ждут семьи, которые без них обречены на нищету. Они пошли за мной, потому что я их князь. И потому что, ослушавшись, они были бы жестоко наказаны. Я и только я несу ответственность за то, что случилась. Я прошу вас пощадить моих солдат.
— Пощадить… — в голосе короля зазвенел металл. — А вы думали об этом, когда вели их на эту бойню? Баларов, которым приходилось умирать только потому, что они ваши подданные.
— Это неправда! — крикнула возмущённая Вим. — Они шли в бой против вас! Против живородящих, которые бесконечными войнами губят наш народ. Это не скот, это воины!
— Да, глядя на их лица, не подумаешь, что они всего лишь рабы. Наверно все добровольцы, да? — он усмехнулся и, повернувшись, поманил к себе Чеса. — Друг мой, я прошу вас продолжить то дело, что вы начали, и позаботиться о пленных пока мы не решим их судьбу. А вас, князь Брост, и вашу прекрасную дочь проводят во Дворец, где я и приму решение относительно вашей дальнейшей судьбы.
III
В прохладном сводчатом зале он сел в высокое неудобное кресло, стоявшее на возвышении. Неудобным оно было потому, что оказалось слишком широким, сделанным для королей несколько иных пропорций. Впрочем, какая разница? Он сел, расправив пурпурный плащ, который надел, сжалившись над несчастным Элсой. В конце концов, этот старый красноволосый чудак вызывал у него симпатию, потому что заботился о своём непослушном государе с искренним рвением. А если и не так, то симпатия не помешает, потому что она заразна. Трудно не заразиться ею у того, кто проявляет её по отношению к тебе.
Аристократы, вызванные во дворец, стояли внизу, по обе стороны от прохода. Стояли, не скрывая недоумения. Они догадывались, что их вызвали не для оглашения кровавого приговора. Но зачем? И ещё их страшно смущало то, что совсем рядом стояли мятежный Брост с задумчиво опущенной косматой головой и его дочь Вим, высокая и сильная, как воин, но не уступающая красотой самым прекрасным дамам двора.
Увидев, что все собрались, и даже Чес успел вернуться из подземных казарм, где временно разместили пленных, король поднял руку с длинными изящными пальцами. Этот небрежный жест, призывающий к вниманию, заставил смолкнуть разговоры и привлёк настороженные взгляды придворных, ждущих от теплокровного новых коварных подвохов. И вид этого скучающего пришельца, такой расслабленный и рассеянный не обещал ничего хорошего. Кое-кто уже успел заметить, что именно с этим выражением он чаще всего и выкидывает всякие фокусы.
Король устало взглянул на них и во взгляде его читалось: «Боги, как они все мне надоели».
— Итак, — проговорил он, и в его негромком голосе прозвучала какая-то язвительная хрипотца. — Тут некоторые меня всё упрекают… да и не только меня, что, дескать, теплокровные решают дела баларов, с ними не советуясь. Вот я и решил выслушать ваше мнение. Что мне делать с бунтовщиками? Затягивать не будем. Каждый говорит своё мнение вслух и сейчас. Я слушаю. Начнём с того края. Князь Чес?
Это было несправедливо. Не только по отношению к Чесу, ко всем. Да, они роптали, что всё решают за них, но, с другой стороны, плохо ли, когда кто-то за тебя принимает такие вот неудобные и опасные решения? Они не привыкли делить ответственность. Кого обвинять в жестокости, если сам скажешь: «смерть». Кого обвинять в мягкотелости, если сам скажешь: «жизнь». А это живородящее, смотрящее на них из-под своих длинных ресниц, разве оно уже не приняло собственное решение? Иди, угадай, что он решил! А если не угадаешь? Придворная игра — штука серьёзная. Ошибка может стоить слишком дорого. Впрочем, князя Чеса с его прямотой всё это не волновало. Не смутившись и не заколебавшись, он шагнул вперёд и произнёс:
— Моё мнение известно вам, государь. Я прошу о снисхождении к отважному воину.
— Князь Тумма?
Тот был смущён, но молодость и тайное соперничество с Чесом придали ему решимости.
— Князь Брост — преступник. Он нарушил закон и должен умереть. Его дочь заслуживает той же участи.
— Князь Белла?
— Я за казнь, мой повелитель. Князь Брост злоупотребил тем, что ему была оставлена власть в дальних провинциях. Он, как никто, знает порядки и обычаи тех мест, он знает баларов и их труд. Он сведущ в экономике и политике, и к тому же пользуется там особым влиянием. И вместо того, чтоб обратить это всё во благо короля, он воспользовался своим могуществом, коим обладал благодаря нашим повелителям, и поднял бунт. Это вероломство, заслуживающее кары.
— Князь Толм?
— Я за казнь.
— Князь Вирман?
Так один за другим, тушуясь под хмурым взглядом Броста и огненным взглядом Вим, они просили для них смерти. Очередь дошла до Элку.
— Смерть для Броста! — провозгласил он. — Ибо только смерть может быть наказанием для отца, повлёкшего на путь преступления своего ребенка. Его дочь лишь подчинилась воле отца, её я прошу помиловать.
Ресницы короля на мгновение опали и губы дрогнули.
— Я по своей воле пошла за отцом! — крикнула Вим, испепеляя взглядом своего бывшего жениха. — И я разделю его участь.
— Князь Линна?
О нет, князь не тушевался! Минуты сомненья и раскаяния, если он и испытал их, были позади. Каким великим идеям он приносил в жертву своего друга? Он посмотрел в глаза Броста своими ледяными глазами и произнёс чётко и звучно, как отрубил мечом:
— Смерть!
— Предатель! — взревел Брост. Он хотел крикнуть что-то ещё, он хотел броситься на альбиноса, но гнев на его лице сменился презрением, и он просто отвернулся от него.
— Принц Лимер?
Да, теперь они уже, не сомневаясь, произносили это слово. Эффект стада… Ему было грустно. Он слушал, как в их голосах уже пробуждалась страстность и убежденность. Смерть! Смерть! Смерть! Конечно, смерть! А что ещё? Все же говорят, что смерть. С какой стати я стану говорить что-то другое?
— Ну, хватит! — воскликнул он, ударив ладонью по подлокотнику. — У вас словно заело. Смерть. У кого другие предложения?
Молчание.
— Так я и думал, — кивнул он. — Мне не понравилось ваше решение. Оно не рационально. Вы все, или почти все доказывали мне, что князь Брост полон достоинств, которые обратил против королевской власти. Этим вы обосновали своё требование казнить его. Конечно, я ваш король, но я не балар. Я из другого мира, и в нашем мире так не поступают. Если князь Брост мог, но не желал служить Брамону, то это ещё не значит, что он не станет служить мне, — он поднялся и взглянул на пленного. — Князь Брост. Я решил вашу участь. Вы
