– Поглядите-ка! – сказала Гормошка. – Это похоже на амулет Эйнманфуса!
Она попыталась взять узорчатую металлическую пряжку в руки, но так и не сумела оторвать ее от каминной полки.
– Круто! Он действительно такой тяжелый, как об этом рассказывают. А вот это, – она обернулась к волшебной палочке, висящей в воздухе посреди стеклянного шкафчика, – это, говорят, Волшебная Палочка Мидаса. Вот здорово!
Гордон стремительно вошел в комнату, отряхивая с куртки хлопья пепла.
– Ах, – сказал он, – ну что же вы стесняетесь, будьте как дома!
Парри примостился на краешке стула, разглядывая свои израненные ноги. Фредди неуклюже стоял посреди комнаты – он из принципа не желал садиться на диванчик, обтянутый ситцем. А Гормошка разглядывала сокровища Гордона.
– Ну, – небрежно сказал он ей, – сама поднимаешь, когда поживешь с мое, то уж непременно обзаведешься чем-нибудь эдаким.
Он взял амулет Эйнманфуса, сдул с него пыль и положил обратно на каминную полку. Тут все трое ребят заметили гримуар Аукинша.
– Знаете что, – сердито сказал Парри, – я, конечно, понимаю, что это шоу древностей жуть какое интересное, но вы, случаем, ничего не забыли? Например, что меня пытаются убить разные сумасшедшие волшебники?
– Ну, – сказал Гордон, протягивая ему аптечку, – по крайней мере Брейк не пытается сделать это сам. Вероятно, он помнит, что у нас с Бол-д'Аретом очень строгие правила насчет убийства учеников. Исключительно с разрешения директора.
– Ага, так, значит, дело стало только за разрешением?!
– Ну, Парри, вероятно, он просто не хочет, чтобы ты попал в руки своего отца…
Тут в дверь постучали. Гордон отодвинул край занавески и выглянул в окно.
– Хотя, конечно, может быть, я и ошибаюсь. Оставайтесь здесь.
Гордон подошел в двери и отворил ее. Он пристально вгляделся в пришедшего.
– Брейк, это вы или не вы? – спросил он.
– С этим именем покончено, – ответил Брейк. – Я теперь Мефисто.
– Если вы пришли за мальчиком, то вы его не получите.
– Если бы я пришел за мальчиком, – ответил Брейк, – вы сейчас были бы там же, где и казначей.
– Ай-яй-яй! – сказал Гордон. – Я как раз хотел вас спросить…
– Казначей служил Тому-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. Это было необходимо. Отдайте это мальчику, – сказал Брейк, протягивая Гордону цепочку. На цепочке висел медальон, в который был вделан огненно-красный камень.
– Хм, – сказал Гордон, – если я правильно понимаю, последний амулет, который вы подарили этому мальчику, был устроен с тем расчетом, чтобы младенцу оторвало голову, как только он сунет его в рот.
– Я тогда был слаб! – рыкнул Брейк. – Если бы у меня хватило сил, я бы скорее уничтожил этого ребенка, чем многие годы прозябать в стыде и позоре. Но ныне мои темные годы миновали. Этот ребенок мне не враг, но злой волшебник, который мне его навязал, был и остается моим врагом. Амулет заколдован, он защитит мальчика. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести вот-вот явится сюда. Он нуждается в крови мальчишки, и я не хочу, чтобы он ее получил. Амулет послужит сразу двум целям. Он защитит мальчика и предупредит меня. Не обманывайся, садовник. Я – единственный шанс мальчика.
– Так его родитель – он? – спросил Гордон.
– Воистину так, – с горечью ответил Брейк. – И я буду отмщен!
Он развернулся и удалился.
Гордон затворил дверь и принялся разглядывать амулет. Он провел по нему рукой. На какой-то миг Парри показалось, что амулет сверкнул серебром.
– Так-так-так! – сказал Гордон. – Да, действительно, он обладает именно теми свойствами, что указаны на упаковке.
И протянул амулет Парри.
– Идите к черту! – огрызнулся Парри. – Не буду я это носить!
– Скажем так, – спокойно ответил Гордон, – если Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести тебя все-таки разыщет, эта вещь значительно улучшит твои шансы.
– А каковы мои шансы теперь?
– Хм… Дай подумать… Я бы сказал, что они равны нулю.
Гормошка выхватила амулет из рук Гордона и проворно надела его Парри на шею. Парри все еще перевязывал себе ноги и не успел увернуться.
– Ну вот, амулет при тебе. А теперь нам пора убираться отсюда, срочно! – сказала Гормошка.
– Почему? – спросил Фредди.
– Что случилось? – всполошился Парри.
– Вы че, очумели оба? – осведомилась Гормошка. – Обед скоро!
Четверо волшебников судачили, гадая, кто же мог такое сотворить, и говоря, что он, в сущности, был неплохой мужик. А казначей так и вовсе отличный. И где же теперь взять нового? Вдруг дверь морга треснула и разлетелась в щепки. Босые ноги зашлепали по холодному каменному полу коридора.
Холодные глаза окинули оценивающим взглядом одеяния всех четверых. Это слишком велико, это маловато, такого уже год как не носят…
Четвертое подошло ему во всех отношениях.
– Отдай мне твою одежду, немедленно! – распорядился ледяной голос.
Волшебники испуганно обернулись.
– Казначей? – спросил один.
– Мне нужна твоя одежда. Сними ее. Отдай ее мне.
– Приятно видеть, что ты очнулся, старина. Погоди, мы отведем тебя в больницу. А мы-то думали, что ты откинулся!
– Твою одежду, – рявкнул казначей, – немедленно!
Он схватил волшебника одной рукой и швырнул через коридор так, что тот впечатался в каменную стену.
– Эй, эй, потише!
– Твою одежду! – потребовал казначей, снова хватая волшебника за грудки и припечатывая о противоположную стену. Волшебник сполз на пол и остался лежать неподвижно.
Три его товарища переглянулись и одновременно воздели палочки.
– Анквишвей! – воскликнули они хором. Но заклятие, рассчитанное на смертного и бессмертного врага, не могло ничего поделать с плотью живого мертвеца. А второго шанса у волшебников уже не было.
– Не, вот класс, а? Оказывается, мои родители – этот бешеный Брейк и еще какой-то дядька, которого я даже не могу назвать по имени, потому что это имя, видите ли, нельзя произнести. А почему, кстати?
– Ну, может, оно польское, – предположила Гормошка.
Парри развернулся в ее сторону, так, что локтем столкнул на пол свою кружку.
– Ну, спасибочки! Это что же получается, мне теперь придется выучить польский и сделаться католиком?
И, злобно ворча, нырнул под стол за упавшей кружкой.
И тут в зал заглянул казначей. Он окинул столы холодным мертвым взглядом. Добычи было не видать. Ну ничего, он подождет… И казначей медленно побрел между столов, наводя по пути порядок.
Парри вылез из-под стола.
– А вроде бы Брейк говорил… – начал Фредди.
– Он просил, чтобы его теперь называли «Мефисто», – поправила Гормошка.
