Лучше бы, наверное, он вовсе об этом не знал!..
Но, с другой стороны, закрытые глаза еще никого не спасли.
— Твою ж акаду, — устало выдохнул он, пытаясь как-то переключиться на более насущные в данные момент проблемы.
«Ты действительно мог утратить часть себя, и не заметить этого?» — спросил он у ворона.
«Мог. Если эта часть была небольшой».
«И поэтому ты не можешь вспомнить некоторые вещи?»
«Возможно.»
«Почему ты не сказал об этом мне?»
«Потому что сложно понять, что ты что-то забыл, если ты это действительно забыл».
«Но ты не мог толком вспомнить времена своего первого носителя», — заметил Эш.
«А ты не помнишь вкус материнского молока и как научился ходить, — возразил ворон. — Но тебя ведь это не смущает?»
Эш вздохнул.
И то верно.
«Но ты хотя бы помнишь, куда нужно ехать?» — спросил он ворона.
«Помню», — хрипло ответил тот.
— Ну так что, едем за второй половиной моего ворона? — спросил Эш у своих спутников, оборачиваясь через плечо.
Вопрос звучал глуповато, но нужно ведь было с чего-то начать разговор.
— Ты так говоришь, будто у нас есть выбор, — мрачно хмыкнул Ларс. — Решения принимаешь ты, молодой ворон. А мы лишь тебя сопровождаем.
— Мне не охрана нужна, а соратники! — взорвался Эш, заведенный своими недавними размышлениями.
— Я считаю, ты должен обрести целостность, — подал голос Дар. — Неполнота в чем-то — это всегда уязвимость. И недаром проклятый дед, намереваясь тебя усилить, тем не менее даже не заикнулся о расщеплении ворона. С трудом могу поверить, чтобы он не знал об этом.
Шеда между тем молчала, сосредоточенно глядя в темноту прямо перед собой.
В опустившейся тьме время от времени появлялись какие-то светящиеся силуэты, которые потом снова гасли. Вдалеке то и дело вспыхивали чьи-то зловещие глаза.
— Шеда? — окликнул ее Эш.
— А? — очнулась от своих мыслей девушка.
— А ты что скажешь?
— А я скажу… Скажу, пришло время, когда ты должен перестать спрашивать чужое мнение, — неожиданно заявила она. — Ты должен послать нас всех в задницу и сделать все так, как ты считаешь правильным.
Мужчины невольно переглянулись.
— Ну знаешь, — проговорил Дарий.
— Знаю, — резко оборвала его Шеда. — Ты все еще не понял? Это его история. Ему и решать. А мы… Мы вообще оказались здесь случайно. На нашем месте мог оказаться кто угодно другой, и от этого ничего бы не изменилось.
Ларс кивнул.
— Да ну вас, — нахмурился Дарий.
И в этот миг справа от тропы тьма расступилась. С резким вскриком взмыли вверх тучи невесть откуда взявшихся ночных птиц. Под множеством звериных ног испуганно захрустели кусты. А высоко над еловыми макушками, сияя оранжевым светом, поднялась гигантская кошачья голова с кисточками на острых ушах.
— Твою мать!.. — выдохнул Дар.
— Гаси скорей свой зад, светлячок! — прохрипел Ларс, уставившись на проснувшегося монстра.
Эш убрал свечение. Полудурок встал, как вкопанный, дергая ушами и дрожа всей шкурой.
А над молодой порослью, доставая кончиками ушей уходящие в черное небо очертания старых елей, возвышалась рысь. Хищно зевнув, она двинулась вглубь леса, и от ее мягкой поступи будто прогибалась земля. Стальные мускулы играли под золотистой шкурой.
И кем бы ни было это существо — воплощенной смертью, трижды проклятым диким духом или материализовавшимся злом — оно было прекрасно!
Ночь разорвал оглушительный рев медведя. Гигантская тварь замерла на секунду — и, сминая под собой ели, как траву, она вдруг метнулась в сторону, и через секунду подняла голову с трепыхающейся добычей в зубах.
Черный болотный медведь выглядел в ее пасти, как подросший котенок.
Эшу стало жарко, во рту пересохло.
Впервые в жизни он слышал, как ужасающе жалобно может реветь мохнатый черный убийца. Рысь склонилась над ним, и вопль затих.
