Ухватив рыцаря левой рукой за шиворот кирасы, я выдернул его из-под тента. Развернул к себе и, перехватив потерявшего равновесие латника за воротник, правой начал наносить злые, прямые удары прямо в исказившуюся смазливую рожу.
Первый же из них сломал Амадеушу нос, а затем он и вовсе ослеп от града сыплющихся на его тумаков, быстро превращающих морду в отбивную котлету. Он, конечно, пытался что-то сделать, как-то освободиться, но в итоге, лишь бессмысленно размахивал руками. А я чувствовал, как с каждым ударом уходит напряжение последних суток и бил уже за всё и всех разом. За арабских террористов с их проклятым джихадом, умбрийских нонконформистов с волшебными стрелами, карликов работорговцев, шваль-шевалье из Святой Земли, пару раз врезал, представив вместо противной рожи блондинчика, не менее женоподобную харю Гуэня. В общем, получил он от меня за всё то — что мне пришлось пережить в последнее время.
Всё-таки правы были наши предки, в качестве забавы ходившие стенка на стенку. А уж когда подворачивается вот такой слизняк, да ещё и правда за тобой — стресс уходит раза в три быстрее. Наверное, это и спасло Кравчика.
Почувствовав на очередном замахе, что ноги рыцарёнка больше не держат, я с сожалением отпустил его, прописав напоследок, приличный апперкот в подбородок. Рухнувшее тело ещё дребезжало железом, когда в уши ворвалась какофония криков.
— О Всправедный Элор! — почти рыдала Баронесса. — Не надо! Прошу вас! Остановитесь! Я не в чём вас не обвиняю!
— Стоять! — смеясь и кашляя, рычал усатый капитан. — Бруно! Не лезь!!!
— Давай Игорь! Вмажь этому 새끼 как следует! — свистел и аплодировал эльф.
В общем, вопили все, даже взбодрившийся здоровяк, поблескивая глазками, чего-то там мямлил, пытаясь понять, почему мне можно бить Кравчика, а ему меня — нет. И только гобик меланхолично жевал свою жвачку, радуясь мягкой, сочной траве вокруг, которой съел уже приличное количество, уничтожая заросли флоры вокруг себя, лучше, чем любая современная газонокосилка. Мутанта вообще не интересовали странные развлечения двуногих.
Немного отдышавшись и успокоившись, я повернулся к девушке.
— Прошу прощения, — довольно холодно процедил я. — Накипело. Ваш замок оказался не самым гостеприимным местом, впрочем, в этом нет вашей вины. Однако, обвинений в воровстве я терпеть не намерен.
Девушка сникла, уронив руки, от чего плед слегка распахнулся, но ей кажется было всё равно.
— Сер Игорь… Я ни на секунду не усомнилась в вашей порядочности, — губы Мари слегка задрожали, но она справилась с эмоциями и продолжила. — Простите Амадеуша, он бывает резок и скоропалителен в суждениях.
Она замолчала, и, не выдержав моего взгляда, опустила глаза.
— Кладези не взламывались, — прошептала она. — А знали, как открыть его — всего четыре человека…
Девушка вновь посмотрела на меня, краем глаза кося на пострадавшего рыцаря, возившегося на траве большой помятой и блестящей черепахой. — Двое здесь, это я и дядя Лех. Батюшка погиб, а четвёртый — тот, кто руководил погрузкой сундуков. Наш мажордом Бонифаций. И если кого и стоит подозревать — то только его.
— Леди Мари права, — подал голос капитан стражи. — Сундуки приказал погрузить я, да и на стене мы были вместе. Но госпожа, получил Алеющий Благоверный — за дело. Единственно, как по мне — не дело благородным войнам бить морды друг другу, словно голи кабацкой, ну да им самим виднее. Вот батюшка ваш в таком случае кулаками не махал. Бывало рыцарей на суку и за меньшее вешал. Вот видишь, Бруно! Я тебе завсегда говорю, не трепись попусту, а то язык у тебя как помело — вон, что из этого выйти может.
— Так я ж… эта… Да на кулачках то. Да я ж кузнеца Гавроша сдюживал и водоноса Рохана Косого! На кулачках то я… любого!
— Дурак… — покачав головой прошептал Лех, по-отечески глядя на оруженосца. — Как есть дурак.
— Раз никто никого ни в чём не подозревает, — Гуэнь наслаждался трёпкой заданной Кравчику и не скрывал этого. — То, может быть, мы, наконец-то, тронемся в путь? Я уже примерно понял, где мы находимся. До ближайшего города три-четыре часа езды. Леху-иму нужно к лекарю и как можно быстрее.
— Да-да, конечно, — встрепенулась баронесса. — Я только открою второй сундук. Если и там камни, то не имеет смысла везти их с собой.
Слова у девушки не расходились с делом, поэтому она шустро шмыгнула в фургон, забрав с собой лупающего глазами и ничего не понимающего оруженосца, а через минуту по окрестностям разнёсся её радостный крик. Выскочившая наружу, радостно улыбающаяся Мари держала в руке кожаный, увесистый с виду, кошель.
— Дядя Лех, смотри! Сверху лежал.
— Ну-ка, егоза, развяжи его. Посмотрим, чего там нам Бонифаций оставил. Бруно, а ты пока помоги серу Благоверному в фургоне устроиться, да из сундуков каменья выкинь. Только смотри, если что другое будет — нас зови.
Высыпанные на запачканную кровью тряпку богатства порадовали кучей серебра с редкими вкраплениями золотых монет. По моим прикидкам уместилось в кошеле порядка ста пятидесяти монет серебром и около десятка золотом. Много это или мало — я не знал, но закончившая подсчёт баронесса, пошушукавшись с капитаном, подошла к нам с эльфом, сжимая в кулачках горсточку монет.
— Сер Игорь, мастер Гуэнь. Я благодарю вас за помощь в отражении подлого нападения на мой замок. И хоть в результате подлости стены пали, вы сделали всё возможное для их защиты, — девушка протянула каждому из нас руку с серебром. — Прошу принять от меня это вознаграждение в счёт договора и как благодарность за наше спасение.
Я хотел было отказаться, но, незаметный для Мари, тычок под рёбра от эльфа вмиг меня образумил. Действительно, что это я! На этого начищенного щёголя пересмотрел? Так он валяется сейчас в повозке с разбитой мордой, что есть закономерным итогом подобных выёживаний.
Я не благородный рыцарь без страха и упрёка — я солдат, точнее, матрос… тут смотря с какой стороны меня под микроскопом разглядывать. Мне ещё выбираться из этого мира, и хотя не известно возможно ли это вообще, но если «да», то ещё вопрос — сколько за перенос запросит местный Гендальф. Или Мерлин. Или Эльминистер… Да хоть Бастинда со своим вихрем и летающими обезьянами — все кушать хотят! А мне домой надо. У меня там семья и служба.
Так что монеты перекочевали ко мне во внутренний карман. Навскидку, их там было штук двадцать-тридцать. Много это или мало не знаю, но судя по тому, что ухатый молчит — достаточно за день ратных подвигов. Поблагодарив баронессу и заверив, что, дескать: «Нам было совсем не сложно», ага, как же… но воспитание даёт о себе знать, я обратил внимание, что все пассажиры кроме нас, троих, уже были готовы к финальному рыку. Поэтому отправив девушку в фургон, мы взгромоздились на козлы и двинулись в путь.
