Утром меня разбудил Лар, сомневаюсь, что он сомкнул глаза ночью. Несмотря на круги под глазами, держался командующий бодрячком.
— Макс Са, дикари несколько раз приближались на расстояние выстрела и снова отбегали. Может нам выйти и дать им сражение?
— Нет, пока рано, мы выйдем, но только ближе к обеду. Пока люди пусть отдыхают и нормально покушают. Сегодня мы их разобьем, мне надоело сидеть взаперти в собственном поселении, — великан ушел, я же попросил найти Лайтфута и позвать его ко мне: если все завтракали во дворе, то американец точно заслужил право разделить со мной трапезу. И стрелял метко, и держался уверенно. Хотя, чему я удивляюсь: обоим американцам удалось принять участие во Второй мировой войне на Тихоокеанском фронте. По крайней мере, в сражении за Окинаву они участвовали. Думаю, после японцев, местные дикари им должны казаться милыми ребятишками с клюшками для гольфа.
— Вы меня искали, сэр? — Лайтфут возник так неожиданно, что я вздрогнул.
— Пойдем в дом, Уильям, посмотрим, что нам приготовили мои благоверные, — пропустил американца вперед, заходя к себе в дом. На столе стояли чечевичная похлебка, горстка лепешек и финики. Пока мы насыщались, обе мои жены не проронили ни слова. Когда Нел подала малиновый чай, Миа не выдержала:
— Макс Са, мои воины так и должны сидеть внутри этой ловушки и смотреть, как там умирают Русы? — ее ноздри раздувались от ненависти к дикарям.
— Миа, запомни, главная ценность женщины не в том, как она умеет убивать, а в том, что она дает жизнь. И поэтому, ни ты, ни твои воительницы, не выйдете за ворота. А будете стрелять из арбалетов со стены. Кроме того, если враг прорвется, кто защитит самое ценное в этой крепости?
— А что здесь ценное? — Миа удивленно подняла бровь.
— Ты, Нел и мои дети, — мой ответ заставил ее покраснеть, все-таки лесть — страшное оружие во все времена и среди всех народов. В ее душе боролись два чувства — желание сражаться и желание быть «самым ценным». Как я и предполагал, победило второе.
— Макс Са, даже если они прорвутся, они не тронут ценного, мои воительницы умрут, но этого не допустят, — она стремительно вышла ставить новую боевую задачу своему маленькому отряду.
Пока у меня было время, осмотрел раненых: двое с проникающими ранениями груди умерли ночью. Было странно, что они получили такие ранения, ведь на них должны были быть кирасы, что полностью прикрывали грудь и живот. Но Лар развеял этот миф: кирас на всех пока не хватало и около десятка воинов пока еще не получили необходимые доспехи. Те же воины, что были в кирасах, не получили серьезных ранений: были неопасные ранения рук и ног. Это еще раз говорило о том, что скорейшее оснащение доспехами всех воинов является приоритетной задачей.
Дикари несколько раз предпринимали попытки выманить нас из крепости: подбегали до ста метров и кривлялись, потрясая оружием. Двое даже уселись на безопасном расстоянии, справляя нужду. Судя по оставленным кучам, вчера немало килограммов мяса ушло в их желудки. Вспомнив об убитых животных, почувствовал, как закипает в душе гнев. Старания стольких лет уничтожены! Опять заново ловить животных, снова их приручать. Это же столько работы! Думая об этом, я еле сдержался, чтобы не дать сигнал к досрочному бою.
Солнце двигалось к зениту и я отдал команду Лару, чтобы приготовил воинов к бою. Копейщики выстаивались колонной по четверо, лучники пристроились сзади, чтобы осыпать врага стрелами из-за спин копейщиков. Сегодня в бой шли все, кроме двенадцати воительниц Нига, которые заняли позиции на башнях, заряжая арбалеты.
Солнце вспыхивало на начищенных кирасах воинов и я не сразу понял, что метавшийся по стене дворца солнечный зайчик пущен извне. Поднявшись на башню, всмотрелся в сторону перевала: оттуда из деревьев кто-то пускал солнечного вестника, сигнализируя о готовности вступить в бой. «Ай да Тиландер, ай да сукин сын!» — я восхитился находчивостью американца и сразу отдал команду, спускаясь вниз:
— Открыть ворота, выступаем, — рядом со мной был Лайтфут, мы взяли по два магазина для винтовок. На НЗ оставалось всего две коробки и поэтому решили стрелять только в крайнем случае.