Полудурок испуганно фыркнул, и кошачья голова снова взметнулась над лесом.
Эш обхватил шею мерина рукой и принялся гладить его, пытаясь успокоить. Но вместо этого нервная дрожь, бившая испуганного коня, вдруг передалась Эшу.
Но тут где-то в чаще взвыли волки, и тварь отвлеклась на них. Грациозно выгибая спину, она отправилась прочь.
А Эш во все глаза смотрел, как, сверкая в просветах между деревьями плавно движется огромная золотая рысь.
«Что это?» — мысленно спросил Эш, не сводя глаз с гиганта, который неожиданно бесшумно удалялся куда-то вглубь леса.
«Гигант из класса истинных детей змея, — проговорил ворон. — Скорее всего, его привлек всплеск энергии стигмы времени. А может, что-то еще…»
Когда существо, наконец, скрылось из виду за плотной стеной леса, все наконец-то выдохнули.
— Вот это махина, — проговорил Дар. — А если она направится к стене?..
— Такие обычно к ней даже не приближаются, — с заметным облегчением выдохнул Ларс. — Они живут какими-то своими целями, и люди в этот перечень попадают только если сами нечаянно натолкнутся на них. Прямо как мы сейчас.
— Повезло, что мы не оказались у нее на пути, — сказала Шеда.
Эш промолчал.
Его влажные ладони терпко пахли лошадиным потом.
Он, конечно, был рад, что все обошлось.
Но и самой встрече — тоже.
— Почему некоторые духи так захватывающе красивы, а некоторые — отвратительны до тошноты? — спросил Эш, пуская Полудурка дальше.
— В этом они похожи на людей, — усмехнулся Ларс. — И, как показывает опыт, отвратительные до тошноты персонажи на поверку оказываются отнюдь не самыми худшими. А ты давай-ка, зажигайся обратно. От всех этих свечений я теперь в темноте вообще ничего не вижу.
Все тронулись дальше, прислушиваясь к угрожающим звукам леса. До рассвета больше никаких происшествий не было, а с первыми лучами солнца друзья остановились на недолгий отдых.
Эш не сразу смог уснуть, когда пришел его черед. Мысль о том, что среди его спутников есть человек, способный на предательство, не давала ему покоя.
Но потом усталость взяла свое.
Город, в котором погибла первая копия тринадцатой модели дингира, ворон назвал Белым. Дорога к его руинам уходила строго на север, к границе преддверия, и тянулась в основном среди болот.
Эша уже не удивляло количество силков, и что деревья с озерами иногда пропадают или меняют расположение. К солоновато-тухлому запаху он тоже привык и почти не замечал его. А вот Дарий постоянно жаловался на головную боль из-за этой вони. Шеду вообще частенько колотил озноб и она куталась в плащ, хотя солнце жарило только так и от влажности воздух порой напоминал баню.
Ларс объяснял, что это влияние ауры духов, которых здесь собралось очень много.
Одержимых тварей в преддверии действительно было немало. Иногда путники видели издалека, как массивные вепри или куницы с человеческими лицами дрались между собой. Стараясь не привлекать к себе внимания, они объезжали эти места стороной, невольно натыкаясь на припрятанные в зарослях силки или розового младенца, висящего вниз головой, ухватившись когтистыми ножками летучей лисицы за ветку дерева.
Бывало, что сразу целая группа похожих на пауков оленей выходила к дороге, но, завидев людей, они просто уходили прочь.
Другое дело — одержимые волки. Эти твари приходили к лагерю целыми стаями и сражались насмерть. Причем они всегда старались перегрызать своим смертельно раненым собратьям глотки, чтобы выпустить духов из беззащитных и агонизирующих звериных туш.
Ночами местные холмы и болота начинали жить какой-то особенной жизнью. Они смотрели на путников внимательными красными глазами, угрожающе подвывали и вскрикивали голосами спрятавшихся в высокой траве болотных птиц.
Свое письмо Эш так и не прочитал.
Он возил его во внутреннем кармане куртки, и даже пару раз, набравшись храбрости и улучив момент, разворачивал бумагу, но тут внезапно что-то происходило, и послание из еще не случившегося будущего опять отправлялось в карман.
Ему хотелось сделать это без свидетелей.
