Фредди, в своих тяжелых туристских ботинках из грубой кожи, мог считать себя в безопасности. Однако и ему пришлось затоптать пару обнаглевших цветочков, которые вцепились зубами ему в башмаки и так и не отпустили, несмотря на то, что он выдрал их из земли с корнем.
– Пираньи растительного мира! – гордо сказал Гордон. – На прошлогодней выставке я занял одно из первых мест.
– Ну да, – буркнул Парри, – очень утешительно знать, что они занимают призовые места!
– Ну, – сказал Гордон, глядя им за спины, – если бы я выставил эти, то получил бы первую премию!
Парри оглянулся через плечо. Несколько цветочков уже вымахали вдвое, если не втрое выше, чем были раньше. А одно вообще было уже по пояс и не собиралось останавливаться на достигнутом.
Толпа же тем временем проходила через различные этапы групповой психологии: разумеется, основным приоритетом оставалось линчевание Парри и его дружков, хотя теперь, когда рядом был волшебник, выполнение этой задачи приходилось отложить на неопределенный срок.
Однако была в этом и положительная сторона: теперь им можно было не опасаться кулаков Фредди Виззла. А ведь если им даже и удастся справиться с Фредди, навалившись кучей, тем, кто останется после этого в живых, придется иметь дело с его братцами! А тем, в конце концов, приходится поддерживать свою репутацию, стоившую им немало трудов, а другим людям – немало крови.
Те, кто не имел личных претензий, решили, что их честь будет удовлетворена, если они постоят, поорут и помашут кулаками. В конце концов, они ведь гнались за мерзавцами через всю школу и все спортивные площадки. Это ли не наказание?
Ну а те, у кого были к Парри личные претензии, решили, что с Парри проще будет разобраться, когда он останется один.
– Гигантские маргаритки-людоеды! – предупредил Гордон толпу, неторопливо снимая брезентовые перчатки и надевая резиновые.
– Этот Хоттер изнасиловал Абигейл, Кэтрин и Лизель и бог весть кого еще! – воскликнул какой-то общественный обвинитель.
– Да ну? – переспросил Гордон. – Вы поосторожнее с гигантскими маргаритками-людоедами! И как же ему удалось совершить все эти ужасные деяния?
– Он воспользовался Мерлиновым заклятием «Обман Пендрагона»! – ответил кто-то еще. – Отдайте его нам, мы его линчуем!
– Ты неплохо потрудился! – с усмешкой сказал Гордон, обращаясь к Парри. – Что, метишь в капитаны Де-Сада?
– Пора ему расплатиться за все! – сказал Эвдам, устремив обвиняющий перст в сторону Парри. Маргаритка, которая уже вымахала на голову выше его, расценила этот жест как приглашение. Тяп – и Эвдам остался без руки!
– Ну, я же вас предупреждал! – укоризненно сказал Гордон.
Двое из отважных приятелей Эвдама приблизились к маргариткам, размахивая ква-квад-скими метлами, чтобы выручить товарища. Тот стоял ошеломленный, глядя на обрубок на месте своей руки. Гигантская маргаритка трепала откушенную руку, как собака тряпичную куклу.
– Большие, маленькие, а характер все тот же! – неодобрительно заметил Гордон. – Глаза у них ненасытные. Вечно откусывают больше, чем могут проглотить.
Эвдама оттащили от клумбы. Его товарищи лишились метлы – одно из гигантских растений ухватило ее и вырвало у них из рук, – но в целом они не пострадали, если не считать мелких укусов.
– Вы, наверно, шутите! – сказал Гордон, на этот раз совершенно серьезно. – Этот мальчик неделю назад еще и не слыхивал о магии. Вам не кажется немножко странным, что он сумел менее чем за семь дней овладеть самым сложным и утонченным из заклятий Мерлина? С магической точки зрения он еще и шнурков завязывать не научился! С чего вам вообще пришла в голову такая дурацкая идея?
– Ну как же, – начал кто-то, очень смущенный, – Брейк сказал…
Гордон вскинул брови.
– Ах Брейк? Не тот ли это Брейк, что ненавидит Парри со дня его рождения и который всего несколько дней назад пытался убить Парри за ужином? А?
Преследователи принялись смущенно переминаться с ноги на ногу. Те, у кого ноги были покусаны, заскрипели зубами.
– Идите-ка вы лучше в больницу. Мистер Остолопофф перевяжет ваши раны, а Эвдаму сделает прекрасную руку, прямо как новенькую, – деревянную, конечно, но вполне действующую. Это просто чудо, что этот человек способен творить с заколдованным деревом! Я бы снял перед ним шляпу, но боюсь, что солнце испортит мой цвет лица.
– Но если это был не он… – начал кто-то.
– Вот что я вам скажу, – пообещал Гордон, – я попытаюсь разузнать, кто это был. А теперь бегите!
Гордон подождал немного, убедился, что толпа в самом деле поплелась обратно к школе, и обратился к Гормошке, Парри и Фредди.
– Ну, а вам, пожалуй, лучше зайти ко мне. А я сейчас вернусь, – сказал он, взглянув на гигантскую маргаритку, которая уже выдрала свои корни из клумбы и теперь пыталась шагать на них, словно энт какой-нибудь. – Мне сперва надо разобраться с нашими маленькими друзьями. Сдается мне, Парри, что всему виной твой «нектар власти».
Все трое уставились на него, внезапно сообразив, что именно он сказал. Гормошка заговорила первой:
– Так вы знаете о пророчестве?
– Ну, скажем так: я выбрал время, чтобы кое-что почитать. А теперь, пожалуйста, спрячьтесь в доме, пока вас не слопали. И будь так любезен, Парри, не капай кровью на траву. Ты ведь знаешь, подстригать ее – сущее наказание. А что это за дрянь у тебя в волосах? Ребята, вы не видели, куда я дел свой огнемет?
Арториус Клякс и волшебник Ярварис благоговейно уложили труп казначея на каменную плиту в морге и накрыли его белой простыней.
– Нет-нет, я лично доложу директору. Он должен знать, есть ли у него родные, которым следует сообщить об этом, – сказал Арториус и покачал головой. – Ах, горе-то, горе-то какое!
Волшебники оставили в холодном помещении единственный горящий факел, поднялись по истертым каменным ступеням и затворили за собой дверь морга.
Из теней выступила высокая фигура. Человек откинул с лица темный капюшон и шагнул в круг света, омывающий труп казначея.
– Так-так-так! – сказал Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. – На этот раз для разнообразия это я призову тебя в тот момент, когда тебе меньше всего этого хочется.
Директор смотрел, как с северо-востока к школе летит грозовое облако, пронизанное вспышками молний и сотрясаемое раскатами грома.
Это само по себе было не столь уж необычно. А вот тот факт, что данное облако явилось одно-одинешенько, посреди абсолютно ясного неба, был и впрямь необычен. А уж то, как оно зависло над восточным крылом школы… «Эге, – подумал себе Бол-д'Арет, – да это недобрый знак!» Он мучительно попытался вспомнить, успел ли он побеседовать об этом с Гордоном или только еще собирался с ним побеседовать.
