Но нет, потому что я идиот. Голова кружилась, ноги дрожали: я много времени провел в искусственной гравитации, на космической станции, и на твердой земле меня тошнило.
Я шел по улицам Стамбула. Город был из лоскутов, небоскребы и дома чередовались с древними минаретами и мечетями: колокола было едва слышно за гулом джинн-ботов. Рынки специй перемежались с компьютерными магазинами. Не было границы между новым и старым. Они сливались и смешивались, люди заходили в здания, наполняя их, как семена гранат.
Я смотрел, как джинн среднего класса разбирает корабль во дворе. Эти джинны брали оборудование, что могли донести. Как и все джинны, они были привязаны к одному физическому боту, они многое могли сделать. Но помощь человека все еще требовалась им. Мы так сделали.
Дальше на дороге мечеть была рядом с логовом фрилансеров, где хакеры-ифриты прогоняли деймонов из компьютерных систем. Их вены пульсировали от темно-синих нано-имплантов, что позволяли их телам зацепляться за компьютерные системы. Импланты вкалывали прямо в вену. Это было как отпечаток пальца на молекулярном уровне.
Я был без прилегающего к коже костюма, шел в обычной одежде, стараясь слиться с городом. Мы с братом Омаром жили на этой улице в детстве. Я даже заметил наш старый дом из дерева, ставший кафе, где старики сидели с кальянами, жаловались на иммигрантов из Греции и Ливана.
Мы с Омаром были бандой, пытались украсть побольше лукума. Даже смогли украсть джинн-бота, и он носил наши сладости с места на место. Мы продержались пять дней, а потом нас поймали и отвели к родителям.
Омар заявил, что это придумал он, хотя это был я, и что он просто втянул меня. Отец не повелся и побил обоих. Я ненавидел отца за это, но теперь отдал бы все, чтобы вернуть его.
Здание Мукарна тянулось вдали — место рождения всех джиннов. Комок появился в горле. Напавшие джинны не были моей виной, но было сложно убедить себя, когда видел останки в крови и приложил к этому руку.
Я ощутил кого-то за собой. Он не скрывался. Большой и неловкий, как для вора.
Это был один из банды. Я вернулся, и меня уже нашли.
Сердце колотилось в груди, и я хотел убежать, но фигура приблизилась и обвила рукой мою шею, потащила меня в переулок и в темную комнату так быстро, что я едва успел подумать. Я размышлял, перережут ли мне горло, когда лампы загорелись, и я увидел напавшего.
Это был мой брат Омар.
Он был в белом плаще с красной полосой на плечах, тюрбан обвивал его голову. Я не скрывал облегчения.
— Ты перепугал меня, знаешь?
Ответа не было. Мы были в комнате, где на грязном столе стояли чашки, осколки валялись на полу. Шестеро дервишей смотрели на меня. Омар щелкнул пальцами, выдал череду предложений, и они ушли.
Впервые за десять лет мы остались одни.
— Что ты тут делаешь, Сикандар? — я чуть не вздрогнул, услышав свое настоящее имя. — Тебя всюду ищут убийцы.
Вот и приветствие после долгой разлуки. Таким был мой брат. Он был на пару лет старше меня, но выглядел, словно на века старше. Жизнь не была с ним добра.
— Как ты узнал об этом?
Он почесал тусклую бороду и постучал по виску.
— Я слышу всякое. Люди не думают, что нищие слушают. Они ошибаются. Если долго жить на улицах, научишься многому, — он вздохнул. — Приятно, когда ничего нет.
Он пошел по этому пути, решив, что будет ближе к Аллаху. Но как можно проводить дни в бедности, когда рядом летают километровые корабли? Когда рев их двигателей громче зова мечети?
Я покинул город, как только смог. Меня душила старина. Я был мальчиком, когда Стамбул стал главным городом, где делали космические станции и связывались с пришельцами, открывая коммерческие космические порты через пару лет в 2078. Я ускользнул, как только смог, изучал программирование джиннов. Я принял современное, а Омар ушел в другую сторону.
— Тебе нужно уйти, — сказал он. — Ажар Кадеш хочет твою голову на тарелке. Он прилетел из Дубаи, чтобы тебя искать, — я поежился, несмотря на жару. Один из самых опасный людей этого уголка мира искал меня. — Они уже нашли одного из дата-султанов. Он оказался кусочками на берегу Босфора. С трудом опознали.
