Глава 12
Песчинка за песчинкой преображались два силуэта, ведомые сплавом воли и упрямства. Сколько просидел я вот так — создавая образы самых дорогих в мире людей? Сотни тысяч частей рукотворного образа послушно крепились друг другу, висели в воздухе и грозились соскользнуть на землю под силой гравитации.
— Кто это? — я давно заметил Таню, но не стал прогонять. Девушка не мешала, ни действиями, ни лишними вопросами. Теперь же, когда процесс был практически завершён, последовал давно ожидаемый вопрос.
— Родители.
Фигура матери сдвинулась с места и подошла ближе. Таня испуганно ойкнула и отступила на шаг назад. Я же позволил ладони миража провести по волосам. До боли знакомая ласка оставила в душе щемящее чувство тоски и веер песка в волосах.
— Как настоящие, — шепнула напарница.
Я отпустил силу, и два силуэта опали на асфальт.
— Прости, задумался, — я потряс головой, стряхивая песок и отгоняя тоску, — Пропустил тренировку.
— Что-то случилось?
— У меня больше нет покровителя, — ответил честно, — Договориться с боссом не удалось.
— П-ф, пустяк, — излишне бодро отреагировала Таня, — Мы сами себе покровители, пусть кто только сунется.
— Уже, — хмыкнул в ответ, — Тот придурок из столовой получил зеленый свет для мести. Я прошу не выходить за территорию школы без меня. Если что-то надо, лучше уж я куплю.
— Если все так серьезно, давай найдем нового покровителя? — насторожилась соседка.
— Со старым вышло сложное расставание. Вернее, он считает меня своим и не собирается кому-то отдавать, — я перебил Таню, решившую что-то заявить, — В Японии любой, к кому я обращусь, будет звонить прежнему боссу. Результат очевиден — никто не станет портить из-за меня отношения.
— А если я обращусь к кому-либо? — предложила она.
— Ты понимаешь смысл покровительства для девушек? Вот и не говори глупостей, — я увернулся от легкого тычка в бок.
— Мы ведь можем уехать далеко-далеко? — новый вариант отдавал столь детской наивностью, что я невольно улыбнулся.
— Мы в самом безопасном месте Японии. Если нас не прогонят — сможем жить тут хоть все три года. Однако есть проблема.
— С выбором цвета гроба? — иронично подняла бровь Таня.
— Почти. В школе держись подруг или приличных девушек. Тебе, как и мне, нужны свидетели возможной провокации.
— Ты себя накручиваешь.
— Представь, подходит ко мне девушка
— Эй! — Таня еще раз ткнула кулаком в бок, на этот раз больно — явно воспользовалась силой.
— Подходит девушка, — я уклонился от удара, — спрашивает про погоду и тут же кричит на весь коридор 'Мерзавец, как ты посмел предложить мне деньги за секс!'. Что со мной будет?
— Я тебя прибью, например, — холодно улыбнулась соседка.
— Не-а, раньше меня убьет кто-то другой. И будет прав, честь дамы защищал от простолюдина, как никак, — я удержал Таню за руку, — Очень простой вариант мести, с минимумом затрат. К тебе тоже могут подойти, с таким же результатом. Ничего не доказать, если нет свидетеля беседы.
— Отпусти, я поняла, — повесила голову Таня, — Все как-то мрачно, словно и не школа.
— Дети — самые жестокие существа! — важно ответил я, — И даже не стесняются друзей по ребрам бить.
— А если они придут сюда? Списки клубов ведь вывешены на стене.
— Придумаю что-нибудь со звукозаписью и видеонаблюдением. Я в этом неплохо разбираюсь, — успокоил я соседку, — В крайнем случае, лес неплохо покушает, а мы уедем далеко-далеко.
— Слушай, а сделай мой портрет из песка, а? — переключилась Таня и с надеждой взглянула на меня.
— Ради пары минут?
— Ради искусства и фотки!
— Насчет фото — сразу нет, — категорично ответил я.
— Разве это секрет? — удивилась коллега, — Красиво, конечно, но на тайну не тянет.
— Смотри, — решился показать ей малый каскад шагов из шести фигур.
Силуэты словно выпрыгнули из земли вокруг меня и синхронно начали формировать технику воздушного лезвия. Я же вновь, как у Акети, двигался по кругу и отправлял смертоносные полоски сжатого воздуха в небо. Шесть фигур, шесть шагов, шесть лезвий за две секунды времени.
— Вау! — выдохнула Таня, рассматривая миражи совсем другими глазами, — Здорово! Ты лабиринт ими проходишь?
— Нет, — поморщился я, вспоминая свои попытки контроля над миражами внутри леса, — Распадаются моментально.
— А если улучшить? — загорелась девушка.
— Это как? — заинтересовался я, поднимая для примера еще одну пародию на человека из песка.
— Я мигом! — крикнула Таня, убегая внутрь леса. Вернулась она действительно быстро — минуты не прошло, — Смотри! — еще одно семечко, неестественно зеленое, было закреплено на груди миража.
— И? — поднял я бровь.
— Жди! — коллега закусила кончик языка от напряжения и принялась плести что-то весьма громоздкое.
Центр фигуры буквально выстрелил сотнями побегов, моментально растекшихся вьюном по всей фигуре. Меньше минуты понадобилось зернышку, чтобы превратить силуэт в эдакую зеленую мумию, равноменро оплетенную стебельками в несколько слоев.
— Получилось! — подпрыгнула на месте Таня.
— И что это за чудо? — я обошел мираж кругом и попытался сдвинуть его руку — получилось не без сопротивления, но вполне приемлемо.
— Изолирует человека внутри. Можно двигаться, если разрешат — дышать. Выбраться из него невозможно, а пробиться снаружи — очень сложно. Применяется для транспортировки преступников или… гхм.
— Или пыток, — завершил я за нее, — А то и особо жестоких убийств. Интересно, откуда у такой прекрасной девушки такое замечательное семечко? Кстати, боюсь представить, куда его вставляют человеку.
— В рот, само собой, — фыркнула она, чтобы не отвечать на первый вопрос, — Благодаря этому можно дышать. Но песку, вроде, незачем?
— Само собой, — кивнул в ответ, — Можно проверить?
Я дождался подтверждения и шарахнул по миражу серпом, после чего с огромным недоверием осмотрел фигуру.
— Мистика какая-то, я же в упор бил, — на поверхности не было и следа удара.
— Дай, я попробую! — Таня вызвала деревянного волка и отправила его в атаку.
Как бы не бесновалось искусственное создание, не трепало ноги, руки, не бросалось на шею — результат был один. Мираж спокойно стоял себе на месте с неповрежденной оболочкой.
— Хорошая штука получилась, — я был вынужден согласится, — Вот только я же вхожу внутрь миража, разрушаю песок и забираю себе завершение техники. Голем получился великолепный, но применения ему, если честно, я не вижу.
