Пара мгновений – и из-за большого валуна показалось несколько недавних хозяев положения, чувствовавших себя свободно и безнаказанно. Не торопясь, они шагали в сторону Моргана и его товарищей. Казалось, их ничего не тревожило; они были так увлечены разговором, что даже не смотрели в сторону потухшего костра и десятка окровавленных тел своих товарищей. Но безмятежность не могла быть вечной. Окрикнув товарищей и не получив ответ, один из приближающихся кочевников обратил взор в сторону ночлежки. Его лицо мгновенно поменяло выражение с жизнерадостно улыбающегося на испуганно непонимающее. Замерев на месте, он одернул своего друга и молча указал в строну трупов. Через секунду второй воин со встревоженным криком побежал в обратном направлении, а первый, обнажив клинок и озираясь по сторонам, направился к догоревшему кострищу.
Морган и его бойцы сделали вид, будто только что проснулись и заняты подготовкой к тяжелому трудовому дню, но надсмотрщик даже не посмотрел в их сторону. Подойдя к окровавленным телам и убедившись, что они бездыханны, он бегом направился в сторону следующего кострища. Через минуту крик негодования и испуга донесся и оттуда.
Улыбка радости и морального удовлетворения промелькнула на лицах Моргана и его друзей: наконец-то они дали почувствовать своим врагам горесть непредвиденной утраты и зародили в них страх перед неизвестностью.
Убежавший за подмогой кочевник уже возвращался назад с несколькими десятками земляков. Все они были напуганы и, обнажив клинки, принялись бегать между осадными машинами, находя при этом все больше и больше убитых товарищей и подсчитывая пропавших рабов.
Обстановка накалялась. Кочевники собирали убитых, что-то крича на своем наречии; черные всадники сновали между камней; где-то вдалеке были замечены несколько карнибулов. На прикованных рабов никто не обращал внимания – все были заняты убитыми и пропавшими. По реакции карбезов было понятно, что в произошедшем они винят в первую очередь сбежавших рабов. Умелая магия горных духов и гномьих волшебников скрыла следы небольшой армии мщения. Многочисленные группы всадников по узким горным тропам начали разъезжаться в стороны от места убийства – видимо, конные разъезды были высланы вдогонку якобы сбежавшим рабам.
Летнее солнце уже значительно поднялось над горизонтом, а обоз и не собирался двигаться в путь: карбезы заканчивали последние приготовления к преданию огню погибших кочевников – благо, после ночных погромов осталось море свободной древесины. Испуганные ночным происшествием воины даже не пытались расчистить путь для своего каравана, и большой участок горной дороги все еще был заставлен разбитыми осадными машинами.
Вынужденная задержка огромной армии на горном перевале принесла ощутимую пользу мобилизующемуся Афлоту, украв у его врагов драгоценное время и добавив его Артуру и королевским войскам, еще не знавшим о появившихся у них союзниках, которые уже жалили карбезов в самое сердце.
Уже много часов стоял караван, не продвинувшись ни на ярд. Только что закончились ритуальные сожжения тел погибших. Постепенно обоз приходил в себя, степняки пересчитывали потери в живой силе и технике, прикидывали число пропавших пленных и ждали новостей от конных разъездов. Все это время на рабов не обращали никакого внимания: даже появлявшиеся иногда группы черных карликов лишь на мгновение останавливали взгляд своих жутких глаз на их лицах. Только единожды какой-то старый карнибул дольше других изучал Моргана, словно пытаясь проникнуть вглубь его души. Но, видимо, и ему не удалось преодолеть преграду из внутренней ненависти, таящейся в душе раба, и умелой древней горной магии, также ненавидящей незваных гостей.
В тревоге и неизвестности армия кочевников встретила полдень. Солнце неторопливой летней поступью прошло половину своего суточного пути и столь же медленно направилось к западным вершинам гор, а отряд до сих пор стоял на месте и не начинал движение. Морган ликовал: своими действиями они уже более восьми часов сдерживали движение кочевых племен. Где-то за валунами слышна была брань и крики надсмотрщиков, пытавшихся заставить рабов убрать с дороги развалины осадных машин. Несколько раз до слуха молодого бунтаря доносилась безмолвная речь его соратников по оружию, переживавших за него и интересовавшихся делами на горной тропе. Ободрив друзей сообщением о страхе карбезов, Морган продолжал мирно ждать продолжения. Наконец часа через два после полудня дорога была очищена, тела погибших преданы огню, а армия медленно, с необычайными предосторожностями двинулась в заданном ей направлении. Теперь воины степи не были так безмятежны и веселы, как вчера; не слышны были шуточки и смех. Над караваном стояла тишина. Только скрежет колес, стоны рабов, изнуренных непосильной ношей, и редкий храп лошадей нарушал задумчивое молчание карбезов. Видимо, они начали понимать, что им может грозить опасность, что рядом притаился неизвестный враг и теперь постоянно надо быть наготове. Опасаясь нового нападения, охрана осадных машин была увеличена вдвое, а по склонам часто попадались конные воины, наблюдая с высоты за продвижением войск.
– Испугались, косматые! – почти шепотом произнес Морган, обращаясь к своим товарищам. – Не понравились им подарки ночных гостей!
– Вон как всполошились, – улыбнулся воин, шедший справа, – почти десять часов отняли мы своим набегом. Не ожидали они… Думали, что их движение будет быстрым, победоносным и безопасным.
– И не говори, – ответил Морган, – потрепали мы им нервы: вон, караулы аж в два раза увеличились, еще и на возвышенности выставили дозорных, теперь не так просто будет их атаковать.
Медленно тянулись машины по горной тропе. Никто из рабов не спешил нагнать потерянное кочевниками время: в сердцах у каждого зародилась надежда на скорое спасение, ведь уже весь караван знал о ночном происшествии, и каждый из пленников молился своим богам, дабы те оберегли и сохранили жизни спасенным товарищам. Впрочем, даже надсмотрщики не шибко погоняли замедливших движение рабов: каждый из них боялся, что ночной ужас может в ближайшее время случиться и с ним, и кто-то из обиженных нанесет смертельный удар. Каждый из степняков пристально оглядывался по сторонам, присматриваясь к расщелинам и выслеживая затаившегося врага за каждым валуном и кустиком.
В таком неторопливом темпе прошло еще пару часов. Дозоры все также сновали по склонам гор, ни на секунду не ослабляя бдительность, а надзиратели, казалось, совсем перестали обращать внимание на своих подчиненных, оставив транспортировку боевых машин без должного присмотра.
