– Позволите, уважаемый Дхим? – спросил командир верхней стажи.
– Почту за честь – ответил тот и, взяв кинжал, протянул его гостью.
– Это катар – оружие жрецов из храма Луны. На первый взгляд вещь неудобная, но когда привыкнешь – полезная во всех отношениях.
Дхим сидел в кресле, погрузившись в сладостную дремоту, когда услышал, как скрипнула ступенька на лестнице, ведущей на нос корабля.
– Заходи, Зухр, – произнес правитель в ответ на тихое покашливание.
– Хозяин, последняя стоянка перед Гленом, вы просили напомнить вам, – проговорил побратим.
Дхим закрыл глаза, глубоко вздохнул, затем, помотал головой, отгоняя навязчивые воспоминания прошлого.
– Все, – сказал он сам себе, – пришло время нового. После чего резко встал и вышел из шатра.
– Зухр, прикажи готовить повозку и два десятка воинов, – отдал он распоряжение и растер лицо, прогоняя остатки дремоты. – Пора навестить наших друзей.
Отправляясь в путь, правитель дадгов выглядел, как удачливый купец, могущий позволить себе путешествовать в сопровождении многочисленной охраны. Именно таким и привыкли видеть Дхима в Глене.
Караван из трех повозок с высокими бортами неспеша двигался по дороге. Повозки имели двойное дно, где глава рода перевозил оружие в тайне от городских властей.
За последний год в городе дадгами было куплено несколько кабаков, лавок и постоялых дворов. Некоторые скупались через подставных людей, другие на прямую у хозяев, которые не задавали лишних вопросов, а просто забирали предложенное золото. Тех, кто упрямился, частенько находили в каналах. Когда заведения обретали новых хозяев, люд, что зарабатывал там себе на хлеб, потихоньку перебирался в места иные, вместо них приходили другие, похожие на новых хозяев.
Народ в начале возмущался, мол, наехали чужие, хотят все прибрать к рукам, не иначе кровушки нашей хотят попить, да карманы набить.
Но вскоре все улеглось, новые владельцы вопреки ожиданию, с народа три шкуры сдирать не стали, наоборот, даже цены сделали ниже, навели чистоту и порядок.
Когда страсти улеглись, правитель дадгов стал наведываться в город каждые два месяца. Через приобретенные знакомства он сумел выхлопотать себе разрешение вести дела внутри крепости и право проводить через ворота внутреннего города свои караваны. После каждого такого посещения в подвалах некоторых заведений становилось на десяток мечей и копий больше.
В отличие от других городов за стенами внутреннего города не было оружейных мастерских, те же немногочисленные лавки, что торговали оружием, находились в пригороде. В Глен с оружием могли пройти лишь стража, да местные правители. Простым смертным разрешалось носить кинжал в четыре ладони и легкие кожаные доспехи.
Стража во внутреннем городе службу несла на совесть, любое насилие против горожан пресекала быстро и жестоко. Если кто хотел решить спор с помощью оружия и его ловили, изгоняли из города в первый раз на год, если попадался ещё раз – навсегда изгоняли из города, лишая имущества. По этому народ в основном был законопослушный.
Обоз дадгов добрался до Глена, когда солнце начало клониться к закату. Народ перед воротами потихоньку роптал, ночевать на улице никому не хотелось, тем более, когда дом был в двух шагах. Все знали, что едва солнце сядет за горизонт, ворота закроют, и никому не дозволено будет пройти в город. Не помогут здесь не тугой кошелек, не благородное рождение.
Десятник Ларгий, находясь в плохом настроении, стоял в тени ворот, наблюдал за медленно двигавшейся вереницей прибывающих в город людей.
Предчувствие беды, появившееся у него несколько дней назад, так и не ушло, наоборот, оно становилось все ощутимей и тяжелей.
– Кион, Зотик, проверять всех и повнимательнее, – рявкнул он, когда заметил, как стражники без особого рвения перекладывали веши на подводе, остановленной для осмотра. – Смотрите, чтобы и мыш без досмотру не проскочила.
– Старшой сегодня опять не в духе, – вгоняя пику в стог сена, погруженный на телегу, прошептал Кион. – Уже цельную неделю смурной ходит. Одно только и толдычет, смотри лучше, смотри лучше.
– Точно, со старшим что-то не то. Вчера зашли к Весельчаку по кружечке эля пропустить, так он глоток сделал и больше не притронулся к кружке. Раньше бывало, пол бочонка за вечер мог выдуть. А тут все сидел, да вздыхал, – поделился своими наблюдениями Зотик.
– Если не прекратите трепаться, караул на гусиной башне вам обеспечен, – прервал беседу крик десятника.
Гусиная башня славилась тем, что находилась, прям напротив ущелья, и ветры, гулявшие постоянно в нем не обходили своим вниманием башню. Стоявшим в карауле негде было спрятаться от пронизывающего ветра, и даже кружка подогретого вина в караулке не помогала, согреется. Поэтому, обычно туда отсылали провинившихся стражников. Услышав о башне, стражники замолчали, и принялись вымещать зло на людях.
– Ишь разозлились, – усмехнулся Ларгий, – ничего, на пользу только, может чего и найдут.
Десятник посмотрел на дорогу, его взгляд остановился на небольшом обозе. Три повозки и два десятка охранников вызвали у него смутное беспокойство. Когда подошла очередь сомнительного обоза, Ларгий подошел к повозкам. Не вмешиваясь в досмотр, который учинили его стражники. Он, прохаживаясь рядом не спускал глаз с прибывших. Стражники подошли к делу со всей ответственностью, чувствуя пристальное внимание командира, они осматривали каждую трещинку на повозках, чуть ли не на зуб, проверяли подорожную, которую достал купец из шкатулки.
По каким делам пожаловали к нам, – спросил десятник, и забрал подорожную у Киона, с удивлением отмечая, что на ней стоит печать командира верхней стражи, а не простой оттиск писца из конторки.
– По торговым, служивый. Или непризнал, в прошлом месяце в вашу смену проезжали, чего-то случилось?
– Что везете? – словно не расслышав слов купца, задал следующий вопрос командир караула.
– Да как обычно, ткани драгоценности, специи, пару бочонков Алстайско, для командира верхней стражи, и ещё кое-что по мелочи, всего и не упомнишь.
– Вроде товар не тяжелый, от чего тогда так тяжелы в ходе? – продолжал допытываться Ларгий.
– Так повозки сами по себе тяжелы, сделаны на совесть да ещё железом для надежности укреплены, не раз этим и спасались от нападков злодеев, – ответил Дхим, его голос был спокоен, но настойчивость десятника раздражала. Тем более страх, что их выведут на чистую воду, стал поднимать голову, заставляя главу рода нервничать.
– И все же вам придется съехать и сгрузить товар для досмотра, – произнес десятник, у которого все сжалось все в нутрии от предчувствия опасности.
