Посланец шагнул вперед, и теперь только два столба разделяли противников, но они ничего не могли сделать друг другу до тех пор, пока не окажутся на соседних Пальцах. И, понимая это, два непримиримых врага неподвижно застыли в ожидании решительной схватки. Только хруст, от которого кровь стыла в жилах, доносился снизу, из огненной бездны, напоминая о том, что станет с тем, кому не повезет. Но ни монстр, ни человек как будто не слышали его.
Со стороны могло показаться, что Конан ни на что не обращает внимания, но на самом деле он прекрасно видел, как неуверенно топчется Посланник на несуразных ногах: через мгновение ему предстояло шагнуть на первую из трех тонких опор, в то время как киммериец стоял на последней из них. И хотя варвару едва хватало места на узком каменном пятачке, он поздравил себя с тем, что правильно выбрал позицию.
Их разделял уже один столб. Конан напрягся и сжал булаву. Он чувствовал, как пот обильно течет по спине, но не знал, винить в этом слабость или источаемый лавой жар. Неподвижно стоявший враг приближался. Он тоже приготовился, загородившись огромной клешней и занеся для удара культю.
Противники не сводили друг с друга глаз. Каждый выбирал место, куда через мгновение нанесет удар, и тут Конан вдруг понял: если они сейчас сшибутся во встречном порыве, он наверняка проиграет, потому что не только весит меньше, но и слабее монстра. По-прежнему крепко сжимая булаву, он быстро переместил ее к левому плечу. Со стороны это выглядело так, будто он решил не нападать, а защищаться.
Видимо, Посланец так и подумал. Он торжествующе взревел и нанес удар, но Конан, вместо того чтобы встретить его и погибнуть, просто пригнулся, одновременно замахиваясь с другого плеча. Смертоносная культя со свистом рассекла воздух там, где только что находилась голова варвара. Монстр, увлекаемый силой удара, оказался вполоборота к Конану, и тот нанес свой удар, который не мог оказаться слишком сильным, потому что шел от левого, разбитого плеча. Но то ли человек заставил себя забыть о боли, то ли Посланец и впрямь с трудом удерживал равновесие, но он присел, нелепо размахивая длинными ручищами, и начал заваливаться набок. Киммериец хотел ударить еще раз, чтобы довершить начатое, однако столбы уже расходились, и он сообразил, что все равно не достанет, но зато рискует сорваться вниз.
Посланец упорно размахивал руками, стараясь восстановить равновесие, и вскоре это ему удалось. Он присел на уродливых лапах и угрожающе зарычал, затем, не вставая, развернулся и, по-прежнему защищаясь здоровой рукой, снова занес культю.
Конан понял, что второй оплошности его противник не допустит. Он попытался представить, что теперь предпримет монстр, но времени на это уже не оставалось: Посланец стремительно приближался. Конан решил бить в руку. Если повезет и он попадет по локтю, то, как знать, быть может, удача улыбнется ему.
Северянин приготовился к нападению, а монстр сжался, но в самый последний миг вдруг убрал клешню из-под удара. Культя пошла вперед, и киммериец направил булаву ей навстречу, вложив в удар всю оставшуюся у него силу. В то же мгновение монстр резко выбросил клешню вперед, пытаясь схватить противника за ногу. Конан увернулся, но клешня все-таки задела его перед тем, как столбы начали расходиться.
Только это и спасло варвара. Клешня лишь скользнула по внутренней стороне голени, надорвав мышцу. Конан потерял равновесие и повалился назад, в исходившую горячим, удушливым паром пропасть, по дну которой текла раскаленная лава. Посланец восторженно взревел, но северянин, падая, схватился за край столба. И хотя мокрая от крови ладонь соскользнула, эта задержка спасла его, позволив все-таки закрепиться. Конан поджал колени и повис на голенях. Однако стоило ему попробовать уцепиться за плоскую поверхность столба рукой, как он почувствовал, что ноги сползают к краю площадки, и решил не искушать судьбу. Булава не упала вниз только благодаря кожаной петле, накинутой на запястье. Киммериец начал раскачивать ее, следя за тем, чтобы ноги не соскальзывали с площадки. Он знал, что, как только столбы вновь начнут сближаться, погибнет. Но пока они расходились.
