— И я чувствую колдовство Хель, мама, — в свою очередь проговорила Гутрун, пытаясь скрыть внезапный страх. — Чары эти очень сильны… Прошлой ночью мне приснился кошмарный сон о Локите. Все было именно так, как я тебе рассказывала, когда ты решила, что сразила его в сражении в замке Тёкк. На самом деле он не погиб. Я видела, как он стоит и смеется, глядя на меня… а потом он медленно стал подходить все ближе и ближе, а я не могла пошевелиться.
— Почему ты мне ничего не рассказала о сне? — с укором поинтересовалась Песнь Крови.
— Ей не хотелось портить тебе настроение в праздник, — ответила за Гутрун Хальд, касаясь ее руки. — И, кроме того, ты знала, что он и раньше ей снился.
— Может ли кто-либо из вас справиться с действием отравы? — быстро спросила Ульфхильда. — Вы, похоже, правы. Я нашла часового спящим и не смогла его разбудить.
— Проклятие! — Хальд вскочила на ноги. — Я посмотрю, что можно сделать. Пойдем со мной, Гутрун. Если это колдовство Хель, твои силы могут оказаться полезнее моих, — говорила она, одновременно собирая и укладывая в кожаный мешочек травы, которые, как ей казалось, могли им пригодиться.
— Мани и Соль могли отравить еду на празднике, — предположила Песнь Крови, — и мы все ее ели.
Ульфхильда собиралась возразить, что она к еде не притрагивалась, но Хальд заговорила первая.
— Возможно, их миссия уже выполнена, и они успели причинить нам зло, — сказала служительница Фрейи. — И мы все медленно умираем от яда, сами не понимая того! — Она заспешила к двери. За ней устремилась Гутрун, а следом и Песнь Крови с Ульфхильдой, держа наготове мечи.
— Смотри сюда! — Ульфхильда остановилась, указывая на север. Над стенами в той стороне клубились, быстро сгущаясь, черные тучи, порожденные колдовством Хель, чтобы охранить лошадей Тьмы от убийственных для них солнечных лучей. И все явственнее становились доносящиеся с севера заунывные вздохи Ветра Тьмы под копытами коней-призраков.
Взгляд воительницы метнулся к дому. Дверь его оставалась полуоткрытой, но поблизости не было видно ни души. С проклятиями Песнь Крови ринулась туда, призывая Хальд и Гутрун следовать за ней.
Ульфхильда помчалась к северной стене и в мгновение ока просто взлетела на сторожевую башню. На площадке распластался часовой. Она бросила взгляд на север и не могла сдержать град проклятий.
Вдали уже стали четко различимы несшиеся во весь опор к лагерю по колдовскому ветру лошади Тьмы, а на них одетые в черное всадники — воины Хель.
— Армия Тьмы наступает! — обернувшись, крикнула Ульфхильда Песни Крови, но та уже не могла ее слышать. На белом снегу у двери в дом распростерлись бесчувственные тела Песни Крови, Гутрун и Хальд.
Ульфхильда, спрыгнув на землю, птицей подлетела к воительнице и попыталась привести ее в чувство, но все старания ее оказались тщетны: Песнь Крови так и не очнулась.
Угрюмое завывание ветра становилось все слышнее и слышнее, клубящийся мрак быстро застилал небо. И вот уже тучи доползли до солнца и скрыли его в своем черном водовороте, превратив ясный день в зеленоватые зловещие сумерки. Ульфхильда прекрасно понимала, что у нее в запасе считанные секунды до того, как на крепость обрушится армия Хель.
Взвалив на плечо Песнь Крови и обхватив за талию Гутрун, Ульфхильда устремилась с ними к открытой двери общего дома. Могучие мышцы ульфбьерна перекатывались под не прикрытой одеждой кожей. Одна лишь мысль билась в ее мозгу: быстрее добраться до потайного хода и вынести по нему воительницу и Гутрун в безопасное место.
На пороге неожиданно появились Мани и Соль: удивление и недоумение отразились на их лицах, и они захлопнули дверь прямо перед носом Ульфхильды. Женщина-волк яростно ударила в дверь, но брат с сестрой успели вовремя задвинуть засов.
Протяжный вой Ветра Тьмы раздавался теперь совсем близко. Ульфхильда бросилась к ближайшей хижине в надежде спрятать там соратниц до тех пор, пока ей удастся их разбудить. Но не успела Ульфхильда преодолеть и половины пути, как над северной стеной она различила быстрое движение, так что времени на отступление не оставалось.
С безмолвными проклятиями Ульфхильда повалилась на снег и замерла, по обе стороны от нее лежали бесчувственные Песнь Крови и Гутрун.
Через северную стену ворвались в крепость черные как ночь воины Тьмы. Их кони-призраки скакали по заунывно стонущим вихрям, рожденным магией Хель.
Возглавляли атаку девять всадников Тьмы: воины-скелеты с горящим в глазницах их черепов багровым пламенем и затянутыми в кожаные перчатки костлявыми руками, сжимавшими мечи с черными клинками.
За ними следовал бледный светловолосый юноша с красивым лицом, от его голубых глаз веяло ледяным холодом.
За юношей двигались полчища воинов Хель: мужчины и женщины, умершие с молитвой к Хель на устах, за что она вернула их к жизни, причислив к своему воинству.
Матово поблескивали вороненые кольчуги и шлемы, тела всадников покрывала черная кожаная одежда, а на плечах развевались плащи, подбитые лохматым черным мехом. На черных круглых щитах серебрилась особая руна — знак Хель, рукоять мечей венчали серебряные черепа.
Лошади Тьмы спустились на призрачных вихрях к земле. Взгляд юноши упал на воительницу и ее дочь. Он направил своего коня к их неподвижным телам. Лицо его исказила ярость. Он сплюнул на снег со злом и пренебрежением.
— Рад приветствовать тебя, мать моя, — с издевкой проговорил он, притворно кланяясь. — А тебе, сестрица, мои наилучшие поздравления. — Он повернулся к Гутрун и расхохотался, но его жесткий и злой смех не предвещал ничего хорошего.
* * *
— Нам следует рассказать ему об оборотне, — шепнул Мани открывавшей дверь Соль. Они увидели, что Локит спешился и стоит, глядя на Песнь Крови и Гутрун. — Она не должна была остаться в сознании, но осталась и, возможно, сейчас все слышит.
— Мы не скажем ему ничего, — прошептала Соль.
— Но у нас не будет выбора, если он спросит, — ответил испуганно Мани. — С этим Огнем Тьмы у нас в головах мы не сможем ему противиться.
— А еще он легко прочитает наши мысли и тогда узнает о ней, — прибавила Соль. — Но сами мы ничего ему не расскажем. Может быть, она нам поможет и проткнет мечом его жестокое сердце. Мы не сумеем отомстить ему за то, что он с нами сделал, но ей, вероятно, это удастся.
Локит скользнул взглядом по неподвижному ульфбьерну, затем все внимание сосредоточил на матери и сестре.
Он сделал знак рослому крепкому воину по имени Торг Рваное Ухо. Торг соскочил с коня и поспешил к Локиту. Четко отсалютовав, он замер в ожидании приказа.
