Правый берег Тюменьки встретил нас привычными и в то же самое время непривычными звуками. Ну да, снова проявляется двойственность восприятия мною действительности. С одной стороны, мне тут всё хорошо знакомо, с другой, в своей нынешней духовной ипостаси я тут никогда не был.
У самой границы наряду с тварями Пустошей можно встретить и вполне обычную зверюшку или птаху. Волки, медведи и даже отмороженные на всю башку росомахи не рискуют переплывать реку и обосновываться на её правом берегу. А вот для птиц, белок, бурундуков, полевок и прочей мелочи, здесь относительная безопасность и изобилие пищи. Крупные порождения аномальной зоны предпочитают держаться подальше от текучей воды. Мелочь, сюда заходит, но чаще всего это такие же безобидные зверушки, хоть на вид, как правило, весьма устрашающие.
Взять, к примеру, вон того хвостокола, что затаился под кроной невысокого дубка в паре метров от нашей парочки. Его не тронь, он первым никогда не проявит агрессии. А коль начнешь в животинку палками тыкать, да каменьями кидаться, не обессудь, когда огребешь в брюхо острую иглу, покрытую нервно-паралитическим ядом весьма и весьма специфического свойства. Помереть не помрешь, но ощущений получишь полные штаны, в самом прямом смысле, ибо действие яда хвостокола, помимо легкого одурманивания человека, приводит к полному расслаблению наружного сфинктера прямой кишки со всеми вытекающими последствиями. Поскольку эти безобидные зверюшки в Пустошах попадаются довольно часто, практически в каждом походе находится самоуверенный идиот, норовящий свести с ними близкое знакомство. Как результат обосранные штаны, легкое помутнение сознания, еще и порция отборных незаслуженных матюгов в адрес «коварных бестий», после того, как любознательный «сталкер» оклемается от ядовитого дурмана. А чего материться-то, сам виноват, ибо сам нарушил главный принцип хождения по аномальной зоне — без нужды ни к чему не прикасаться, даже если оно выглядит абсолютно безобидно, или, на японский манер, кавайно.
Помимо хвостокола таких по сути безобидных тварюшек здесь пруд пруди. Впрочем, и небезобидных вполне хватает. Так что после того, как кроны деревьев сомкнулись над нашими головами, в моей правой руке привычно появился тяжелый тесак, в левой легкий топорик. Свой чудесный артефакт я решил не светить перед чародеем, воспользуюсь им лишь в самом крайнем случае.
А еще мне очень понравилось пользоваться вновь открывшимися во мне магическими опциями, ранее недоступными Ивану. Помимо того, что я воспринимаю реальность в значительно более информативном виде, у меня открылась еще одна интересная способность. Стоит мне сосредоточить свое внимание на каком-нибудь растении, фрукте, ягоде или еще каком плоде, на меня снисходит интуитивное понимание возможности или невозможности использования его в качестве продукта питания, или ингредиента для изготовления лекарственных средств.
Убедившись в том, что свисающий с ветки сизо-лиловый плод, напоминающий внешним видом обычный баклажан абсолютно безопасен, к тому же полностью созрел и готов к употреблению, я убрал топорик в специальную петлю на поясе, освободившейся рукой сорвал фрукт. Надкусил, и не успел насладиться дынной с легким привкусом банана мякотью, как сзади раздался истошный крик мага:
— Выбрось эту гадость и выплюнь то, что у тебя во рту, Иван! Разве тебе неизвестно, что самые безобидные ни вид растения способны содержать смертельный для организма человека яд.
Разумеется, выкидывать, тем более выплевывать я ничего не стал. Прожевав вкусную мякоть, я указал рукой на висевший по соседству с сорванным.
— Ваша милость, этот рвать нельзя, поскольку действительно ядовит. — После чего сорвал другой вызревший и протянул чародею со словами: — А вот этот есть можно. Вкусный и яда в нем не осталось.
Шувалов-Волынский недоверчиво взял «баклажан» из моей руки, поднес к глазам и пару минут пялился на него своим магическим зрением. Затем вновь посмотрел на меня.
— Г-м-м, Иван, действительно в полностью вызревшем плоде признаков яда нет. — Откусил изрядный кусок и, возведя очи Горе, восторженно воскликнул: — На фамом дефе, искфюфифефьно фкуфно!