Киммериец смотрел на приближающийся с противоположной стороны столб, на который мог еще попытаться влезть. Во всяком случае, это был единственный шанс спастись. Сильнее раскачивать булаву было уже нельзя. Он чувствовал, как голени едут по шершавому камню, но пятки обутых в сапоги ног каким-то чудом удерживались на месте. До приближавшегося столба оставалось не больше трех локтей, Конан сделал отчаянный рывок и попробовал забросить тяжелую булаву на его поверхность.
Отчасти это ему удалось. Киммериец выпустил рукоять, оттолкнулся ногами от Пальца, на котором висел вниз головой, и уперся локтями в площадку следующего, более толстого. Он ударился грудью о край и зашипел от боли. В глазах потемнело. Конан замер, ожидая, когда боль отступит, хотя времени у него было очень мало.
Через несколько мгновений, показавшихся ему вечностью, когда зрение наконец вернулось, он взглянул по сторонам и тут же выругался в сердцах. Как он радовался тому, что оставил для отступления более широкий островок! Будь столб более узким, он смог бы ухватиться за противоположный край и влезть на него, но теперь сил хватило только на то, чтобы не рухнуть вниз.
Конан посмотрел на только что оставленный столб, который как раз приблизился к следующему, где стоял Посланец. Вот они сошлись вплотную. Монстр глухо зарычал и сделал очередной шаг. Киммериец стиснул зубы и напрягся, но понял, что вылезти не сможет.
Кром! Да что же это такое?!
Он оперся на левый локоть и с размаху обрушил булаву на верхнюю площадку. Пара длинных шипов, выбив из гранита сноп каменных брызг, вонзилась в казавшийся несокрушимым камень. Конан попробовал подтянуться, но резкая боль помешала ему сделать это. Повторять попытку было некогда. Об этом ему недвусмысленно напомнило раздавшееся позади рычание.
Конан обернулся и почувствовал, как кровь прилила к лицу, а ярость с новой силой забурлила в израненном теле, добавляя сил. Посланец стоял на приближавшемся столбе и мерно раскачивался, а взгляд его светился такой лютой ненавистью, что, сумей она обрести реальную силу, испепелила бы любого. Киммериец с усилием выдрал угнездившуюся в камне булаву: сейчас он должен побеспокоиться о том, чтобы монстр не раздавил его на следующем шаге.
Столбы, как неожиданно почудилось человеку, с ошеломляющей скоростью неслись навстречу друг другу. Северянин подобрался, согнул в колене правую ногу, словно и впрямь ожидал чудовищного по силе удара, держась теперь за опору лишь вытянутой вдоль края левой рукой и пальцами правой, на которой висела булава. Когда до идущего к нему столба оставалось не меньше трех локтей, Посланец неожиданно шагнул. Его длинная нога легко преодолела разделявшее противников расстояние, и острые когти впились в камень точно в середине площадки, едва не задев руки варвара. Одновременно и Конан выбросил согнутую ногу навстречу освобожденной монстром опоре и, когда подошва сапога уперлась в ее край, почти без замаха ударил по ноге Посланца. Удар застал того на полушаге. Совершенно неожиданно каменная плоть чудовища треснула: похоже, он и в самом деле потерял неуязвимость. Монстр словно присел, мгновенно став на локоть ниже ростом, и, оглушительно взревев, повалился в дальнюю от Конана сторону, но попал на поверхность искалеченной культей и, хоть и не удержался на ней, сумел зацепиться, оказавшись примерно в таком же положении, как незадолго перед этим его противник.
