— Только подойдите! — прорычал он. — Варг и пара стрел? Это и все, что у вас есть?
Гномы разъярились сильнее и накинулись на него более решительно. Откуда-то прилетело копье и вонзилось в правую ногу Гиргаса, и он еще только падал на колени, когда к нему, словно рассвирепевший дикий зверь, подскочил один гном. Вцепившись в орка, низкорослый воин умудрился закрыть ему лицо так, что Гиргас ничего не видел, и махал своей секирой вслепую.
— Помогите мне! — крикнул предводитель своим воинам. — Черт побери, червяки безмозглые, да помогите же мне! — Но остальные орки, включая Бальбока, были слишком заняты тем, что спасали собственные шкуры.
Наконец Гиргасу удалось оторвать от себя гнома, закрывшего ему обзор; он и не заметил, что когти врага оставили на коже глубокие кровоточащие царапины. Орк швырнул маленьким зеленым воином в нападающих, но когда вновь поднял секиру, чтобы раскроить череп врагу, чья-то сабля отрубила ему лапу ниже локтя, и секира вместе с по-прежнему крепко сжимавшей ее лапой упала в грязь.
Гиргас поглядел на окровавленный обрубок и зарычал от злости и ярости — и тут гномы навалились на него, словно саранча, и предводитель орков, крича и ругаясь, упал, погребенный под кучей зеленых тел.
Раммар увидел это издалека и решил, что на этом битва для него кончается. Пока Гиргас стоял, существовала хоть маленькая, но все же надежда на победу орков в этой стычке. Теперь этой надежды больше не было, а Раммар считал себя еще слишком молодым, чтобы умирать.
Приземистый орк все время держался на краю сражения; поскольку большинство гномов кидалось в самую гущу, фланги подверглись гораздо более слабой атаке. Это было только на руку Раммару. Он еще раз ударил сапараком и проткнул им гнома, с криком прыгнувшего на него. Поставил ногу на грудь поверженного врага, рванул сапарак и бросился бежать.
Раммар, будучи натурой дальновидной, уже подыскал себе укрытие. На краю поляны, в поросшей мхом скале, была расщелина, достаточно широкая для того, чтобы вместить его, если, конечно, он втянет брюхо и задержит дыхание. Но перед лицом угрожавшей ему опасности он счел эту трудность вполне для себя преодолимой.
Конечно же, Раммар знал, что обязан своему роду. Он огляделся вокруг и увидел своего брата Бальбока посреди беснующейся кучи гномов, бросавшихся на него со всех сторон.
— Прощай, брат! — прорычал Раммар, слегка поклонившись, а затем рванул к расщелине.
В царившей на поле боя суматохе никто не обратил на него внимания, и, похудев, — хотя слово «похудел» здесь совершенно неуместно — Раммар с трудом втиснулся в темное отверстие.
Там он стал ждать.
Ждать.
И ждать…
А далеко-далеко, в темном мраке древних каменных стен, налитые кровью глаза смотрели в неясную глубь окулона.
Увиденное заставило узкую щель, зияющую ниже широко раскрытых глаз, расползтись в довольной улыбке.
Гномы хорошо справились с заданием. Все происходило так, как он и планировал — теперь оставалось только выжидать.
Совсем скоро то, к чему он так долго стремился, будет принадлежать ему…
— Убейте их, храбрые мои воины-гномы, — тихо промолвил он в окулон. — Убейте всех до единого. А самый храбрый из них станет моим орудием…
В какой-то момент битва затихла.
Только кое-где раздавались редкие стоны, а с голубого полуденного неба уже доносились крики падальщиков, готовых наброситься на свою добычу.
Хотя укрытие, найденное Раммаром, можно было назвать каким угодно, но только не удобным, он выжидал дольше, чем было необходимо. Он хотел удостовериться, что на поляне не осталось гномов.
В какой-то момент он пришел к выводу, что просидел достаточно долго. Орк выпустил из легких весь воздух и смог выглянуть из узкой расщелины. Осторожно высунув голову и убедившись, что все чисто, он стал протискиваться дальше, и наконец вывалился наружу и приземлился на истоптанную траву.
Когда он снова поднялся на ноги, вид, открывшийся ему, был, мягко говоря, неутешительным. Вся поляна была усеяна убитыми орками. У некоторых были отрублены конечности, у других — вспороты животы, так что из них вывалились все внутренности, еще несколько были утыканы гномьими стрелами. Общим для всех был только ужас на застывших лицах, из-за которого, по мнению Раммара, все они выглядели довольно глупо.
А гномов и след простыл; они ушли, забрав своих павших. На поле битвы остались только мертвые орки, и где-то среди этих окровавленных, беспорядочно сваленных трупов, над которыми роились тучи огромных мух, подумал Раммар, должен лежать его брат Бальбок.
— Ты, жалкий умбал! — пробормотал он, обходя поляну в поисках брата. — Как часто я говорил тебе, что не надо строить из себя героя! Что только тупые люди подставляют свою голову за других! Но нет же, ты всегда считал себя умнее меня. Если бы ты слушался старшего брата, то был бы сейчас жи…
Он замолчал, когда услышал доносившийся из кустов шорох. Раммар поднял свой сапарак и обернулся. В подлеске затрещали ветки, и Раммар подумал, что сейчас оттуда вывалится гном. Каково же было его удивление, когда из зарослей показалась не зеленая гномья физиономия, а худое лицо брата.
— Бальбок!
На мгновение мрачные черты лица Раммара осветила радость, и он чуть было не кинулся брату на шею — но вовремя напомнил себе, что такое поведение недостойно орка. Он резко остановился, и на его лицо вернулось старое упрямое выражение.
— Раммар! — Бальбок не считал нужным сдерживаться. На его детском лице появилась радостная улыбка, и он бросился на своего толстого брата, чтобы крепко обнять его. Раммар удержал его, выставив перед собой сапарак.
— Что это с тобой? — набросился он на него. — Ты что, с ума сошел? Что это значит?
— Я думал, ты умер.
— Не умер я! — засопел Раммар. — И ты не умер, насколько я могу судить. Теперь, когда мы это выяснили, можем снова вести себя разумно. И может быть, ты мне скажешь, как это ты выжил, когда всех остальных поубивали?
— Не знаю. — Бальбок пожал плечами. — Битва уже, собственно говоря, была окончена, гномы убили всех, остался только я. Они окружили меня и напали со всех сторон сразу. Я видел в их глазах жажду убивать и был уверен, что все кончено. Я смотрел в лицо…
— Проклятье, ты орк, а не карлик какой-нибудь! — засопел Раммар. — Не надо мне тут саги рассказывать, скажи лучше, что случилось. Я же не могу слушать тебя целый день.
— Я… я не знаю, — беспомощно повторил Бальбок. — Я думал, что уже все, но внезапно гномы передумали и ушли.
