Он не спешил убирать руки, выписывая большими пальцами круги у меня на плечах. Это и напрягало немного и… было приятно чувствовать чужую силу, да. Чего уж скрывать. Но романтический флёр нагло развеяли.
— Золотишко! Камешки! — восторженно пропищал тиин. — Не вздумай отказаться, иначе покусаю.
Вот что с ним делать! Теперь я понимаю Эллен, которая оставляла фамильяра дома в одиночестве. Он кого угодно с ума сведёт.
— Что такое? Вы не рады подаркам? — спросил Норвин, и в голосе прозвучала ирония.
— Я? Нет — нет… конечно, рада. Просто немного обескуражена.
Стыд из — за вынужденной лжи снова накатил волнами. Вот что делать, если я такая совестливая? Не хотелось смотреть ему в глаза, но я сделала над собой усилие. И даже улыбнулась. А в ответ увидела, что нейт Блайн слишком пристально меня рассматривает, как будто в душу норовит заглянуть.
— Вам идут изумруды. Изумруд считают камнем целителей. К нему есть серьги и перстень, — он дал мне заглянуть в шкатулку, и я, завороженная игрой света, достала серьги. Две капельки в обрамлении маленьких сверкающих бриллиантов.
Муж взял мою руку и надел на палец перстень.
— Здесь много украшений, и мне будет приятно, если вы будете их носить.
— Благодарю вас, они очень изящные и дорогие.
— Храните их, чтобы передать по наследству нашим детям, — с этими словами он пожелал спокойной ночи и удалился, хлопнув дверью чуть громче, чем положено.
Некоторое время висела тишина, и вдруг…
— Да уж, такими темпами детей я от вас дождусь ещё нескоро, — вздохнул Пискун и развоплотился. Пушистый нос сунулся в шкатулку, глазки жадно загорелись. — Ух ты, у Эллен такого добра не было.
— Знаю. Ты говорил, что они обеднели.
Принимать такие подарки было неудобно, хоть я и понимала, что, как жена, имею на них полное право. Но… нейт Блайн тоже имеет кое-какие права, он женился на мне не из — за красивых глаз.
Кроме изумрудного комплекта здесь были браслеты, кольца — крупноваты на мой вкус, но от некоторых я ощущала странное тепло. Наверняка это тоже какие-то артефакты. Драгоценные камни переливались всеми цветами радуги, орнаменты, узоры с природными мотивами, тонкая филигрань, причудливое плетение заставляли восхищаться талантом мастеров их выполнивших.
— Скажи, Пискун, ты не знаешь, как работают артефакты?
— У Эллен должна быть книга по артефакторике, — задумчиво протянул он. — По уму тебе бы её изучить.
— Норвин сказал, что у разных владельцев они могут проявлять разные свойства, — я закрыла шкатулку и присела на кровать. — Просто голова кругом. Но, как говорила героиня одной книги, я подумаю об этом завтра.
Спать хотелось ужасно, но, стоило лечь в постель, как в голове закружились выдержки из книги про грозы. Магическое зрение позволило информации накрепко засесть в памяти, и я как будто наяву увидела строки. В библиотеке я лишь пробегала страницы глазами, а понять их содержание смогла только сейчас.
Иногда при подселении души из другого мира она получала не только способности хозяина тела, но и обретала новые — чаще всего разрушительные, из-за чего считалось, что подселенцы подлежат уничтожению…
… наблюдалось усиление обретённых способностей…
Могла открываться новая сила, которой не владел прежний хозяин тела…
Описан случай гибели мага Сатиуса Норда после попадания магической молнии. Он не должен был выжить, но, к удивлению свидетелей, поднялся на ноги и вёл себя, как одержимый. Маг был заперт в лечебнице для душевнобольных, но бежал, убив при этом персонал в количестве двенадцати человек. Только спустя десять лет было выяснено, что тело Сатиуса Норда было занято подселенцем… К этому времени он успел окончательно утратить разум и покончить с собой.
Абзац описывал события глубокой старины. По телу пробежала дрожь, мне стало жаль беднягу-попаданца, которого нежданно-негаданно выдернули из своего мира и заперли в теле загадочного мага. Может, он был обычным крестьянином на Руси и о магии ни сном, ни духом? Иди верблюдов разводил на востоке? Не удивительно, что его приняли за сумасшедшего. Вон, на первых порах Горн тоже думал, что у меня проблемы с головой. И хорошо, что я быстро сориентировалась.
