— Да надолго ли тебя хватит!? Ты русалка, а не человек, без воды не сможешь все равно, рано или поздно вернешься к нам! Только вот никто тебя уже обратно не пустит, тебя прогонят и оставят засыхать от тоски на суше! — зло сказала закованная в цепи.
— Я знаю! — упрямо ответила Ежевика. — Потому я и ходила к матери Нольга! — она повернулась к нам. — Если человеческий мужчина полюбит меня и возьмет в жены, я тоже стану человеком. Закон такой есть у русалок…
— Да кому ты там у людей нужна? — недовольно спросила русалка. — У них и без тебя девок хватает!
— …Но Эргея меня выгнала, назвав оборванкой, — продолжила Ежевика, не обратив внимание на слова соплеменницы. — А мне так хотелось жить, как обычная человеческая женщина! С мужем, с детьми, с животными, с… этими… лошадьми. Если я еще хоть несколько месяцев пробуду русалкой, то просто засохну без реки. Мне уже становится плохо от солнца и от сухости… Я пить начала в несколько раз больше… Нольг был моей единственной надеждой. Теперь понимаете? — в отчаянии она посмотрела на нас с Арландом.
— Молодец! А ты не подумала о том, что ему, может, не хочется жениться на нечисти? — спрашиваю. — Ты вообще о нем подумала?
— Как не подумать? Я подумала… Он так часто к нам в лес ходит, все время приносит что-нибудь старушке, а мне иногда даже платки цветные из города привозит. Мы с ним часто в лес ходим, разговариваем… Ему хорошо со мной, а мне с ним. Все правильно выходит…
— Это все неважно, — прервал нас Арланд. — Если ты не снимешь проклятие с Хоги, я самолично тебя зарежу и приготовлю, как рыбу, — пообещал он Ежевике.
— Она еще и проклятие навела? Вот дура! — зашипела пойманная русалка.
— А ты сейчас расскажешь, как его можно снять, — серьезно сказал инквизитор, дергая за поводок из серебряной цепи. — А если не расскажешь… ничего хорошего не жди, — многозначительно посмотрел на свой кинжал.
— А, может, не надо? — попросила Ежевика. — Она же не виновата…
— Вот именно! — крикнула русалка, заерзав на траве.
— Мне важно спасти человека, — напомнил инквизитор, смирив обоих суровым взглядом. — Если вы обе мне не поможете, я зарежу вас одну за другой, и, уж поверьте, моя рука не дрогнет. Вы, нечисть, не должны лезть в дела людей, уже за это я, как человек, имею право убить вас! Из-за тебя, — посмотрел на Ежевику, — чуть не умер ребенок. А из-за тебя, — повернулся к русалке, — могут умереть и твоя соплеменница, и мальчик, которого она по дури обрекла на ужасную смерть, и ты сама. Так что выбирай, рыбка, или ты говоришь, и все остаются живы, или ты молчишь и отправляешься к своим водяным прабабкам!
— Добровольная кровь, — буркнула русалка. — Она должна порезать руку и облить кровью того, кого прокляла. Но если заставить это сделать, то ничего не получится, все должно быть сделано по желанию.
— Все так просто!? — поражаюсь. — И что, сложно было сразу сказать? А ты, неужели не знала такого пустяка? — с укоризной смотрю на Ежевику.
— Нейя гораздо старше меня, ей открыты многие тайны, — тихо сказала она.
— Вот именно! Я тебе не втородневная утопленница какая-нибудь, и потому знаю, что к людям лучше не соваться!
— Ты точно не врешь? — Арланд с подозрением посмотрел на Нейю.
— А зачем мне врать? Чтобы тебе досадить? — она окинула его презрительным взглядом. — Больно надо! Пускай уж эта дура добьется своего и к русалкам больше не суется. Ступай отсюда и чтоб глаза мои тебя не видели!… - крикнула она Ежевике. — Все, отпустите меня в воду. Мне здесь душно.
— Ступай, — неожиданно разрешил Арланд и снял с нее серебряный поводок.
Русалка с разбегу нырнула в речку, а когда показалась на поверхности, ее ноги уже превратились в хвост. В розовый кожаный хвост, похожий на кокон. Не самое приятное зрелище.
— Может, не надо? Она меня ни за что не простит! И Нольг, если узнает… Нет, отпусти, я никуда не пойду! Лучше умереть, чем смотреть им в глаза!
Ежевика вырывалась из моих рук, как могла. Мне приходилось чуть ли не силком тащить ее к семье Валлена. Арланд вместо того, чтобы помочь, шел поодаль, уйдя в какие-то свои мысли. До него было не докричаться.
— Ну посмотри на это с другой стороны, — предлагаю Ежевике. — В худшем случае у тебя будет чистая совесть и целых несколько месяцев на поиски жениха, а в лучшем ты уже сегодня станешь человеком! Все лучше, чем если ты никуда не пойдешь и будешь чахнуть потихоньку от мук совести и от нехватки воды, ведь правда?
— Ах, бедный маленький Хога… Но я не могу к ним идти! Ведь придется все рассказать! Отпусти меня, пожалуйста! — взмолилась девушка, вновь попытавшись вырваться.
Встав передо мной и преградив путь, она сложила руки в умоляющем жесте. Из ее глаз уже и слезы потекли.
— Пожалуйста! Если все узнают, что я нечисть…
— То что? — выгибаю бровь, останавливаясь, но не отпуская Ежевику.
— Меня убьют!
— Ты, кажется, готова была умереть, для того, чтобы Хогу вылечить.
— Если бы нужно было умереть, но не видеть при этом разочарованного Нольга, я непременно сделала бы это! Но так… Я не могу!… Это хуже смерти!…
— Ну-ну-ну, — притягиваю к себе и обнимаю разрыдавшуюся девицу. — Не плач, а то я тоже заплачу, — говорю, гладя ее по голове. — Представляешь, что будет с моей репутацией, если я начну плакать?…
— Бэйр? В чем дело? — спросил подошедший Арланд. Голос у него был серьезнее обычного.
— Ей стыдно им показываться, — объясняю. — Бедняга, кажется, сильно ценит доверие своего друга и боится потерять его больше смерти.
— А проклинать ей не стыдно было? — нахмурился инквизитор. — Ей стоило думать, когда она вылезала из реки.
— Она случайно! — оправдываю Ежевику, которая от суровых слов Арланда еще сильнее заплакала. — У нас это непроизвольно происходит при сильных эмоциях, которыми мы, ведьмы и прочие, не управляем!
— У нас? Бэйр, ты человек, а она — нечисть, — крикнул Арланд, разозлившись. — Не сравнивай себя с ней!
— Про нечисть уж помолчал бы, умник, — укоризненно смотрю на него. — Дальше лучше иди один, а тут я сама разберусь. Расскажи семье все, что мы узнали, и ждите там. Я с Ежевикой скоро приду.
— Нет! — попросила Ежевика. — Не надо ничего говорить! Я просто порежу руку, сниму проклятие и уйду из деревни в другое место! Не надо ничего рассказывать, пожалуйста!
— А я сказала, что надо. Иначе у тебя не будет достойного оправдания своему поступку и тебя не простят. Желание жить среди людей, к которым ты привязалась, и искренняя любовь к Нольгу — вполне достойные причины для такой просьбы к Эргее и для огромного разочарования при отказе, — объясняю ей.
