— И что же там стряслось? — наморщился Ланс.
— Мне велено говорить только с сэром Андреем! — ответил мальчишка, шумно втянув воздух.
— С сэром, понимаешь, Андреем, понимаешь!.. — Ланс развернулся, махнул гонцу рукой, приглашая следовать за ним, и поплелся в дом, шаркая по утоптанной земле босоножками. — Почему меня не называют сэром?..
Проснулись все: Андрей, Родган, Надя, Валиус и даже невесть откуда взявшийся Безмолт (и когда он успел вернуться?). Хмурясь сильнее обычного, Родган строго спросил:
— Что за послание тебе велели передать?
Мальчишка неуверенно оглядел присутствующих, решая, стоит ли говорить то, что велели, при них. Наконец он сделал выбор:
— Сэра Андрея просят как можно скорее вернуться в Ламар, — отрапортовал юнец.
— Гм, а зачем?
— Не знаю, — скуксился мальчишка.
Валиус задумчиво потискал свою бороду, Родган по-прежнему хмурился, Ланс кутался в покрывало и, казалось, с самого начала глубоко наплевал на полуночные беседы. Надя переводила взгляд то на Родгана, то на Валиуса.
— А что вы все задумались? — прервал тишину Безмолт. — Коли уж послали мальчишку, отрывают от учебы, срочно просят явиться — что тут думать?
— Действительно, — согласился Родган. — Думать здесь не надо. Надо ехать.
— Только без меня, — возразил Ланс. Он уже спал и рисковал в любое мгновение свалиться с шатающихся ног. — Я буду спать…
— Мы отправимся завтра, — сделал Родган ненужное уточнение.
Надя накормила юного гонца, постелила в комнате молодых людей и погасила свечи. Проснувшись, команда спасателей мира позавтракала и, распрощавшись с кузнецом, выехала на дорогу в Ламар.
— Рады видеть тебя, Андрей! — Бальтон был неподдельно рад, о чем и сказал. Андрея даже немного смутила теплота, с которой его встречали старые знакомые.
— С возвращением, молодой человек! — Манкин пожал юноше руку.
— Приветствую вас, сударь! — веселился Гарни. — Не хотите ли отобедать у меня?
— У меня! — воскликнул Ральф.
— Меня! — тут же подхватил Фавор.
Гостей встретили, как полагается, с хлебом и солью. Но проблемы насущные нужно решать по мере их поступления и как можно скорее, чтоб не забивать ими собственный разум, поэтому слово взял Родган:
— Что у вас произошло?
Мэр кивнул, позволив куратору объясняться за всех.
— Дело в том, судари, что мы сами толком не знаем, — проговорил Бальтон. — Несколько дней назад в Толе заблудился очередной грибник (и откуда они грибы по весне-то берут!), но, в отличие от предыдущих бедняг, грибник не потерял память. Прибежав в город, он рассказал, как маленькие зеленые человечки, похожие на троглодитов, изловили его невидимой сетью и велели передать сообщение для пришельца Андрея, которому уготовано спасти Арманнис.
— Какое же сообщение? — нетерпеливо спросил Ланс.
— «Альфа Центавра — Земля: братья по разуму», — процитировал Маркус Бальтон.
— Чепуха какая-то, — заметил Ланс.
— Было сказано, что землянин поймет сообщение, — добавил куратор.
Все взгляды переместились на юношу.
— Ты понял, что они хотели сообщить? — спросил, наконец, учитель.
— К-кажется, понял, — кивнул Андрей.
Он запрыгнул в седло и пришпорил коня.
— Куда ты! — хором воскликнули Ланс и Надя.
— В Тол! — прозвучал ответ.
Маг и девушка незамедлительно оседлали своих скакунов. Поднимая дорожную пыль, они помчались следом и вскоре нагнали юношу.
Андрей скакал туда, откуда начались его приключения в чужом мире. Ветер хлестал по лицу, играл отросшими кудрями, завывал в ушах. Ветер нес предчувствие.
В этот раз предчувствие казалось хорошим.
На опушке коней пришлось оставить: лес был настолько густым, что продираться через него верхом не представлялось возможным. Оголив мечи, троица рубила ветки направо и налево, расчищая проход сквозь заросли высоченных деревьев и колючих кустарников. Углубившись в чащу, Андрей потерял ориентацию. Он подумал, что было большим безрассудством вот так просто входить в Тол, где некоторые блуждают неделями. Но как только он поверил, что заблудился и завел друзей бог знает куда, впереди показался просвет.
Они вышли на обширную поляну, заросшую лишь невысокой травкой. В центре поляны за бревенчатым забором стоял деревянный терем с резными ставнями на окнах. Стекла у терема отчего-то были черными, точно закопченные или, чего гляди, тонированные.
У отворенных ворот их ждали. Подойдя поближе, Андрей пригляделся и неспокойно сказал:
— Гоблины какие-то.
— Это орки, — выдвинул свою версию Ланс.
— Троглодиты или упыри, — предположила Надя.
Существа впереди были низкого роста — около полутора метров или даже меньше. Они все как на подбор были выряжены в странного вида доспехи, отдаленно напоминающие чешуйчатые кирасы, с нахлобученными на головы шлемами-касками, в кожаных сапогах и с томагавками в каждой руке. На зеленых лицах Андрей заметил разноцветные полосы. Боевая раскраска, подумал он. Прямо как у североамериканских индейцев.
Самый рослый «гоблин» сделал шаг навстречу и замахнулся томагавком, очевидно, в приветственном жесте. На его голове колыхались два длинных павлиньих пера, а глаза казались неправдоподобно большими и угольно-черными.
— Приветствуем вас, человеки! Мы пришли с миром!
— Вообще-то, это мы пришли, — хмыкнул маг.
— С миром! — поспешила добавить Надя. Катаны по-прежнему оставались в её руках.
— Кто вы такие? — посчитал нужным спросить Андрей.
— Маленькие зеленые человечки, — представился «гоблин», ещё раз добродушно взмахнув томагавком.
— Это я заметил, — согласился юноша. — Как вас называть?
— Название нашей расы переводится на средиземный именно так, — ответил человечек.
Андрей убрал свой меч в ножны. Медленно обходя «гоблина», он внимательно рассматривал его с ног до головы, но в особенности — лицо. Что-то напоминал ему этот маленький зеленый человечек; что-то знакомое, но позабытое из-за давней невостребованности… Четыре пальца на тонких, непропорционально длинных зеленых руках; черные миндалевидные глаза без намека на зрачки, занимающие на лице обширное место; две маленьких дырочки там, где подобает находиться носу; тонкие обескровленные губы; сужающийся подбородок…
В мозгу попыталась прорваться какая-то мысль, какое-то воспоминание, несущее музыкальное наполнение. Что-то свистящее в ночи…
— Вы с Альфы Центавра, — догадался, наконец, Андрей. — Не так ли?
