— Но ведь в прошлом году они очень даже шевелились… особенно нижние чины… — Салли подтвердила сомнения Сержи.
— Тогда имелась хоть какая‑то гонка, а сейчас им крепко всыпали… — буркнул гремлин.
— По шапке им прилетает регулярно… — Заметил Баргез. — И не сказал бы, что они на это как‑то реагируют…
— Вот и сейчас они ни на что не реагируют… — Гремлин был непреклонен. Атмосфера пессимизма крепла.
— Мы можем получить как‑то нужные данные в обход магистрата? — Спросил Сержи у Тридрилла.
— Попробую завтра в городское управление наведаться… Но если туда не делали официального запроса, то будет туго. Совсем туго. Сложнее будет только копаться в наших архивах, если мы ничего не узнаем. Полный перечень выпускников за шестьдесят лет — вот, по сути, и все… Чтобы раскапывать личные дела… даже не знаю, если честно, как это технически осуществить. Это вам не пустые коридоры подвалов магистрата, чью пыль не беспокоили годами. У нас в архивах вечно кто‑то ошивается, так что спокойно пошелестеть папками там не выйдет…
— А если попросить преподавателей? — Внезапно подала идею Салли. — Профессор Транн нам не откажет, особенно после того, что мы для него сделали…
Повисло молчание — все обдумывали неожиданную идею.
— Можно еще спросить у профессора Баттера… — Внесла свое предложение Дуча. — Он, конечно, весь из себя такой суровый и неприступный… Но я видела, как он смотрит на Струка, когда тот решает у доски его трехэтажные уравнения… Один раз он даже украдкой слезу смахнул!
— Я поговорю с ними… — Кивнул Сержи. — Помощи с архивами проще попросить у Транна, а вот повспоминать выпускников… У «Нагибатора» порой случаются приступы ностальгии, а уж пыли у него в памяти поменьше, чем в иных архивов будет. Не удивлюсь, если он помнит каждого, кто проходил через его пламенные объятья на экзамене… И его характеристика не предназначена для выпускных речей… Он вполне может нам помочь…
— Но кости мы завтра все‑таки поищем… — задумчиво проговорила Налинна. — Выпускники–выпускниками, а кости–костями. Тянуть надо за разные ниточки. Распутать клубок так нельзя, а вот понять, где нити пересекаются — можно. Если мы поймем, где в этом клубке уплотнения, то и жить станет проще…
— Пока что мы нащупали в этом клубке одну большую пустоту — это магистрат. — Донеслось из кресла Тридрилла. — И это неспроста…
— Ты тоже теперь думаешь, что дело там нечисто? — Уточнил Сержи.
— То, что там дело не чисто, понятно было с самого начала… Уж очень много господ у этого слуги…
* * *
И следующий день поисков результата не дал. Кости как сквозь землю провалились, что, в общем‑то, неплохо для костей, но отщепенцев такой расклад совершенно не устраивал. Трущобы, рынок, ремесленники, богачи — все знали о костях ровно одно — их тут нет. Намотав по городу множество кругов, отщепенцы возвращались домой ни с чем, чтобы тут же, едва перекусив, приняться за домашнее задание, которым по традиции щедро делились преподаватели перед выходными. «Вам же все равно делать нечего, так хоть не будете ерундой заниматься»… — и десять новых параграфов об использовании лягушачьих лапок при гаруспициуме добавлялись в и без того обширный перечень заданий. Впрочем, после проведенных в бегах выходных отщепенцы смотрели на рабочую неделю почти с надеждой — может, хоть на паре занятий удастся выспаться?
Вопрос о продолжении поисков стоял открытым. Вроде никто и не обещал, что таинственные культисты будут проводить свои ритуалы именно тогда, когда у отщепенцев выдастся свободная минутка на их поиски, и будут они проводить их именно там, где отщепенцы будут находиться. Тем не менее… Без базы, без места, на одних только сведениях из архива и от преподавателей далеко не уедешь. Но сначала — занятия!
