Пока гуон вынимал топор из его головы, на него уже снова напали.
Он мгновенно развернулся, но тут кто-то нанес ему удар в предплечье.
В этот момент солдаты Империи поняли, что живым им его не взять.
Амон Темный сплюнул. Он поднял тело человека с проломленным черепом и швырнул его во врагов. Двое солдат упали на землю, но еще двое бросились на него с боков. Он уклонился от одного удара, но почувствовал, что ранен в бедро. В эту же минуту стало давать о себе знать и плечо. Его кожаная куртка была вся пропитана кровью — как его собственной, так и его врагов.
И вдруг гуон неожиданно понял, что может победить.
Он почувствовал это несколько минут назад, отправив на тот свет еще двоих противников. Но жившая в нем сила, как зверь, убралась в свою клетку, когда звук трубы возвестил о прибытии подкрепления.
Амон увидел, как юноша на белом коне разговаривает с вновь пришедшими. Это длилось несколько секунд. Потом новые солдаты спешились и побежали к нему. Они были вооружены арбалетами.
— Нет! — закричал юноша, в свой черед спрыгивая с лошади. — Постойте!
Их было десять, может быть, пятнадцать — какая разница?
Прищурившись, он направо и налево раздавал удары топором, а боль, как яд, распространялась по его членам. Амон увидел, как солдаты подоспевшего подкрепления встали на одно колено и зарядили арбалеты. Он вновь ринулся в бой. Конец был уже близок, он это чувствовал. Он сражался так, как еще никогда в жизни. Он перемещался так быстро, что его противники боялись стрелять из опасения попасть в кого-то из своих. Под его ударами пали еще трое солдат. Оставалось лишь двое.
Гуон с улыбкой распрямился и слегка перевел дух.
Его противники расступились, чтобы дать арбалетчикам возможность стрелять.
— Не стреляйте! — взмолился юноша, стоявший рядом.
Кто же он? Он не похож на других.
— Не стреляйте!
Амон Темный двинулся на солдат, потрясая топором. И вдруг бросился бежать.
В этот же миг его настигла дюжина стрел.
Он упал на колени, раскинув руки, в одной из которых он по-прежнему сжимал топор. Его тело было все утыкано стрелами. Боль заняла собой весь мир и была такой сильной, что казалось невероятной. Юноша-полукровка закричал, но из горла его не вырвалось ни звука.
Амон Темный встал.
Его последняя мысль была о его дочери.
Сколько лет сражался, чтобы избавить мир Архана от пожирающей его опухоли, и вот, последнее, что он видит перед смертью — ребенок с широко распахнутыми зелеными глазами, маленькими шажками ступающий по склону скалы.
Потом еще десять стрел вонзились ему в грудь, в шею, а одна — прямо посреди лица. Нет, не было ни черной завесы, ни спутанных воспоминаний. Ни света.
Просто небытие.
* * *
Раджак Хассн был рожден, чтобы сражаться.
Он чувствовал это, когда, напрягши все мускулы, он тяжелыми шагами шел вперед, держа руку на висящей на поясе увесистой палице. Он был рожден, чтобы сражаться, и интриги сенатора Адаманта ему уже порядком надоели. Бой — вот что ему было нужно. Зачем Адамант тратит столько времени на сенаторов? Он, Раджак Хассн, мог подойти к Императору и ударить его палицей в лицо. И водрузить себе на голову его венец: кто ему помешает?
«Нужно смотреть в будущее», — все время шептал ему сенатор. Куда смотреть? Для Раджака Хассна будущего не существовало. Его же нельзя потрогать, и узнать нельзя — так к чему о нем беспокоиться?
Раджак Хассн был рожден, чтобы убивать.
Выйдя из сената, он направился к своему личному оружейнику, на границе богатых и бедных кварталов. После этого он без свиты проехал мимо заброшенных складов нижнего города, в которых поселились тысячи варварских воинов. Он встретился с туземцами взглядом и почувствовал, как они его ненавидят.
Какой-то найан набросился на него с оскорблениями. Он спешился и подошел к нему. Вокруг них собралась группка любопытных. Найан отступил назад и прыгнул на него. Генерал Хассн сумел увернуться; он вытянул руку и сомкнул пальцы на горле дикаря.
«Ты разве не знаешь, кто я такой?»
Задыхающийся найан помотал головой; варвары подошли ближе.
Раджак разжал пальцы. Варвар упал на землю.
«Я убью твоего хозяина. Так ему и передай».
С этими словами он сел в седло.
Кто это был? Когда он уехал, никто даже не пошевелился.
Их было несколько сотен. Они легко могли его убить. Но вместо лица у него было опустошенное поле брани, кошмар смерти. И от всего его существа веяло такой мощью и жестокостью, что никто даже не подумал оказать ему сопротивление.
И он ушел так же, как и пришел.
Он направился к своему оружейнику, чтобы забрать шлем, сделанный специально по его мерке: чудо из темного металла с тысячей маленьких дырочек, заканчивающееся чем-то вроде клюва. Он надел его на себя и повернулся к кузнецу. «О, Святое Сердце Единственного», — пробормотал тот. Раджак Хассн вышел, даже не улыбнувшись.
«Я убью твоего хозяина».
Он понял это в тот миг, как увидел Лайшама.
Этот необъяснимый трепет, который охватывает человека, когда он узнает своего заклятого врага.
Сколько лет он мечтал об этом миге.
Десять лет жизни — вот что отнял у него этот человек. Десять лет тяжелого сна в ядовитых объятиях иддрама. Когда он очнулся в потайной комнате монастыря, ему сказали, что его враг мертв. Он тогда лишь со всего размаху ударил кулаком о стену, раздробив себе фаланги.
Мертв?
У него отобрали возможность отмщения. У него отобрали смысл жизни.
Но он встал. Кое-что осталось в нем неизменным, несмотря на уродства плоти. В глубине души он не поверил в эту смерть: ведь с этим человеком его связывали тайные узы, что сильнее времени и расстояний.
И наконец сегодня утром он вновь увидел его.
И все вернулось. Его лицо.
«Я сохранил тебе жизнь. Не забывай об этом».
Да, теперь он вспомнил. «Да, ты сохранил мне жизнь. И теперь ты вернулся ко мне. Не знаю, что тебе нужно. Но я убью тебя».
Раджак Хассн был рожден, чтобы властвовать.
Когда Лайшам будет мертв, никто больше не посмеет встать у него на пути.
Весь народ падет к его ногам.
Трепеща от жестокой, дотоле неизведанной радости, Раджак Хассн почувствовал, как у него на лице расходится гнилая кожа. Он поднял забрало, почесал щеку, и у него в руке остался лоскуток омертвевшей ткани. Люди расступались на его пути. Его называли мертвым всадником. Дети начинали плакать, окна захлопывались. За ним всегда кто-то шел, кто-то показывал на него пальцем. Иногда в него кидали камни. «Это генерал Хассн! Он вернулся из царства мертвых!» Но все это его нисколько не волновало.
Раджак слышал, что говорили о вожде варваров — что его невозможно победить в поединке. Исключительный воин с несгибаемым мужеством. Для некоторых — призрак. Для других — герой. Генерал перевел взгляд на высокие башни дворца. Калидан тоже был героем. И где он теперь? Наверное, его останки гниют где-нибудь в развалинах Эрикса Мертвого. Ну а призраков Раджак Хассн нисколько не боялся.
