Ознакомительная версия.
— Что? Удар по самолюбию? Эй, ведьма! Куда они пошли, что за притон, кто этот мужик рядом с ней? Ты меня слышишь?!
Ирина откинулась на жесткую спинку и закрыла глаза. Испитой старичок, проходивший мимо, поглядел на нее с удивлением.
* * *
— Привет! А это кто?
Артуру было лет тридцать, он был черноволос и очень смугл, сидел на полу, скрестив ноги.
— А это, — начал, явно волнуясь, Вова, — моя подруга.
— Абанамат! — Артур блеснул маленькими цепкими глазами. — Качок, дорогой, спасибо. Удружил.
— Нет, — Вова занервничал сильнее. — Это внучка Раевского, художника. Она мой гарант… Она добудет бабки, я завтра принесу.
— Сколько раз ты говорил «завтра»? — ласково спросил Артур. — По-моему, гнилой базар, да?
Алиса разглядывала маленькую комнату. Мебели почти не было, обои висели клочьями, пол устилался в два слоя относительно новыми, но грязными коврами. В углу на голом бетоне стояли рядом кальян — и светлый ноутбук с яблоком на крышке. Под окном, разлегшись на подушках, спал человек, равнодушный ко всему, будто в зале ожидания.
Дверь в соседнюю комнату была снабжена засовом. Двери в кухню не было вовсе — там два наголо бритых сизолицых крепыша пили из трехлитровой банки не то молоко, не то кумыс, не то разведенный клей ПВА.
— Я достану у деда деньги, — сказала она высокомерно и твердо. — Хотя…
И поглядела на Вову взглядом, от которого тому снова захотелось ударить ее.
— Я обещаю, — снова заговорил Вова. — Зуб даю…
— На хрена мне твой зуб?
Артур, прищурившись, разглядывал Алису. Там, где он вырос, только гулящая девушка могла бы выйти на улицу в велосипедных трусах.
Да и то — страшно представить, что с ней случилось бы через минуту.
— Твой дед богатый, да?
— Богатый, — с отвращением отозвалась Алиса.
— Тогда так: ты, Качок, иди к этому богатому глупому человеку и возьми лавэ сегодня, а не завтра. А ты, красавица, садись поудобнее… косячок будешь?
* * *
Парень вышел из подъезда минут через пятнадцать. Не вышел — вылетел, держась за лицо; один. Без Алисы.
— Где она? — Ирина вскочила.
Парень глядел на нее мутными глазами.
— Где Алиса?! — Ведьма моментально позабыла про усталость.
— Там. — Он сглотнул.
— Где «там»?!
— Ничего не знаю, отвали!
И в панике посмотрел на окна пятого этажа.
* * *
Окна квартиры с коврами выходили на другую сторону.
Запертая в тесной вонючей комнатушке, Алиса никак не могла поверить, что это всерьез, что это на самом деле, что это случилось с ней. За фанерной дверью переговаривались на непонятном языке и даже смеялись как-то непонятно; окно было заперто наглухо, ручки на рамах сняты, изнутри решетка. Чем выбить стекло, чтобы позвать на помощь? И кто услышит?
Но это ведь не джунгли, это почти центр города! И ни живой души! Пустой дом напротив, пустая дорожка под окнами и отдаленные тучи пыли над развалинами снесенной пятиэтажки…
Сквозь голоса она ясно различила звонок своего телефона где-то там, в прихожей. Колокольчики — заставка из «Спокойной ночи, малыши!» — рингтон для вызовов деда. Господи, уже почти семь, да он же с ума сойдет, ну и подарочек на юбилей…
— Эй, вы что… совсем охренели? Меня уже ищут!
Непонятная шутка на чужом языке. Смех.
* * *
— Слушай меня внимательно. За левым плечом у тебя — ангел смерти…
Вова рывком оглянулся. Демон, стоявший у него за спиной, подбодрил ведьму кривой улыбкой.
— …Но еще без меча, меча у него нет, значит, тебя можно спасти… заткнись! Аура у тебя тусклая, меченая, кто-то на тебя порчу навел. В последние два-три месяца — чувствуешь, какая непруха?
— Точно, — простонал Вова.
— Энергия у тебя вытекает из нижней чакры, так и сочится, жизнь тебе укорачивает. Видно, девка какая-то на тебя обиделась и обряд заказала. Вспоминай: обидел девку?
Вова разинул рот. На своем веку он обидел много девок, особенно в последнее время.
— Тебе еще повезло, что твой ангел-хранитель меня тебе по дороге послал. Сильный у тебя ангел… Ты крещен?
— Д-да…
— Крест носишь?
— Буду…
— Носи и не снимай! Если сегодня день переживешь — до старости живи и радуйся. А если с Алисой что-то случится — сдохнешь прямо сегодня и прямиком в ад.
— Я не хотел! — Вова, притихший было, опять забился в невидимых тенетах. — Я не знаю… Да они, может, и ничего… Я только к ее деду, ну, пусть даст денег, а я верну, я отдам…
Ирина, которая была на две головы меньше, крепко взяла его за кожаную жилетку на груди:
— Ты понимаешь, куда влип?
Вова судорожно сглотнул.
— Если ты скажешь ее деду, что привел Алису в притон наркоманов, — знаешь, что он с тобой сделает?
Бовин мужественный кадык жалобно дернулся.
— Он человек со связями. Вынут тебя из реки через месячишко… сказать, в каком виде?
Вова икнул.
— Только я могу тебе помочь, — сурово продолжала ведьма. — Я говорю с ангелами. Мне помогают демоны. Давай свой телефон.
Вова хлопнул длинными ресницами.
— Трубку свою давай! — взревела Ирина. — Сотовый! Иди в машину и не смей отсвечивать, пока я не разрешу тебе дышать, понял?
Высокий плечистый атлет будто сделался ниже ростом. Боже мой, какие же они сволочи, подумала Ирина отстраненно.
— Все мужики козлы, — сказала вслух, глядя в удаляющуюся Бовину спину.
— Все бабы стервы, — отозвался демон. — А эта еще и дура. Она что, не понимала, куда он ее ведет?
* * *
Да, в некоторых областях жизни она была дурой, да еще и круглой. Мать называла это мягче: она считала, что, проведя большую часть юности за границей, Алиса «оторвалась от реалий».
Ей случалось курить травку и глотать экстази с друзьями в клубах. Получалось смешно, красиво, мило, с привкусом запретного, но не грязного. Конечно, она знала, что работа пушера опасна и трудна, но никогда и в страшных снах не могла увидеть, что это коснется ее хоть перышком. Глядите, Алиса Раевская — заложник наркоторговцев! Или даже пособник? Или то и другое сразу?!
Она понятия не имела, что Вова подторговывает дурью, и, узнав, вполне могла бросить его в затруднительном положении. Но беда в том, что еще месяц назад она была по уши влюблена в Вову и не успела окончательно к нему охладеть. И, конечно, ей нравилось иметь власть над таким мужиком, а деньги… Что деньги? В конце концов, дед богат…
Алиса не боялась высоты, темноты, скорости и замкнутых пространств. Ее никогда в жизни не били. Она считала себя девочкой, с которой ничего не случится, — как будто имя защищало ее. А теперь ей было страшно — не из-за этих голосов, не из-за решетки на окне, а из-за запаха.
Ознакомительная версия.
