— Я пошел, проведаю Лотту, а вам есть о чем поговорить, — и вышел из гостиной.
На душе было так легко. Благодаря этим двум людям страх, с детского возраста терзавший душу, ушел, пропал. Ответственность за королевство, за будущее правление осталась, а страх пропал. Здорово.
Лотта не спала. Она лежала, свернувшись калачиком, и больше не плакала. Лучше бы она плакала. Потерянность и непонимание, зачем она в мире, который окружает ее, усилились. Ей было плохо, очень плохо.
— Лотта, милая, ты хочешь чего-нибудь, может, яблочко съешь? Не смотри на меня так. Ты нам так дорога, так важна.
Для меня это были не слова. Она мне действительно стала невероятно дорога. Я не мыслил себе, что её может не стать в моей жизни и не стать вообще.
— Лотта, у нас хорошие новости, — и стал рассказывать ей про Предназначенную и Собирателя грехов, как у них все хорошо.
— Не бойся, Лотта, мы что-нибудь придумаем, и ты выздоровеешь.
Я прижал её к себе, Маленькая, исхудала за это время, не ест ведь ничего. Она вся дрожала.
— Лотта, тебе холодно.
Она покачала головой.
— Страшно?
Наконец-то заговорила.
— Мне очень страшно, Хи. Я, наверно, умру. Зачем я тут? Все бессмысленно. Вы живые, а я нет. Нет смысла держаться за эту жизнь, я здесь чужая, ненужная.
— Неправда, Лотта, ты нужная и не чужая, дорогая. И мне, и Ха, и Ветру, я говорил тебе уже об этом. Не думай о смерти. Один мудрец говорил: «Как мы можем знать, что такое смерть, когда не знаем ещё, что такое жизнь». Ты ещё не знаешь жизнь, ты мало прожила. Она интересная, жизнь.
Я прижал её сильней, лег рядом, положил её голову себе на плечо.
— Лежи. Я рассказывал тебе, как хорошо все решается у наших друзей, и у тебя будет. Всё будет. Только не дрожи так. Верь.
— Не верю. Все ушло, впереди нет ничего. Если в жизни нет смысла, зачем жизнь?
— Лотта, тебя ждет дорога, придет весна, мы опять пустимся в путешествие. А хочешь, останься с Лаки, он хороший. Правда, я сердился на него, думал, он ветреный, а он хороший, заботится о тебе. Хочешь, будешь летать по всему миру с ним, а хочешь — пойдем дальше с нами. Мы придумаем, как тебе помочь. Вот увидишь.
— Знаешь, Хи, мне сейчас приснился сон. Единственный не страшный сон за последние дни. Я видела птицу — большую, с разноцветным оперением, и у неё человеческая голова, лицо прекрасное, и она пела. Потом посмотрела на меня и заговорила. Странный стих, я запомнила:
«Душа как выжженная пустошь,
Ничто на ней не прорастёт.
Ты не мертва и не воскресла,
Моя слеза тебя спасёт».
— Не знаю. Прилетит Лаки, поговорим. Чайку горяченького хочешь? Нет. Поспишь ещё немного?
И она задремала. Устал. Не знаю, что делать. Ха не советчик сейчас, такое впечатление, что не понимает всей серьезности ситуации. Нужно ждать Ветра. Единственный, с кем можно поговорить, да ещё Сказитель. Он мудрый человек, но известие о сыне и то, что он так виноват перед его матерью, просто выбило его из равновесия. Всегда спокойный и чуть насмешливый, он сильно изменился. Он то писал что-то судорожно, то сидел и смотрел в окно, будто собираясь бежать вперед к своим сейчас и босиком, то хмурился и что-то обдумывал. С этими мыслями я заснул, обнимая Лотту.
Утром пришел Ха. Удивился, увидев, где я сплю, разбудил меня и велел пойти отдыхать.