Сводный практикум по алхимии мог бы и напугать… но не тех, кто был закален внезапными контрольными госпожи Рэссер. Их, впрочем, испугать в жизни больше вообще ничего не могло. Прорыв демонов из преисподней? Зевнем, оправим мантию и залатаем дыру, дав попутно по рогам тем, кто под руку подвернется. Падеж скота, нашествие саранчи и засуха? Зевнем два раза. Потому что будет не так весело, как с демонами. Рутина себе и рутина… Черный мор? Пожалуй, придется воздержаться от зевков, потому что дышать при наступлении черного мора не рекомендуется. Вообще. Неучам особой разницы не понять, а для протокола о смерти — важно. В остальном работаем в стандартном графике…
Обилие зевков на контрольной преподавателя алхимии смущало… К зевкам, как таковым, на своем предмете он привык давно и даже смирился, но когда зевают хором орки и эльфы — это что‑то новое… Обычно все же кто‑то один, а другой этим пользуется. Заразительно зевает муррист… Довольно жутко — силг, и уж совсем несуразно — гремлин. Последний вообще напоминает собрание морщин, укутанное в плащ. Звонко резонирует шлем гномки…
— Вы что вообще ночью делали? — Вопрос вырвался у преподавателя сам собой.
— К алхимии готовились! — Без всякого почтения рыкнул Друххук. В мутных желтых глазах орка сейчас плескалась тоска по кровавым битвам, ну или хотя бы к насаживанию человеческих голов на колья.
— Задали много. — Пояснил Сержи, не отрывая взгляда от тетрадки. Взгляд фокусировался плохо, и рисковать лишний раз с изменением фокуса не хотелось.
— Ну ничего, — примирительно сказал профессор. Все‑таки он был неплохим человеком в душе, к тому же давно выработал философское отношение к жизни. — После контрольной отдохнете… Может даже прогуляетесь на свежем воздухе, а то и на природу выберетесь…
Хоровой стон и массовые попытки уйти в несознанку путем бития головой о стол дали понять преподавателю, что что‑то не то, и он счел за лучшее не заострять больше внимания на досуге отщепенцев. Правильно, в общем‑то. Кто их, этих инорасцев, разберет…
После занятий основная масса отщепенцев, не сговариваясь, двинулась в направлении столовой. Исключение составил лишь Сержи, отправившийся вылавливать преподавателей.
Столовую отщепенцы баловали своим вниманием не так уж часто… Нет, еда там была на уровне, благо большая часть воспитанников Академии не стала бы молчать о недостаточно качественном сервисе… Важным нюансом было то, что еда там была человеческая… Особая программа обучения не предусматривала особой программы питания, и хотя большая часть блюд теми же силгами или орками считалась съедобной, восторга она при этом не вызывала. Ну и кошелек отщепенцев не всегда позволял, чего уж тут скрывать. Но все это было не главное.
Главным все же назвать следует то, что пищу принимать все без исключения виды предпочитают в спокойной, ну или хотя бы условно дружественной обстановке. Столовая же этим условием похвастаться не могла. Отщепенцы не случайно так себя называли. По большей части сам факт их существования остальными воспитанниками Академии упорно игнорировался. Реже — вызывал бурный активный протест. И пусть те времена, когда против них пытались вести боевые действия, остался далеко позади — отщепенцы умели за себя постоять, в отличие от большинства высокородных агрессоров, популярности они не обрели. Но это все было в принципе. Сейчас же отщепенцам было настолько все равно, что о них думают, и это так ярко было написано на их лицах… а так же то, что они сделают с любым, осмелившимся нарушить их трапезу… Совсем уже отъявленные самоубийцы среди воспитанников Академии встречались все же редко, что бы там не твердила их высокородная кровь и взирающие с портретов предки.