Пришлось ненадолго задержаться, чтобы от души насладиться чудесными плодами. Маг хотел нарвать пакет с собой, но все та же магическая интуиция подсказала мне, что этого делать не стоит, поскольку в сорванном плоде начинаются гнилостные процессы взрывного характера. Это означает, что через полчаса вместо вкусных фруктов в пакете будет бурая жижа, источающая отнюдь не запах дыни и банана.
— Не стоит, ваша милость…
Но был прерван взмахом руки чародея:
— Давай договоримся, молодой человек, в походе ты можешь обращаться ко мне Бронислав Ярославович, мне эти милости с сиятельствами в обычной жизни надоели как горькая редька.
— Как скажете, Бронислав Ярославович. — Я улыбнулся своей «очаровательной» улыбочкой вызвав невольную гримасу, то ли сочувствия, то ли брезгливости на лице чародея. Будем надеяться, все-таки сочувствия.
Причину нежелания запасаться фруктами я все-таки объяснил, стараясь обходится простыми словами. Как ни странно, но маг меня понял.
Дальше шли молча, я впереди, контролируя окружающую обстановку всеми доступными средствами. Ведомый чародей двигался примерно в трех-четырех метрах позади. По моим ощущениям он также сканировал территорию посредством каких-то своих магических способностей или заклинаний, встроенных в артефакт. Я так и не разобрался, поскольку в плане магии пока не так уж и продвинут.
Если чародейские манипуляции Шувалова-Волынского удалось засечь мне, было бы странно, если бы он не почувствовал исходящие от меня астральные флюиды, ну или как там это называется в соответствии принятым в сообществе одаренных специальным канонам. При этом магик пытался исподволь аккуратно прощупать мое средоточие своим астральным взором. Судя по доносившемуся сзади недовольному сопению, процесс этот у него как-то не задался. Ну я и сам чувствовал, как, не успев толком сконцентрироваться, направленный на меня магический посыл буквально рассеивается, не вступив в контакт с моей искоркой.
А вот это уже интересно. Похоже, одному из иерархов Ордена Зрящих и Надзирающих что-то мешает рассмотреть во всех подробностях мой магический потенциал. При этом, Средоточие самого Бронислава Ярославовича прекрасно просматривается моим астральным взглядом. Блин, кажется на ближайшей стоянке мне будет задана куча вопросов. Так что пока топаю ножками, нужно к этому хорошенько подготовиться.
Глава 17
— Иван, во время вчерашнего разговора в присутствии Виталия Иннокентьевича, ты рассказал весьма удивительные вещи. Откровенно говоря, я поначалу не очень поверил, думал это какая-то безобидная шутка. Да и сейчас, как-то в голове не укладывается. Явление Божьей Матери, последующее прояснение в голове, еще и знания, коими ты до этого не обладал — всё это странно и заставляет меня крепко задуматься.
Мы с магом сидели на берегу ручья у небольшого костерка, над которым на специальной треноге с телескопическими опорами висел новенький еще не успевший прокоптиться чайник. Жевали бутерброды с колбасой и сыром, вприкуску со свежей зеленью. Вот тут-то на меня и накинулся с расспросами наниматель.
— Я вас не совсем понимаю, Бронислав Ярославович. Единственный момент, о котором я вчера умолчал, был сильный удар головой о речной валун. Оступился, упал, приложился. Так бывает. А вот насчет явления мне в бессознательном состоянии Богоматери, ни слова лжи. — Тут я истово, как подобает искренне верующему христианину перекрестился аж три раза. Ну это я на всякий случай, чтобы Высшие Силы не обиделись на меня ненароком, что приплел их к своей истории. А что мне еще оставалось делать? Сидеть в засаде в образе сельского дурня? Ну уж нет, не в моей нынешней натуре прилюдно пускать пузыри и веселить (пугать, огорчать) народ своим неряшливым видом.
— А не ощущаешь ли ты, Иван, присутствия в твоей голове какой-нибудь посторонней сущности? — Ну вот, началось! Не хватало чтобы меня в одержимости какой-нибудь демонической сущностью обвинили.