Вот, разбудил братца, пусть отдохнёт, побуду немного с Лоттой. Хи и Ветер всё время ей занимаются, но не знают, что делать. И я не знаю, что делать.
Лотта стонала во сне, вскрикивала, тревожно что-то бормотала.
Как она измучилась. И молчит, а так хочется с ней поговорить. Расскажу ей, как вокруг хорошо, пусть о хорошем думает.
— Лотта, это я, Ха. Ты уже открыла глаза? Сейчас утро, а ты помнишь, я всегда говорил: «А что хорошего ждет нас сегодня?», и опять скажу. Мы с Чеславом ходим в лес, охотимся, как ты учила. У Чеслава получается лучше, чем у меня, ты же знаешь, я всё по сторонам глазею, отвлекаюсь. В лесу столько снега намело, далеко не уйдешь, но мы на снегоступах ходим. Удобно. Волки сейчас близко к приюту подходят, но нас не трогают. Кабаны тоже совсем рядом стали появляться. Хочется с тобой в лес пойти. Там сейчас удивительно красиво. Снег лежит шапками, ели как невесты, схватишь её за лапку — и весь в снегу с головы до ног. На рябине снегири сидят, ягоды красные и грудки у снегирей красные, может, не такие яркие, но смотрится здорово. Ты знаешь, как я люблю на это всё смотреть. Лотта, ты слушаешь меня? Не смотри так жалостно. Я так жалею, что не могу рисовать. Хочется эту красоту всю на память оставить, людям показывать. Я бы тебе эти увиденные кусочки сейчас принес, ты бы любовалась, мысли плохие оставила. Может, встанешь, выйдем на улицу, сегодня солнышко, мороз сильный. Не можешь? Сил нет? Я тебя сейчас заверну в одеяло и на минутку вынесу во двор. Не хочешь? Не бойся, я не уроню тебя.
Я схватил её невесомое тельце и вынес за двери. Снег искрился и хрустел под ногами. Небо ярко-синее, морозное, деревья в снегу.
— Правда, красиво? Тебя не радует? Удивительно. Хочешь домой? Странно. Ну посмотри, как красиво. Почему ты закрываешь глаза, Лотта? Устала? Всё, несу назад.
Я отнёс и положил её в кровать. Жалко её, и странно, что она не чувствует, как чудесно вокруг. А я так мечтаю, чтобы все это почувствовали. Увидели. Как было бы здорово оставить в памяти кусочки этого дня. Плохо, что это невозможно. Какие холодные у Лотты руки, и согреть не получается. И непонятно, о чём она думает. Меня не слушает, ей не интересно то, что я ей рассказываю, а раньше слушала с удовольствием. Что делать, буду просто сидеть, думать о хорошем.
— Лотта, я мечтаю о весне, о дороге, так хочется увидеть новые реки, новые леса, другую природу. Тебе ведь тоже? Не хочется? Не может быть! Это хандра, она пройдет. Всё плохое уходит. Поспи.
Лотта провалилась в сон, как в какую-то яму, а я пошёл завтракать.
У Ха не хватает терпенья сидеть с Лоттой, он то возбужденно ей что-то рассказывает, но сидит грустный и не знает, что сказать. Это непросто, оказывается, вот так изо дня в день не отчаиваться, не показывать вида, что не знаешь, что делать, сидеть и ждать. Мне нужен Ветер. Этот приснившийся Лотте стих не идет из головы. Слеза, которая её спасет, чья слеза?
Ветер залетел быстро и сразу метнулся к Лотте в комнату, на ходу вытаскивая из-за пазухи цветы и огромный оранжевый фрукт с приятным запахом.
— Лотта, это орхидеи, посмотри, какие они нежные, как ты. Понюхай, как пахнут. Они растут в Африке, их тебе Бриз передал, в горшочек посадил, чтобы долго цвели. Они будут стоять у кровати, смотри на них чаще. А это апельсин, сейчас почищу, съешь полечку. Вот умница.
