— Нагоняй магический ветер с запада, Эстарриоль, — прошептал Гед и тут же заснул.
Солнце так и не встало в то утро, и вскоре с северо-запада пришел дождь и громко забарабанил по носу лодки. Это был не шторм, а затяжной холодный зимний ветер с дождем. Все вещи в лодке набухли от воды. Вик чувствовал, что вымок до нитки, а Гед дрожал от холода во сне. Из жалости к другу Вик попытался хотя бы ненадолго отогнать неумолимый ветер, приносящий дождь. Помня просьбу Геда, он старался поддерживать ровный и сильный магический ветер, но здесь, вдали от суши, ему явно отказывала его способность управлять погодой, ветер из Открытого Моря не слушался его голоса.
Страх закрался в его душу при мысли о том, что скоро ни у него, ни у Геда совсем не останется волшебной силы, — она будет убывать по мере того, как лодка будет удаляться все дальше от обжитых земель.
Гед снова бодрствовал ночью и неуклонно вел судно на восток. Когда пришел день, природный ветер несколько поутих и выглянуло солнце, а потом снова исчезло. Волны вздымались так высоко, что «Ясновидцу» приходилось сражаться с ними и карабкаться на вершину, как на гору. Повиснув на гребне, судно неожиданно обрушивалось вниз, с тем чтобы снова взобраться на следующую волну, а потом еще на следующую и так без конца.
Вечером Вик нарушил долгое молчание.
— Друг мой, — сказал он, — ты как-то говорил мне, будто уверен, что мы в конце концов отыщем сушу. Я не подвергаю сомнению верность твоего чутья, но, подумай, это ведь мог быть и фокус, обманный трюк со стороны того, за кем ты охотишься, с целью заманить тебя подальше в океан, туда, где уже не бывает людей. И наша магическая сила может изменить нам и ослабнуть в чужих морях. А Тень ведь не устанет, не умрет от голода и не утонет.
Они сидели рядом на скамье, однако Гед смотрел на Вика словно издалека, поверх лежащей между ними пропасти. В глазах его была тревога, и он не сразу ответил.
Наконец он сказал:
— Эстарриоль, мы уже близко…
Вик знал, что его друг не ошибается, и его охватил страх. Но он положил руку на плечо Геда и только сказал:
— Значит, все хорошо, все в порядке.
Ночью снова дежурил Гед, так как он все равно не смог бы заснуть в темноте. Но он не лег поспать, даже когда пришел день, третий день их путешествия. Лодка продолжала свой безумный легкий нескончаемый бег по морю, и Вик удивлялся волшебной силе Геда, с помощью которой он мог час за часом поддерживать такой ровный магический ветер здесь, в Открытом Море, где Вик чувствовал, как его собственная сила слабеет и тает. Так они двигались, пока Вику не стало казаться, что сбываются слова Геда о том, что они уходят за самые истоки моря и далее на восток, за врата дневного света. Гед стоял в лодке, как всегда глядя вперед. Но он не видел океан, тот, который видел Вик, — огромную массу воды, вздыбленную до самого края неба. В глазах Геда отражалось что-то темное, заслонившее собой и перекрывшее серое море и серое небо, и тьма эта усиливалась, и сгущалась пелена. Но Вик всего этого не замечал, пока не взглянул в лицо друга, — и тогда он тоже увидел тьму, застившую его взор. А они все плыли дальше и дальше. И хотя один и тот же ветер гнал их, казалось, будто Вик плывет по морю на восток, в то время как Гед движется один в царство, где нет ни востока, ни запада, где не встает и не заходит солнце и не зажигаются звезды.
Гед неожиданно встал на носу и что-то громко произнес. Магический ветер прекратился, а с ним и движение вперед. Огромные волны поднимали и бросали лодку, как щепку. И несмотря на то что природный ветер задувал во всю силу с севера, парус поник и обмяк. Лодка повисла на волнах, ее медленно качало, но при этом она оставалась на месте.
— Спусти паруса! — сказал Гед.
Вик быстро исполнил приказание, а Гед достал весла, вставил их в уключины и, пригнувшись, начал грести.
Вик, от которого весь мир вокруг закрыли вздымающиеся волны, не мог понять, почему они теперь идут на веслах, но он терпеливо ждал, не задавая вопросов. Вдруг он почувствовал, что ветер становится все тише и волны уменьшаются. Лодку уже не так высоко подбрасывало, и вскоре ему показалось, что под сильными ударами весел она плывет вперед по спокойной воде, какая бывает в гавани. Вик, когда ему удавалось между взмахами весел заглянуть через плечо Геда, не мог видеть, что творится впереди, не видел он и склонов, чернеющих под неподвижными звездами. Но все же острым зрением волшебника он разглядел что-то темное под водой вокруг лодки и увидел, как спадают и стихают валы, задохнувшись в песке.
И если это была иллюзия, нельзя не признать, она была грандиозна: превратить в сушу Открытое Море! Пытаясь собраться с мыслями и обрести мужество, Вик произнес заклинание, разрушающее чары, медленно выговаривая каждый слог, он следил, не дрогнет ли иллюзорное видение, не изменится ли картина этого странного обмеления океанской бездны и перехода ее в сушу. Но ничего не менялось. А может быть, магия, даже та, которая должна действовать только на его собственное восприятие, а не на волшебные явления вокруг, здесь не работала. А может быть, это была вовсе не иллюзия, и они пришли к концу мира.
Ничего не замечая кругом, Гед греб, все замедляя темп. Он постоянно оглядывался в поисках прохода среди каналов, мелей и отмелей, которые видел только он один. Лодка задрожала, когда киль проволокло по дну. Под килем лежали морские глубины, однако они стояли на твердой земле. Гед поднял весла, загремели уключины, и этот звук почти оглушил его, поскольку царило полное безмолвие. Не было плеска воды, шума ветра, скрипа дерева, хлопанья паруса все ушло, затерялось в глубокой тишине, которую, казалось, ничто никогда не нарушит. Лодка стояла неподвижно. Не было слышно даже дыхания ветра. Море превратилось в песок, тусклый и невозмутимый. Все было неподвижно в темном небе и на этой сухой прозрачной земле, которая уходила во мрак, все плотнее окутывающий лодку и все вокруг, насколько мог видеть глаз.
Гед встал и, взяв посох, легко переступил через борт лодки. Вик думал, что он упадет и погрузится в море, море, которого не могло не быть за этой сухой мрачной завесой, скрывающей воду, небо и свет. Но моря больше не было. Гед пошел вперед, и на темном песке, там, где он ступал, оставались следы, и песок слегка шуршал у него под ногами.
Посох вспыхнул и засиял, но это не был наведенный свет, а ровное чистое сияние, вскоре оно стало таким ярким, что заалели даже пальцы, в которых Гед держал сияющее дерево. Он шагал вперед, уходя все дальше от лодки, но непонятно, в каком направлении. Направлений тут не было, не было ни севера, ни юга, ни востока, ни запада, идти можно было только вперед или назад.
