Сам настоятель не пел, потому что его тотчас скрутило бы кашлем. Он лишь размеренно кивал головой, как бы задавая лад хору, и время от времени грозил пальцем молодому послушнику. Тот никак не мог сохранить подобающей торжественности. Возле помоста устроился большой серый кот. Юноша всё косился на него, помимо воли расплываясь в улыбке.
Кермнис Кнер сидел на застланной коврами скамье рядом с вейгилом и другими почтенными горожанами. Аррант не молился саккаремской Богине, но, движимый любопытством учёного, даже записывал что-то на покрытой воском дощечке.
Волкодав тоже был иноверцем. Однако и он стоял всего в нескольких шагах от почётной скамьи, вместе с артелью передовых рубщиков. Он вполуха слушал жрецов и смотрел на вейгила.
Тот выглядел величавым и осанистым, пока сидел. Но дар-дзумцы помоложе ни разу не видели наместника стоящим во весь рост, да и сюда, на площадь, крепкие слуги доставили его в кресле. После той давней болезни вейгил едва мог ходить.
– Людям не по себе, – сказал он арранту.
– Ещё бы! – ответил Кермнис Кнер. – Как только я сброшу камни, обратного пути не будет. Простому народу свойственно бояться необратимого.
Сам он, похоже, испытывал только нетерпение и азарт.
– В Саккареме испокон веку устраивают запруды для водяных мельниц, – сказал вейгил. – При начале работ всегда закалывают петуха. Мы поступили так же, не представляя, насколько больше обычных окажется наша плотина. Теперь люди боятся, что она и жертву может потребовать значительнее.
– Что с того? Возле отвалов на окраине болтаются никчёмные люди, – отмахнулся Кнер. – Вели стражникам поймать одного из них. Сбросим дармоеда вместе с камнями.
Вейгил покачал головой:
– Горожане подкармливают нищих обитателей зольников, аррант, считая это благим делом во имя Богини. Нельзя их трогать. Если река рассердится и возжелает подарка, она сама его изберёт.
Волкодав стоял на самом верху горной стены, на макушке одной из тех самых скал, что с равнины казались древними сторожевыми башнями. Пустоши, сады и городок за ними выглядели маленькими и ненастоящими. Волкодав стоял у края теснины и смотрел вниз. Только что рассвело. Из каменной дыры медленно выплывали клочья тумана. Где-то там, в глубине, измеряемой десятками саженей, слышался грозный глухой рёв.
Глыбы громоздились на бревенчатом настиле, с немалой хитростью подпёртом лесинами: наваливай сверху ещё столько же, и, пока не будет исчерпана крепость дерева, брёвна не обрушатся. А выдерни клинышек – и всё посыплется. Необоримая тяга земная увлечёт вниз камень и дерево. Аррант утверждал, будто сам изобрёл такое крепление, но Волкодав видел его близкие подобия в Самоцветных горах. Почём знать? Когда человеческая мысль одолевает сходные преграды, сходным оказывается и решение…
Реку, пока ещё вольно гремевшую внизу, сверху нельзя было разглядеть. Это ущелье словно бы не меч прорубил, а прорезал тонкий поварской нож, наученный обходить кости. Протачивая себе русло, поток вылущивал и уносил более мягкую породу, оставляя твёрдые желваки. Замысел Кермниса Кнера учитывал прихотливость расселины. Вначале полагалось низвергнуться валунам левого берега, где стоял Волкодав. Труднику, смотревшему с другой стороны, следовало досчитать до десяти и только тогда дёргать верёвку, высвобождавшую клин. По мысли арранта, именно при таком порядке сброса камни должны были лечь правильно и хорошо.
Сейчас Кнер стоял, воздев руки, повыше каменной груды. Рядом с ним ждали рукотворного обвала знатные люди Дар-Дзумы. Вейгила дюжие работники доставили в кресле, его сын Нагьяр и другие вельможи прибыли верхом. Волкодав только не особенно понимал, чего ради столько усилий. Чем они собирались здесь любоваться после того, как глыбы ухнут с накатов? Тучами пыли и грязи?..
Простонародье, собравшееся внизу, могло увидеть побольше. Низвергающийся камнепад. Грохот, брызги, обломки… Иссякающий поток, ставший бурым вместо прозрачного…
Кермнис Кнер резко опустил руки.
И сразу всё пошло не по замыслу.