Дикари ждали нашего выхода и приветствовали его радостными криками. Не умея считать, они не могли адекватно оценить свои потери, а видя наших воинов среди трупов, возможно считали, что потери примерно равноценны. Сегодня нас было меньше: в бою не участвовала часть раненных, не считая четырнадцати убитых. Дикари дождались, пока мы отойдем от крепости метров на триста и приблизимся к трупам убитых вчера.
— Щиты! — прогремела команда Лара и колонна, перестраиваясь в «черепаху», прикрылась щитами. Мы с Лайтфутом шли чуть в стороне, отставая на сорок метров, чтобы держать в поле зрения все поле битвы. Копья с каменными наконечниками застучали по щитам, сразу же часть щитов разомкнулась и лучники открыли убийственный огонь с дистанции около пятидесяти метров. Дикари снова замахнулись и мое войско мгновенно прикрылось щитами, учитывая вчерашние ошибки, когда вторые и последующие ряды не прикрывали щитами сверху.
Убедившись, что метание копий не дает результата, с дикими криками эта лавина ринулась в атаку. Лучники выскользнули назад, разрывая дистанцию до сорока метров — с этой минуты они должны были вести прицельный огонь по одиночным целям. И снова первые ряды дикарей буквально нанизались на копья: видимо, вчерашняя бойня их ничему не научила. Несколько дикарей попытались забежать с фланга, но таких я отстреливал вместе с Лайтфутом.
Еще утром, обсуждая предстоящий бой, мы на военном совете решили, что не будем пытаться их окружить, растягивая свою цепь. Вместо этого, копейщикам была поставлена цель отступать, не нарушая рядов, чтобы подвести дикарей под выстрелы арбалетчиц. Но главная задача была в том, чтобы, увлеченные своим наступлением, дикари не заметили отряд Тиландера, который ударит с тыла.
Мои копейщики блестящее справлялись с поставленной задачей: они отступали монолитной стеной, не нарушая строя. Озлобленные дикари бросались на стену щитов, но падали, проколотые копьями. Лучники, опережая отступление метров на сорок, выискивали отдельных противников и поражали их стрелами. Арбалетчицы на башнях лежали пластом, создавая иллюзию пустых вышек. Только Миа зорко следила за приближавшейся с каждым шагом толпой, состоящей из строя копейщиков и разгоряченных дикарей, которые устилали путь трупами, но шли вперед.
Даже сейчас дикари превосходили нас числом, а мои люди не были железными: среди упавших я различил двоих своих. Когда до стен крепости оставалось около пятидесяти метров, по команде Мии вскочившие воительницы открыли огонь. И почти в эту же секунду я увидел, как из-за пальм выскочили Тиландер и его воины, на ходу натягивая луки.
Первый залп из почти тридцати луков уложил на землю больше десятка, второй залп был менее эффективный, но несколько человек упали, еще пара остановились, пытаясь достать стрелы, застрявшие в спине. К третьему залпу часть дикарей, поняв, что их атакуют сзади, развернулась и бросилась в сторону Тиландера. Перезарядившиеся воительницы произвели второй смертоносный залп из арбалетов и в этот момент Лар скомандовал:
— Охват!
Рассыпаясь влево и вправо, копейщики начали окружение значительно поредевшей толпы, которая по численности уже практически сравнялась с нами. Успел заметить, что до Тиландера добежало меньше десятка дикарей: выстрелы в упор из луков уложили больше половины группы, что бросилась в его сторону. Дважды выстрелив из винтовки, я облегчил задачу Тиландеру и Выдрам. Окружение закончилось, а несколько дикарей, что вырвались из окружения и бросились бежать в сторону леса, были застрелены лучниками.
Справившиеся со своими врагами Выдры, во главе с американцем, бросились к кольцу окруженных. Я передал винтовку Лайтфуту и, вытащив свой меч из ножен, также в несколько прыжков добрался до цепи копейщиков, которых отчаянно пытались прорвать черные. Дальнейшее напоминало избиение: вчерашний бой дал моим людям бесценный опыт и на особо ретивого наваливались вдвоем. Один прикрывал щитом, парируя удары дубинок и каменных топоров, второй выискивал момент и разил копьем.