В книге всё выглядело более, чем печально, но разве это значит, что со мной случится то же самое? Нет, с чего бы! Просто этот мир ещё не знал упорства русских женщин, особенно акушеров-гинекологов.
* * *
Дом Сальвадора Эйле был совмещён с лабораторией. Норвин, полистав магический справочник, узнал адрес, и уже через полчаса мы обивали порог.
— Да где его носит? — муж с раздражением подёргал за шнурок от колокольчика.
Всё утро нейт Блайн был хмурым и задумчивым, а я, чтобы ненароком не попасть под раздачу, не лезла с вопросами. Внутреннее чувство подсказывало, что он недоволен из-за меня. Ещё и сопровождать решил, хотя раньше в мои дела не вмешивался.
Наконец, когда даже моё терпение готово было лопнуть, за дверью послышались шаркающие шаги. Заскрежетал замок, и в дверь высунулся нос.
— Кто вы такие? Чего надо?
— Вы Сальвадор Эйле? — спросил Норвин.
— Ну я. А вам чего?
Похоже, мы нагрянули не вовремя или этот человек просто гостей не любит. И да, я его даже понимала. Шуршишь себе над любимыми делами, трясёшь колбами да пробирками, а тут на тебе, явились, не запылились.
— Нейра желает поговорить с вами.
— Пускай говорит побыстрее, — прозвучала сухая усмешка. — А то у меня эликсир стынет.
Норвин надавил на дверь, заставив её открыться.
— Манерами вы не блещете, уважаемый нейт Эйле. Нам за порогом с вами разговаривать?
Тот пытался возразить, но было поздно. Муженёк завалился в гостиную, жестом приглашая меня войти. Я увидела самого Сальвадора, он пятился, с опаской разглядывая на нас.
На вид я бы дала магу лет сорок с небольшим хвостиком. О том, что он давно не юноша, говорила залысина на голове, чуть оплывшее лицо и сгорбленная осанка. Серый костюм с длинным фартуком из материала, похожего на незабвенный бриоль, были заляпаны пятнами неизвестного происхождения.
Откашлявшись, я вежливо произнесла:
— Доброго дня, уважаемый нейт Эйле. Я прибыла к вам по делу.
— По какому такому делу? Я человек занятой. Сразу предупреждаю — афродизиаками не торгую! — он строго покачал пальцем. — Делать мне нечего. Я учёный маг, а не восточный лавочник!
Норвин сделал жест “рукалицо” и вздохнул. Я же приветливо улыбнулась.
— Ох, нет, никаких афродизиаков. Я много слышала о вас, как о человеке широких взглядов, и что вы проводите различные опыты, разрабатываете новые лекарства…
Я старалась похвалить его и сразу расположить к себе. Наверное, он такой колючий и неприветливый потому, что привык к насмешкам.
— Я тут кое-что вам принесла, — открыв сумочку, я извлекла футляр с пятью узкими баночками размером с палец. Их закрывала крышка с магической печатью, которая позволяла препаратам долгое время не портиться.
В глазах мага мелькнул интерес. Я достала один из образцов и покачала туда-сюда, взбалтывая мутную жидкость с фрагментами пищи. Боковым зрением увидела, как скривился Норвин, будто его затошнило. Ути-пути, какие мы нежные! Зато как людей поджаривать, так запросто.
— Что это?
Я передала склянку магу, и тот, сощурившись, внимательно осмотрел содержимое через стекло.
— В общем, узнав, что вы занимаетесь разработками новых лекарственных средств, я решила предложить вам попытаться изобрести противоботулиническую сыворотку, поэтому привезла материал…
По мере того, как я говорила, рот учёного открывался всё шире и шире. Казалось, он не может поверить в услышанное.
— Вы говорите, что смогли победить ботулизм? — Сальвадор Эйле задумчиво почесал макушку, и в голосе его прозвучало уважение.
— Немного народных средств и магии. Но маги-целители есть далеко не всегда и не везде, часто людям помочь просто некому. Вот если бы вы смогли получить вытяжку, экстракт…
