первый — и пустился прочь, не оглядываясь, чтобы проверить результат. Спасением сейчас было только непрерывное движение — оторваться от преследователей пока не окружили, сменить одежду, а потом уже думать, как выбраться за городские стены.
Оррик нырнул в ближайший переулок, пронёсся по нему, перепрыгивая через кучи склизкого мусора, одним махом перелетел через подвернувшийся невысокий забор, преследуемый доносящимся сзади мерзким звуком тревожного сигнала, напоминающим звук рожка, только неприятно вибрирующий, преодолел забор с другой стороны дворика… И столкнулся нос к носу с ещё одним чернокнижником на государственной службе.
Этот был в тёмно-синем халате, указывающем на простого чиновника, и сопровождало его лишь несколько шкафоподобных орков с дубинками в руках. Сейчас все они замерли посреди улицы и вслушивались в ещё звучащий сигнал, пытаясь понять, что происходит. Оррик проскочил между парой орков, чьи лишённые выражения рожи едва лишь успели повернуться в его направлении, ударил чародея эфесом шпаги в рот, так что тот проглотил первое же слово, которое собрался произнести, вместе с парой зубов. Третий орк сообразил-таки без приказа, что напавшего на хозяина надо хватать и бросился на Оррика. Как Оррик успел увернуться, громила не заметил. Притормозить, прежде чем врезаться в чародея и собственных товарищей, он тоже не успел.
Оррик меж тем ринулся дальше по улице, ища любой закоулок куда можно нырнуть. Достаточно распространённой среди дваждырожденных на ступени Молодости сверхъестественной способностью предсказывать атаки, чувствуя агрессию противника, он не обладал — зато имел некоторого рода шестое чувство, растущее из обычных пяти, нередко предупреждавшее об опасности, которую не мог уловить сознательный ум. Вот и сейчас он словно бы почувствовал опасность спиной — сразу с двух направлений. Он на миг сменил направление движения уклоняясь от более очевидной угрозы — и запущенная одним из орков дубинка пролетела мимо. А вот на подозрительное движение прячущего голову человека в неприметном сером облачении бедняка, забившегося в щель между домами, Оррик отреагировать уже не успел. Едва лишь он начал инстинктивное уклонение, как в лицо ему ударила вспышка рубинового цвета.
Чужестранец среди чернокнижников, часть 2
Вторую ночь в Ваану Оррик встретил в кромешном и зловонном мраке будучи скованным прочными железными кандалами и подвешенным на цепи к потолку одной из темниц, которых в этом городе явно было навалом. Всё тело болело от ссадин, ушибов и мелких ран. Тот факт, что вторая цепь, прикреплённая к кандалам на ногах, растягивала всё его тело, чтобы даже сверхчеловечески ловкому и гибкому заключённому было непросто вывернуться из охватывающих запястья и лодыжки железных колец, самочувствия не улучшал. В голове, однако, уже прояснилось, как бы основательно не взболтало её содержимое оглушающее заклинание. Прояснилось в достаточной мере, чтобы осознавать всю незавидность его положения.
Но не в обычае Оррика было унывать. Он был жив, вроде бы не изувечен, его ум и язык оставались при нём, а значит ситуация ещё не стала действительно безвыходной. К тому времени, когда в коридоре за дверью его камеры забрезжил призрачный белый свет, Оррик уже караулил всякий шанс на спасение с концентрацией кошки, караулящей мышь.
Затем дверь открылась, и свет оказался исходящим от кончика палочки в руках молодого человека. Одет этот человек был в чёрный халат Стража. Но бороды, служившей предметом гордости для всякого взрослого мужчины в Ваану, у него не было. Видно на лице с тонкими чертами и кожей, с трудом поддающейся загару, она росла плохо. Вместо неё в косички были собраны его длинные чёрные волосы. Почти наверняка полукровка — чужеземный бродяга вряд ли мог попасть в ряды правителей города, не достигнув ещё даже среднего возраста. На Оррика он смотрел с некоторым любопытством.
— Значит, это ты звезда сегодняшнего дня, заколовший торговца второго разряда Агу? Не говоря уже о неповиновении приказу Стража Башни и вооружённом сопротивлении.
Оррик заранее прочистил горло, когда увидел приближающийся свет:
— Сдаётся, что вы мне не поверите, если я стану всё отрицать
Тонкие губы чародея искривились в улыбке:
— Да, боюсь не поверю. Ответь мне на один вопрос, дваждырождённый человек, представившийся на въезде Орриком из западных земель. Предположим, этот ничтожный Ага и его шайка ухитрились встать тебе поперёк горла так, что аж кусок в это горло не лез. Но зачем же было убивать его прямо на рынке, где стража если не на каждом углу, то на каждом втором?
— Этот Ага нанёс мне оскорбление! И хотя говорят, что только раб мстит сразу, так уж получилось, что я не мог задерживаться в Ваану, чтобы подгадать удобный момент для расправы. Да к тому же, он и его спутники сами нарывались на мою шпагу и, сдаётся мне, ни за что не выпустили бы меня просто так. Что мне было ещё делать, как не ударить первым?
Оррик выпалил эти слова на одном дыхании, словно не задумываясь, но на самом деле он уже успел хладнокровно просчитать общее направление ответов. С одной стороны, он опасался говорить прямую ложь, для её распознания у чародеев могли быть средства, с другой стороны, этот чернокнижник завёл с ним разговор явно не из праздного любопытства, а потому, что гадал, не будет ли он, Оррик, полезным для какого-то дела. Так что Оррик не солгал, но и не стал выкладывать всего, что думает об этом Аге, ему подобных и городе, в котором они процветают.
Обладатель чёрного халата усмехнулся:
— Ты, Оррик, судя по описи изъятого, восьмибожник, к тому же из весьма далёких земель, где приняты варварские обычаи. Уж верно оскорбить тебя было проще, чем думал покойный.
Он пристально поглядел на Оррика:
— Так или иначе, в этой истории ты показал себя человеком отчаянным и умелым в бою. К тому же, ты угадал верно, прицепившаяся к тебе шайка уже не раз обирала чужестранцев, которые казались имеющими деньги, но не имеющими покровителей, их прикрывал Страж, отвечающий за восточный базар. Но сейчас он будет сидеть тише воды, ниже травы, чтобы не привлечь внимания Наместника и ему будут очень выгодно представить все произошедшее вчера своими решительными, пусть и слишком поспешными, действиями по разгрому преступной шайки, а твоё существование вовсе не вносить в записи. Нам, Стражам Башни, можно многое — но только не подрывать