Верёвка с левого берега должным образом натянулась… задрожала в воздухе, загудела от напряжения… и не смогла выдернуть клин. Что-то мешало ей. Может быть, камень, удачно скользнувший в щель между брёвнами. Зато на правом берегу взялись считать до десяти не от сброса левобережных камней, а от взмаха Кнеровых рук. И уж у них-то клин выскочил, как смазанный салом. Глыбы шевельнулись, пошли, пошли… и тяжко зарокотали, свергаясь в теснину.
Кермнис Кнер схватился за голову.
– Тупицы! Безграмотные порождения мулов и ослиц! Во имя рассыпавшейся кузницы Вседержителя и наковальни Морского Хозяина, повисшей на облаке! Чего хочет от меня это стадо баранов, не умеющее выполнить самых простых распоряжений?..
Волкодав уже прикидывал, как спуститься под брёвна, вышибить клин и успеть увернуться от рушащихся камней. Кнер опередил его.
– Ты! – ткнул он пальцем в первого попавшегося землекопа, и Небесам было угодно, чтобы ему попался Бизар. – Бери кувалду и живо туда! Не то всех без заработка оставлю!
Опытных верхолазов он с собой не привёз. А в Дар-Дзуме их отродясь не было.
Добрый сосед Мицулав, отец восьми сыновей, нахмурился и пошёл к краю. Где-то далеко внизу раздражённо ворочался, пытался двигать камни поток. Между ним и людьми плавали потревоженные облака. Быть может, река ждала той самой жертвы, о которой толковали на площади аррант и вейгил.
Волкодав встретил Бизара, держа в руках моток надёжной верёвки.
– Да я сам… – отмахнулся было Бизар, но венн, присев на корточки, принялся обводить его петлями кругом пояса и в шагу. Горшечник не особенно понял, почему тот просто не привязал бечеву к его кушаку, но спорить не стал. Их артель передовых рубщиков только накануне кончила пробивать отвесную часть водовода. За время работы Бизар успел убедиться: в том, что касалось крутых стен и верёвок, северянин соображал побольше иных.
Он не сдержался, только когда Волкодав начал привязывать ещё две бечевы:
– А это на что?
Бизару передали кувалду.
– Выдернуть, – проворчал венн.
– Что выдернуть? Клин? Так ведь я…
– Хватит болтать! – раздражённо крикнул аррант. – Лезь, пока я других не послал!
– Тебя, – сказал Волкодав.
Несколько крепких парней начали спускать Бизара. Ватажники смеялись и зубоскалили, расспрашивая горшечника, чем это его так откормила жена. Бизар потел и не отвечал. Под ногами у него раскачивалась пустота.
Волкодав сунул в руки Захагу дополнительную верёвку, вторую взял сам и стал понемногу выпускать её, следя, чтобы не запуталась. Одновременно он отходил в сторону, насколько позволяла обрывистая площадка.
Захаг подозвал ребят из своей ватаги и приставил травить бечеву.
Скоро накат с тяжёлыми глыбами угрожающе навис над головой Бизара. Подпор был в самом деле устроен надёжно и изобретательно. Вот он, клин с тянущимся от него пеньковым шнуром, вот он, камешек, удачно подпёрший тыльную часть клина. Вздумай кто сделать это нарочно, ведь нипочём не подобрал бы именно такого обломка и не сумел бы так метко воткнуть…
– Шевелись там! – закричал Кнер. Он бесстрашно стоял на самом краю, наклонившись над пропастью и раз за разом дёргая шнур.
Кое-кто из трудников потом говорил, что еле совладал с искушением дать арранту пинка.
Волкодав покрепче упёрся ногами в выступ песчаника и наклонился вперёд, готовясь к немедленному рывку.
Бизар всё пытался встать на скалу, но влажный камень не давал опоры ступням. Делать нечего, гончар поднял кувалду, отчего его сразу повело в сторону, сотворил краткую молитву Богине Заступнице – и ударил по камню.
Ничего не произошло.
– Бей!.. – заорал Кнер.
Бизар ударил ещё. Камешек вылетел.
Аррант немедленно рванул шнур.
Клин выскочил. Бизар молча выронил кувалду и крепко зажмурился, прикрывая ладонями голову. Глыбы охнули, просели, заскрежетали. Лавина пошла вниз, сперва медленно. Мгновением позже во все стороны полетели брёвна, щепки, осколки…