Я старался не думать об этом.
— Я не могу уйти. Иначе нам обоим конец.
— Почему? Что случилось? — он сжал кулаки, я не знал, ударит ли он меня. — Только не говори, что ты обратился на помощью к гадешу, — моя тишина была ответом. — Из всех вариантов! Ты знаешь, этим существам нельзя доверять.
— Мне нужно ворваться в Мукарну. И все.
Он покачал головой.
— Ты погубишь нас, Сикандар.
Я вспылил.
— Я хоть пытаюсь защитить семью. А что ты делаешь весь день? — я кричал, но мне было все равно. Ему нужно было услышать это. — Ты сидишь в грязи и молишься богу, которому плевать на нас. Ты уже не судишь.
Омар кусал потрескавшиеся губы, я видел, что задел его.
— Прости, Омар. Я не хотел…
Он отмахнулся.
— Не надо. Ты, возможно, прав, — он сел на пол рядом со мной. — После смерти отца… — он замолчал. Я впервые слышал, чтобы он говорил об отце. — Я не мог выдержать мир и обратился к Аллаху, — он улыбнулся. — Хоть он не обратился ко мне. Пока что, — он тряхнул головой. — Прости, что я бросил тебя, Сика. Я подвел тебя.
Сика. Так меня звал отец. Я сглотнул.
— Ты еще можешь помочь. Мне нужно внутрь.
— Ты там работаешь, да? Не можешь войти?
— Я не должен быть в городе, помнишь? У них глаза и уши всюду, — я боялся, что ни уже знали, где я. Я выглянул в грязное окно на большой небоскреб из мрамора, стекла и технологий. — Должен быть другой путь.
— Ты всегда любил опасность, — он задумался на миг. — Дай мне пару дней. Я послушаю, попробую найти что-то полезное, — он снова улыбнулся. — А ты пока не шуми. Мы же не хотим потерять твою голову?
Я бы рассмеялся, но смешно не было.
Я был на вершине мира.
Летний ветер трепал мои волосы. Стамбул растянулся, как бесконечный ковер. Улицы напоминали реки среди кроваво-красных, желтых и бронзовых зданий. Воздух был заряженным от гула шаттлов и кораблей из порта, что занимал километры города. Если приглядеться, было видно ботов, что летели по воздуху, и в них были свои джинны.
Но не те, что мне надо.
Я сидел у края Мукарны. Забраться было просто — взломать код доступа и забраться по лестнице смежного здания, а потом прыгнуть. Омар нашел путь. У вершины был небольшой балкон. Он подслушал двух дата-султанов, жалующихся, что дверь стала плохо закрываться.
Это был мой путь внутрь. Оставалось спуститься.
Я снова был в прилегающем костюме, шлем был плотно прикреплен к шее. Я был в упряжи, как для спуска на веревке, но она была легкой. Я прикрепил магнит к краю здания и проверил его и ремешки на плечах больше раз, чем следовало. Но если я упаду, будет плохо. Я улыбнулся и подумал, как долго мои останки будут отскребать от асфальта.
Глубоко вдохнув, я медленно спустился. Упряжь стонала, впивалась в подмышки и сдавливала ноги. Я ощущал высоту под собой, знал, что лишь пара ремешков сохраняет мою жизнь. Я осторожно опускался, ботинки стучали по толстому стеклу.
Ладонь скользнула по упряжи, и на миг я полетел. С сердцем в горле я дернул за ремешок и покачнулся в воздухе, ударился о стекло так, что мог сломать ребра. На миг показалось, что я потеряю сознание. Я не знал, где был верх, а где низ. Пот и страх стекали по моей спине. Это было глупо, я погибну. Я хотел отказаться от этого и прогнать Сму. Но так я подписал бы смертный приговор брату.
Нет. Я должен выполнить это.
Я собрал клочки спокойствия и продолжил. Десять минут нервов, и я добрался до балкона. Он выпирал на двадцать метров во все стороны, там были растения, фруктовые деревья. Небольшие джунгли в центре города.
Я почти приблизился, когда услышал стон ремня. Я застыл. Кабель лопнул, сорвался, и я полетел во тьму. Едва думая, я активировал наручи. Они ожили, когда я рухнул на камни. Удар был смягчен, рассеян по всему телу. Казалось, изнутри по мне проехались лезвия. Я чуть не закричал, но было бы больнее, если бы треснула спина.
