— А что мне еще остается? Веди.
Зря Лим так опрометчиво вверил свою судьбу в мои руки, в этом мы убедились, когда солнце, стоящее в зените, начало нещадно напекать нам макушки. Мы плутали по парковым дорожкам, и демонюка все чаще оглядывался то по сторонам, то на свое кольцо.
Наконец я не выдержала и прямо спросила: «В чем дело?»
— Заряд амулета на исходе. Он и так малой мощности: внешний вид почти не меняет, маскирует лишь рога и хвост, но боюсь, что через несколько часов любой прохожий сможет лицезреть и то и другое… Временной скачок съел почти весь заряд.
Я аж споткнулась от этого заявления:
— Ты же говорил, что, если мы будем использовать магию, нас засекут на раз?
— А мы и не используем. Это стандартный амулет образца ММ-17, купленный в магической лавке…
Чтобы поддерживать разговор (блуждание по Новому Петергофу, который я уже тихо начинала ненавидеть, изрядно надоело), я спросила:
— У амулетов еще и серийные номера есть?
— Да, например, ММ — это аббревиатура малый мимикрирующий, он рассчитан на то, чтобы лишь скрыть огрехи внешности, а не полностью изменить ее. Собираясь на бал, и не думал, что он мне может понадобиться, взял лишь по привычке…
— А ты случайно еще чего-нибудь не захватил? — на всякий случай уточнила я.
— Случайно — нет, — в тон ответил Лим, а потом резко развернулся и поинтересовался: — Слышишь?
Лично я ничего не слышала, о чем и сообщила.
— Вода шумит. Похоже на маленький водопад или фонтан.
* * *
Жаркий, дурманящий полдень, аромат цветущих лип, от которого кружится голова, застывшая синь неба… И мы, как двое альтернативно одаренных партизан, таранящих напролом кусты, — в общем, идиллическая картина, нечего сказать.
Мы вышли из зарослей в углу какого-то цветника. Полукруглая скамья из белого мрамора, позади которой на невысоком постаменте располагалась позолоченная чаша с женской фигурой, державшей кувшин с льющейся из него водой. Это была то ли нимфа, то ли античная богиня — не суть. Больше меня поразил человек, сидевший на этой скамье.
В его внешности сквозило что-то одновременно отталкивающее и заставляющее следить за ним неотрывно. Хотя, по сути, это был худощавый, с длинными руками и неопрятной бородой мужик в сюртуке. Грубые черты лица, прозрачные, глубоко сидящие глаза, смотревшие на нас не мигая.
— Опаздываете-с, господин Мариоль, опаздываете-с, — издевательски обронил он. — Хотя, учитывая то, откуда, в каком виде и с кем вы появились, это простительно. У вас хороший вкус — барышня недурна-с. Я бы и сам с такой поисследовал-с окрестности…
После этих слов он буквально вперился в меня, пристально глядя в глаза, заставляя отвести взор. Хотелось опустить ресницы, взглянуть куда угодно: в сторону, под ноги, но я из чистого упрямства не сдавалась, ответно таращась в упор.
Молчаливая игра в гляделки продолжалась всего несколько секунд, но я за это время успела почувствовать, как по спине пробежал холодок. Лим, напряженный, словно скрученная пружина, сделал шаг вперед, загораживая меня. Этот его жест заставил незнакомца встрепенуться.
— Прошу прошения, но Мариолем звали моего прадеда, я Лимерий Дейминго, его правнук. А вы, я полагаю, Григорий Ефимович Новых, более известный под фамилией Распутин?
На эту реплику сидевший лишь криво усмехнулся, но рыжего это ничуть не смутило:
— У меня к вам есть несколько вопросов.
Собеседник словно не услышал последних его слов, лишь побарабанил пальцами по белому мрамору скамьи, глянул на острые мысы своих сапог и задумчиво протянул, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Ну конечно, как я раньше не догадался: в видении Мариоль был моложе и без шрама.
— Вы предвидели наш визит? — педантично уточнил Лим.
Распутин словно вскинулся от этих слов и уже более не обращал на меня ровным счетом никакого внимания, заговорил лишь с демоном.
— Отчасти да-с. Ощущение времени и места было достаточно четким, а вот образ — расплывчатым.
— Значит, специально шли на встречу? — Лим сделал шаг вперед, сокращая расстояние.
Осознанно или нет, но рыжий давил на провидца, нависая над ним, заставляя собеседника поднять голову. Почувствовать себя ниже, слабее.
— Да, специально-с, хотя и не знал точно, к чему приведет наше с вами свидание. Единственное, в чем я был уверен, идя сюда, — смерти мне опасаться в ближайшие пять лет не стоит. Тот, кто должен умереть от выстрела в голову, не утонет.
Провидец замолчал, словно опытный оратор, виртуозно держащий паузу, давая слушателям осознать сказанное и проникнуться: не каждому дано увидеть собственную кончину и точно знать, когда и как все произойдет. Наверное, это должно было сказать о многом. Увы, я не впечатлилась. То ли потому, что в голове засел образ бабника, развратника и манипулятора, то ли потому, что впереди маячила надежная спина Лима… Но передо мною была не ожившая легенда, я видела человека из плоти и крови. Да, себе на уме, да, проницательного, хитрого, своевольного, но человека, хоть бы и мага.
Распутин меж тем продолжал:
— Но пророчества и видения — штука такая, хотим мы того или нет, они имеют неприятное свойство сбываться. К тому же привык-с встречать неприятности лицом, а не спасаться бегством. Потому и не видел причин, чтобы не пойти навстречу собственному предсказанию, и не зря: в вас, дорогой мой бес, я вижу большую проблему, пришедшую из века будущего.
От этого его «бес», хвост Лима непроизвольно дернулся, хотя лицо осталось каменной маской. Невольно подумалось, что я совсем ничего не знаю о том мире, в котором оказалась. Вот как сейчас: похоже, рыжему нанесли серьезное оскорбление, а я даже и не знаю, какое именно.
— И все же вам придется со мной поговорить, если не как магу с магом, то как подозреваемому с дознавателем.
— Однако… любит зараза-судьба смешивать карты… правнук преступника — и вдруг законник…
— Разведчика, — голос Лима был не теплее, чем космический вакуум.
— Как ни назови, суть одна, — усмехнулся Распутин, довольный этой своей словесной победой. — И позвольте-с полюбопытствовать, что мне вменяется в вину?
На этот раз вопрос проигнорировал Лим, просто задав встречный.
— В архиве я нашел упоминание о сопряженном усилении эффекта Тельмы… ваши записки и даже выкладки, расчеты того, как можно создать узелок на временной спирали, повернув ворот истории в нужное русло. И вы утверждаете, что удобнее всего это сделать при параде планет, собрав в кристаллы магию всех семи металлов.
— Да, я работаю над этим уже несколько лет, — довольно протянул Распутин. — Вот только при чем здесь скромный ученый и преступление? Разве это незаконно — заниматься магической теорией?
