня дворянин… – глухо сказал он. – Так, нищета подзаборная, только что имя дворянское. Ни дома, ни денег, а теперь еще и податься некуда…
– Почему?
– Наставник погиб. Мы с герольдами ехали, позади. Нас обстреляли из зарослей. Из тяжелых луков! Всех положили…
Юноша всхлипнул, вспомнив, как очнулся посреди трупов.
– А ты как выжил? – удивленно поинтересовался одноглазый.
