– Вернемся, – сказал Ивар уверенно, хотя сомнения хватали за горло, будто тати. – Но сейчас нужно идти. Вновь по жаре, дальше и дальше, пока есть хоть один шанс на тысячу спасти Арнвида и остальных…
Нерейд, вылезая из воды, бурчал что-то под нос, по лицу Кари текли крупные капли – то ли холодная вода, то ли слезы.
Через полсотни шагов от водопада тропа вывела на открытое место, знойное солнце высушило одежду, и вскоре викинги заново пропитались потом, побежали дальше сухие и грязные.
Предупредительный сигнал – совиный крик, донесся, когда миновали группу скал, похожих на застывших великанов.
– Спрятались! – гаркнул Ивар. – Быстро!
Разбежались в стороны, будто тараканы от ударившего в пол сапога, укрылись между кустов. Ивар шлепнулся на камни, что-то острое ткнулось в ногу, захотелось выругаться, но конунг прикусил язык – услышал приглушенные голоса, шум шагов.
– Ого, щеголи какие… – прошептал Нерейд. – Так и хочется сбить с них спесь.
По тропе гуськом шагали воины, высокие, мощные, солнце играло на мускулистых плечах, на округлых щитах, сделанных из панцирей больших черепах. Раскачивались зелено-золотые перья, пучками закрепленные на высоких шлемах в виде конусов.
Руки, до локтей прикрытые нарукавниками из украшенной золотыми браслетами кожи, сжимали знакомые викингам мечи с деревянными ручками и лезвиями из обсидиана.
На поясах болтались окровавленные скальпы.
– Иди, сбей, – предложил Ивар.
– Я что, идиот? – вздохнул рыжий викинг. – Чтобы они и мои лохмы в свою коллекцию добавили? Хотя если мы так будем по кустам прятаться, то эриля не выручим…
– Если попрем напролом – тем более, – ответил Ивар.
Один из хуастеков остановился, зашарил взглядом по камням, за которыми прятались викинги, черные глаза на смуглом лице блеснули. Нерейд медленно потащил из колчана стрелу.
Возглавляющий отряд воин что-то крикнул, остановившийся ответил, сдвинулся с места, оба рассмеялись. Зашагали дальше, но последний все время оглядывался, пока не исчез за поворотом.
Набедренная повязка с непривычки натирала в самых нежных местах, плащ из шкуры какого-то зверя неприятно пах шерстью, спина от него чесалась. Связанные руки Арнвида занемели до каменного состояния, голова слегка трещала после октли, влитого в пленников накануне.
Стоящий рядом Ингьяльд покачивался и время от времени рыгал, недобрым словом поминая гостеприимных хозяев, вчера накормивших будущих жертв почти до тошноты.
С вершины круглой пирамиды пленные викинги видели площадь, напоминающую шумящее, покрытое черными волнами море, и лестницу, по которой медленно поднимался дряхлый жрец.
Помощники держали его под руки, расшитый перьями плащ волочился по ступенькам.
– Неужели так вот просто и погибнем? – сказал Стейн, глянув на восходящее солнце, желтое, точно масло.
– Мне бы хоть мгновение да руки свободные, я бы им показал, – вздохнул Арнвид. – Бросать руны я не разучился.
Помимо викингов на вершине пирамиды находилось с полсотни тотонаков. Хуастеки следили за пленниками внимательно, со всех сторон стояли воины с копьями, глядели мрачно и решительно.
Старый жрец поднялся на самый верх, повернулся к толпе, вскинул дрожащие руки, в одной из них блеснул изогнутый нож из камня.
– Да снизойдет на нас милость Тласольтеотль! – крикнул старик, указав себе за спину, где в центре площадки высилась статуя чудовищной женщины-лягушки с распахнутой пастью. – Да поглотит она все наши прегрешения и очистит сердца!
Рев, вылетевший из сотен глоток, напоминал удары бьющего в берег прибоя:
– Жертва! Жертва! Жертва!
– Кровожадные какие, – пробормотал Арнвид, ощутил, как по позвоночнику побежал холодок.
– Начали, – старый жрец повернулся, оскалил зубы, то ли вычерненные, то ли просто гнилые.
Четверо его помощников схватили одного из тотонаков, потащили к округлому камню, установленному перед статуей чудовищной богини. Положили так, чтобы грудь выгнулась колесом.
Пленник завизжал, дернулся, нож упал, словно коршун на добычу, послышался хруст, точно раздавили краба. Брызнула кровь, и старик поднял руку с зажатым в ней пульсирующим комком.
– Жертва! – крикнул страшным голосом.
Сердце полетело в огромную чашу, больше похожую на тазик из камня, а тело с вскрытой, точно раковина, грудью отволокли к заднему краю площадки, куда-то за статую.
– Следующего давай, – торопил старик, глаза его лихорадочно блестели.
Второго пленника бросили на жертвенный камень, уже испачканный кровью. Третий закричал что-то, глядя в синее равнодушное небо, но вопль оборвался, изо рта хлынула кровь.
Жрец и его помощники забрызгались красным, двигались стремительно и ловко, не делали лишних движений. Глядя на них, Арнвид ощутил тошноту, понял, что за свою жизнь эти люди убили больше, чем самый свирепый и ненормальный викинг…
Да, в Северных землях люди сражались, уничтожали друг друга, могли сжечь врага в его доме, не выпустив женщин и детей. Делали орла, вспарывая ребра сзади и вытаскивая легкие, но никто и никогда не называл это добрым делом, не оправдывал служением богам…
Сердца жертв падали в каменную чашу, лик богини потихоньку преображался, оживал, в глазах ее горели зеленые огонечки, а в утробе что-то урчало. Капала кровь, толпа внизу бесновалась, женщины орали, мужчины падали на колени, царапали себе лица и плечи.
Воины, охраняющие пленников, смотрели только на жреца.
– Повернись ко мне спиной, – велел Арнвид Ингьяльду, в ответ на непонимающий взгляд прошептал яростно. – Поверни руки к моим и попробуй начертить на моих путах руну Огня! Она простая, ее сможешь и так…
– Но я же обожгу…
– Плевать! Веревки сгорят, тогда я смогу бросить руны… Этим кровопийцам мало не покажется!
Гримгельмир посмотрел в их сторону, в его глазах мелькнуло странное выражение.
Медленно, шажок за шажком, чтобы не привлечь внимания к резкому движению, Ингьяльд развернулся так, чтобы стать спиной к наставнику. Заработал руками, выпутывая их из-под плаща, с усилием сгибая закостеневшие пальцы, нащупал путы на руках старого эриля.
Нарисовал нужный знак, запахло паленым волосом.
– Еще! – Арнвид дернулся, в голосе его прозвучала боль. – Промахнулся чуток.
Ингьяльд дергался, сжимал зубы, не желая причинять боли наставнику, раз за разом рисовал руну Огня. Арнвид вздрагивал, шипел сквозь зубы, но пока развести руки не мог.
Жрецы хуастеков продолжали резню, чаша почти до верха заполнилась окровавленными кусками мяса.
– Богиня жаждет! – завопил старик, когда помощники утащили труп последнего из тотонаков. – Пусть примет же главную жертву!
