— З — з-здравствуйте, — с огромным трудом произнес парень этим, откровенно, во все тридцать два зуба, улыбающимся девицам, заметившим его реакцию на них. Неловкость ситуации усиливал еще тот момент, что он понятия не имел, откуда они тут взялись, а потому был сильно растерян.
— И вам не хворать, — усмехнулась старшая. Хмыкнула. Щелкнула пальцами и Максима отпустило.
— Прекрасные дамы, как вы оказались в этом проклятом месте? — После минутного разглядывания друг друга, нарушил тишину Максим.
— Проклятом? — С интересом переспросила старшая. — Почему вы так считаете?
— Грязь. Вонь. Убожество. Отсталость. И фанатики. Такое чувство, что все пороки мира собрались в этом месте на симпозиум.
— А как же разврат? — Лукаво улыбнувшись, спросила младшая.
— Его сюда не пустили по причине излишнего чистоплюйства. Какой же может быть разврат в грязи? — Искренне пожал плечами Максим и сразу постарался переключить разговор на другую, менее неловкую тему. — Это вас преследовали там, на тропинке?
— Да, — кивнула младшая.
— Хм… так чего же «мамонты» бубнили о том, что я не должен был вас увидеть?
— «Мамонты»? — Хохотнула старшая. — Они правы. Когда начинается преследование, применяется плетение для отвода глаз, дабы аборигены не мешали им бесчинствовать. Моя дочь была вынуждена вас использовать, чтобы спастись, приоткрыв установленную ими завесу.
— Хм… — Спокойно, но очень внимательно посмотрел Максим в глаза старшей. — Вы и правда, демоны?
— Правда, — с достоинством и гордостью произнесла старшая.
— А… — слово застряло в горле у Максима. Он сглотнул и задумался на несколько секунд. — Ничего не понимаю.
— И не нужно.
— А эти, — он кивнул на трупы, — кто они?
— Орден Света, — пожала плечами демонесса. — Фанатики, которые считают, что если нас всех истребить, то мир от этого станет лучше. Иногда они захватывают отдельные обитаемые миры и запечатывают их. А учитывая, что они борются исключительно за торжество духа, то материальное развитие таких миров очень примитивно. Все-таки наша тяга к комфорту и красоте очень сильно стимулирует все, что нас окружает в плане материального развития. Им же это все не нужно и даже более того — отвратительно.
— Дивные ребята, — покачал головой Максим. — Видимо они не в курсе, что здоровый дух может быть только в здоровом теле. Это все взаимосвязано. Убогая, неразвитая цивилизация способна порождать только такие же убогие мысли и, как следствие слабый, примитивный, а зачастую и извращенный дух.
— С такими взглядами не удивительно, что вы бросались с ножом на этих деятелей, — улыбнулась старшая демонесса.
— Я помог вашей дочери спастись, вы помогли мне, — кивнул Максим на убитых. — Я правильно понял ваше появление? — Уже совсем спокойно произнес парень, твердо смотря в глаза дамам.
— Отчасти, — улыбнулась старшая. — Я не смогла бы вас спасти, если бы вы не бросили скамейку вон туда, — она кивнула на мерцающий узор внизу под балконом. — Из-за нее буквально на несколько мгновений было нарушено плетение печати, но нам хватило и этого. Грубо говоря — вы открыли для нас целый мир, который держали в искусственной изоляции от демонов эти примитивные существа.
— И что из этого следует? — Настороженно спросил Максим.
— Из этого следует награда, — важно и с достоинством произнесла дама.
— Меня оставят в живых? — Попытался ерничать парень.
— Не глупи, — чуть нахмурилась дама. — Все очень серьезно.
— Тогда я хотел бы вернуться домой вместе со своей одеждой и всем прочим имуществом, которое эти гады у меня отобрали.
— Это невозможно, — покачала головой старшая. — Слишком маленькая цена. Да и нужно ли вам домой? Подумай. Вы пять лет назад взбунтовались из-за излишней опеки родителей. Ушли на вольные хлеба, пытаясь им доказать, что и сами способны на многое без денег и связей отца. И что? Получилось? Или вы думаете, что на работу вы устроились без протекции? Все вас там так любят и уважают за красивые глазки? — Максим нахмурился. — Вы как был под его колпаком, так и остался. Или вы не знаете, что Иван Петрович обязан твоему отцу жизнью? Не знали? Ну что же, это не удивительно. И вы все-таки хотите обратно? Под крылышко?
— Нет, — покачал головой парень. — Меня достала их опека. Но…
— Вот. А вернетесь — все встанет на свои места. Впрочем, отца тоже можно понять. Он хочет воспитать наследника для всего, что нажил непосильным трудом. А тот брыкается как маленький ребенок и пытается показать свои зубки.
— Я хочу сам выковать свою судьбу! — Чуть ли не прорычал, задетый за старую рану, Максим. — Под трепетным руководством отца я никогда не стану самостоятельным. А потом он умрет. И чего я буду стоить без его связей и влияния? Так, — Максим пренебрежительно махнул рукой. — Шлак. Мусор в дорогой обертке. А он этого не понимает.
— Вот видите, — улыбнулась демонесса.
— Что конкретно я могу просить? — Хмуро спросил уже успокоился Максим после минуты раздумий.
— Пожалуй, стоит прояснить ситуацию, — вздохнув, произнесла старшая демонесса. — Эти печати устроены так, что если их не разрушить, прохода все равно не будет. И этот мир станет нашей тюрьмой до тех пор, пока мы не уничтожим хотя бы одну. Для этого требуется, чтобы… обычный смертный принял от нас плату за вход. Причем в этом качестве может выступать только то, что будет по — настоящему жизненно важным для него и строго положительным, а не смена места проживания. Так что, возвращение домой печать не примет. Этого мало. Особенно учитывая твою ситуацию. Ты ведь и сам этого не хочешь. Просто привык и стремишься вернутся в пусть и неприятное, но привычное русло.
— Почему вы предлагаете плату мне?
— Плата сильно зависит от массы обстоятельств. Если этот смертный был возле Большой печати в момент нашего появления — плата немного уменьшается. Если он сам повредил, хотя бы на мгновение, печать или ее дестабилизировал — то это тоже снижает цену. Грубо говоря — нам намного более выгодно заплатить тебе, чем кому бы то ни было еще в этом мире.
— Сильно?
— Ближайшему низ… простому смертному нам придется дать как минимум вдвое больше, по сравнению с тобой.
— Зачем вообще кому-то платить? Разве разбить печать вы не можете? — Задумчиво почесал затылок Максим.
— Можем. Но это потребует значительно больших затрат сил и времени. На пару порядков. Кроме того, если мы приступим к разрушению печати, то все клирики и паладины ордена Света в этом мире ринутся сюда. Они такие вещи хорошо чувствуют.
