— Я… — На минуту Мириам оцепенела. — Наверное, я все еще надеюсь вернуться к прежней жизни, — медленно сказала она. — Это что-то такое, что дает мне силы и что я стараюсь сохранить.
— Верно. — Полетт кивнула. — А теперь ответь: сколько денег на той платиновой карте?
Небольшая пауза.
— Там осталось миллион девятьсот тысяч долларов.
— Мириам?
— Да, Поли?
— Как твой юрисконсульт, я советую: бросай маяться дурью и ложись спать. Завтра можешь думать, писать эту статью или нет, — но я советую: завязывай. Ну, скажем, у тебя грипп или что-то еще. Тогда появится дополнительный день на подготовку к путешествию. Уловила?
— Да, Поли.
— А остальное?
— Что?..
— Допивай вино и закрой рот, дорогая, потому что ты уже как сонная тетеря.
На следующий день Мириам извлекла свой ноутбук, на котором уже появились царапины, и уселась стучать по клавиатуре, а Полетт увела Брилл за покупками. Работа была несложной, к тому же Мириам знала, что собирается написать, а статья отвлекала ее от слишком тяжелых раздумий о будущем. Сильная головная боль не могла повлиять ни на ее компьютер, ни на сеть внешних связей. Поли, несмотря на то, что была на короткой ноге с руководством многих интернет-компаний, не видела смысла тратить деньги на пользование электронной почтой. В конце концов Мириам извлекла свой мобильный и набрала номер дежурного в «Геральде».
— Стива Бло, пожалуйста, — сказала она и принялась ждать.
— Стив. Кто это?
— Стив? Это Мириам. — Она сделала глубокий вдох. — Я по поводу статьи.
— Крайний срок — этот четверг, — пророкотал он. — Нужна отсрочка?
Она резко выдохнула, едва не кашлянув в трубку.
— Нет, нет, я готова отправить тебе электронное письмо с предварительным наброском, посмотри, то ли это, чего ты ожидаешь. Гм, у меня тут начинается интересная жизнь, и я оставляю тебе новый телефонный номер.
— Что-то случилось? — Она так и видела, как он поднимает брови.
— Да. Семейные дела, просто караул. — Она импровизировала на ходу. — Мне нужно присматривать за матерью. Бедняжка — сломала бедро. Тебе нужны мои новые координаты?
— Разумеется. Подожди минуту… Порядок, диктуй.
Мириам передала ему новый адрес электронной почты и телефонные номера.
— Послушай, я перешлю вариант статьи примерно в течение часа. Тебя еще что-нибудь интересует?
— Не сейчас. — В его голосе звучало удивление. — Как раз после нашего последнего разговора нам предложили значительную реорганизацию с последующей полнейшей реконструкцией постраничного плана; но, похоже, та колонка для постоянного обозревателя, о которой я говорил, вполне просматривается. Каждую неделю — обзорная статья по поводу медико-биотехнических инвестиций и о положении дел с венчурным капиталом, как раз твой формат. Могу я подписать тебя на эту работу?
Мысли Мириам бешено метались.
— Сейчас я занята больше, чем когда покинула «Прогнозы инвесторам», однако полагаю, что смогу поучаствовать. Только одно «но»: мне понадобится уведомление за месяц, чтобы я избавилась от прочих дел, и хотелось бы держать в загашнике пару обзорных статей общего характера на случай, если меня отзовут по делу. Я собираюсь в следующем году сделать массу общих материалов. Это не отвлечет меня от работы над текстом, но может привести к срыву сроков, хотя это лишь в крайнем случае. Ты способен пережить такое?
— Подумаю, — сказал он. — Во всяком случае, учту. Но ты ведь профессионал. И сумеешь предупредить меня, если, конечно, это будет возможно, верно?
— Разумеется, Стив.
— Хорошо. Тогда пересылай статью. Пока.
Она на минуту отложила телефон. Глаза застилал туман. «У меня все еще есть настоящая жизнь, — сказала она себе. — Это дерьмо не в состоянии заполонить все вокруг». Она подумала о Брилл, жертве семейных надежд и воспитания. «Если мне удастся расцепить их когтистые лапы, я смогу вернуться, чтобы снова быть настоящей, как прежде. Взаправду. На самом деле». Затем она подумала об остальных. О номере в отеле «Мариотт» и о том, что произошло там. О Роланде и о себе. Может быть.
Она вновь взялась за телефон. Это было легче, чем думать.
Айрис ответила почти моментально.
— Мириам, дорогая? Где ты была?
— Ма? — Весь груз ее тревог и волнений обрушился на нее. — Ты не поверишь, если я расскажу! Послушай, я тут разбираюсь с одной статьей. Это… — Некоторое время она судорожно подбирала подходящую метафору. — Это крупное дело, вроде Уотергейта. Даже, может быть, серьезнее. Но люди, вовлеченные в него, следят за мной. Мне хотелось бы провести какое-то время с тобой, но не знаю, не опасно ли это.
— Интересно. — Она почти слышала, как на другом конце линии скрипят колесики в мозгу ее приемной матери. — Стало быть, ты не заскочишь ко мне?
— Помнишь, что ты говорила мне по поводу «Коинтел-про»,[1] ма?
— Да, вот было время! Когда я была молодой смутьянкой… Боже мой…
— Как отправляли по многим адресам конверты шестого января, перед крахом Второй Коммуны, про пикеты и сидячие забастовки… Разве я не рассказывала тебе, как ФБР прослушивало наши телефонные разговоры? И как мы это обходили?
— Ма. — Мириам вздохнула. — Нет, правда! Весь этот студенческий радикализм уже устарел, разве не понятно?
— Не нужно старить меня, девочка! — Айрис заговорила снисходительным тоном. — Твои неприятности, случаем, не федерального уровня?
— Хотелось бы знать. — Мириам вновь вздохнула.
— Ну тогда ладно. Встречаемся на детской площадке, после бриджа, за час до закрытия. — Щелчок.
Айрис дала отбой, осознала Мириам, уставившись на телефон.
— Ох, боже мой, — пробормотала она. Никогда не пытайся подвергать сомнению способности бывшего активиста «Студентов за демократию» отделаться от слежки. Она негромко хихикнула, скорее самой себе, во власти весьма причудливой комбинации веселья и ощущения вины… веселья при мысли о том, как пожилая еврейка, пятидесяти с лишним лет, страдающая рассеянным склерозом, ускользает от «топтунов» Клана, и вины — шокирующей при мысли, что она могла неумышленно втянуть Айрис во все это. Мириам уже потянулась к телефону, чтобы попросить прощения, сказать, чтобы ни о чем не беспокоилась… но это будет все равно, что размахивать красной тряпкой перед быком. Если Айрис собралась что-то сделать, ни у ФБР, ни даже у федерального правительства нет шанса остановить ее.
Детская площадка. Так Мириам в детстве называла музей. «А можем мы пойти на детскую площадку?» — спрашивала она, второклассница, уже прочитавшая столько, что библиотечные абонементные карточки родителей обрели вкладыши, а Айрис снисходительно улыбалась и водила ее туда, бегать среди витрин с экспонатами и, как правило, раздражать пожилых посетителей, читающих надписи под этими экспонатами, пока Мириам, выбившись из сил, не засыпала под крылом у динозавра. Мгновенно.
