На фразе «Я так счастлив, что ты жива, Агния» Тая, красная до корней волос, поспешила сбежать из дома.
Дура, возомнившая невесть что. Хранящая память о поцелуях. Помнящая вздутые вены на руках. Надеющаяся. Ищущая.
Иттан не врал, когда уверял, будто Тая нужна ему. Тогда, в гарнизоне, была нужна. А после… ну, не пригодилась. С игрушками такое случается. Их обменивают на что-то ценное, например, на любимую женщину с огненными волосами.
Всегда хотелось научиться летать.
Тая раскинула руки точно крылья и сделала последний шажок перед грандиозным полетом.
Нога ступила в пустоту.
После верхнего Янга, насупившегося и дождливого, но просторного, ходы Затопленного города сдавливали. Иттан давным-давно, в старой жизни, слышал, что тут ютились те, кому не нашлось места наверху, что катакомбы эти неоднократно затапливало, а стражники заваливали их камнями по приказу короля, но отчаявшиеся (и отчаянные)люди раз за разом выживали всем назло.
Теперь он сам обратился в изгоя, приласканного Затопленным городом.
Иттан прошмыгнул в дом, надеясь не потревожить своим приходом чуткий сон деда, но Захарий грелся у костерка, разведенного посреди одной из узких комнатушек. Когда стены глиняные, под ногами чавкает, а всё дерево насквозь пропиталось влагой, можно не бояться спалить жилье дотла.
— Ну и с чего вдруг жест доброй воли? — Захарий бросил в Иттана колье. — Где украл-то побрякушку?
— Подарили, — буркнул Иттан, усаживаясь к жалкому пламени, которое дергалось и угасало. — Забирайте, это вам за мое спасение. Ну, и за всё остальное. Без вас бы я не выжил.
— Ты, мальчишка, совсем головушкой слаб, если думаешь, будто я за подачки работаю. — Дед проворно ухватил Иттана за ухо, совсем как учитель — шкодливого подростка.
Иттан вывернулся, потер ухо. Огненные язычки жались друг другу, видимо, тоже замерзали. Иными ночами лед сковывал пол и стены нор Затопленного города, а люди укутывались во всё тряпье, что имелось у них, но всё равно заболевали и гибли десятками. Особенно холод подкашивал детей.
Впрочем, здесь не особо чтили культ смерти. Ни тебе погребальных обрядов, ни долгого прощания. Погибших — что детей, что взрослых — скидывали прямо в бездну, где уже поджидали изголодавшиеся твари.
— Не обижайтесь. — Иттан примирительно похлопал Захария по плечу, но колье не убрал, а протянул снова. — Купите трав или зелий. Нам катастрофически не хватает лекарств.
— Да ну тебя…. — Дед от души ругнулся, принимая-таки подарок. — Куда ходил-то посреди ночи? Наверх? Покинешь нас скоро?
Иттан почти запротестовал, но подумал, что будет неправильным лгать знахарю. Да, он не останется в Затопленном городе, потому как тот засасывает.
Выкарабкается. Мир огромен, и в нем найдется местечко для того, кто дышит тьмой.
Главное, чтобы Агния не обманула. Деньги, полученные у неё, помогут Тае зажить нормально. Сверху. В уютном домике на окраине какой-нибудь деревеньки, у реки. Как она мечтала.
Захарий углядел в молчании ответы, а потому понимающе кивнул и отныне ни о чем не спрашивал.
… Агния явилась после полудня. Иттан ожидал её, но всё равно упустил момент, когда в его душном убежище возникла женщина, источающая аромат магнолий. Подкралась со спины.
— Мой герой! — Холодные пальчики накрыли его глаза. — Я знала, ты не откажешь мне в просьбе.
Иттан вздрогнул. Непривычный к ласке Агнии, которая в лучшие их времена была жестка и безразлична, он понимал: она играет очередную роль. На сей раз — влюбленной до безумия, наивной девчонки.
Значит, кто-то уже донес, что из неприступной академии утянули камешек. Наверняка ректор лютует, брызжа слюной, и ищет виновных, а студенты ходят по струнке, ибо так всегда: в поисках одной пропавшей вещицы найдется сотня украденных ранее.
— Здравствуй, Агния.
Та издала горестный стон.
— Всё дуешься?
— Ничуть. — Кошачий глаз был вложен в ладонь. — Ты обещала заплатить.
Агния кинула на пол увесистый мешочек — тот шмякнулся, звякнув и подняв облачко пыли. Надувшись не то от обиды, не то от раздражения, она двинулась к выходу, но после, передумав, развернулась к Иттану и посмотрела жалостливо. Губы дрогнули.
— Как жаль, что я утратила твое доверие. Ведь именно ты оказался мне дороже всех на свете, правда, до недавних пор я и не подозревала о том, как ломает без тебя.
Иттан остался недвижим. «Светлячок» пританцовывал, и женское лицо в его свете будто бы менялось: то обретало родные черты, за которые когда-то Иттан был готов отдать все богатства рода; то становясь чуждым и хищным, этаким кровожадным оскалом.
— Я всё расскажу, не утаю и слова. — Агния взволнованно передернула плечиками. — Только дай мне шанс выговориться.
Конечно. Когда обдумала, что конкретно говорить, какими словами и как при том выдавливать слезу, можно и «раскрыться».
И вдруг до Иттана донесся свежий запах. Легкости и свежести. Тепла. Запах, согревающий в холода. Запах, рассеивающий одиночество.
Едва удержался от улыбки.
— Давай уедем вдвоем, скроемся от всех и заживем вместе, как всегда того хотели? — продолжала Агния.
Она гладила его щеку и смотрела так проникновенно, что любой бы сухарь растаял. Целовала трепетно, будто в первый раз.
— Я так счастлив, что ты жива, Агния, — начал Иттан проникновенно и заключил женщину в кольцо рук; она расслабилась, осыпала его лицо сухими поцелуями. — Потому что со дня твоих похорон меня съедала тоска. А после нашей недавней встречи добавилась тревога. Но теперь вижу: ты ничуть не изменилась, всё та же гениальная актриса, а значит справишься.
В глазах Агнии зажглись злые искорки.
Запах отдалялся.
— Прости, мне надо идти. — И он отпустил эту женщину. Навсегда.
Тая стояла у края бездны. Взмахнула руками, собралась сойти вниз. Иттан бы не успел оттащить глупую девчонку, но то новое в нем, что напитывалось болью, было сильно и полно истинной силы. Потому вместо падения Таю отшвырнуло назад.
— Ну и куда ты собралась? — громко полюбопытствовал Иттан у непонимающе озирающейся девушки.
Та вдруг скуксилась. Новое зрение различало каждую мельчайшую эмоцию, рябь ауры. Ну а старое видело ту, без которой жизнь беглого графа давно утеряла смысл.
— Иди сюда, — приказал Иттан, а Тая подчинилась.
Встала на расстоянии вытянутой руки, ссутулившись. По острому подбородку стекали слезинки.
Шаг вперед. Схватил за руку, пока юркая мышка не вывернулась и не сбежала далеко-далеко. Иттан прижимал её крепко, не позволяя ни на миг понадеяться, что она сможет уйти. Теперь — никогда.
