Она взяла руку Каэдэ и сжала ее.
— Если мы с дочерью погибнем, то ты моя наследница. Я вверяю тебе мои земли и мой народ. Заботься о них. — Госпожа Маруяма посмотрела вдаль, на реку, и ее глаза наполнились слезами. — Если это единственный шанс спасти себе жизнь, то он должен жениться на тебе. Но затем они все равно убьют его.
В конце сада фортификационная стена оканчивалась ступенями, ведущими вниз ко рву. Там были пришвартованы две лодки для прогулок по воде. Ворота, преграждавшие к ним путь, как догадалась Каэдэ, запираются с наступлением сумерек, но теперь они были распахнуты. Через них виднелась река и ров. У стены скучали два разморенных жарой стражника.
— На воде прохладней, — сказала госпожа Маруяма. — Можно заплатить лодочникам…
— Не советую, госпожа, — поспешила предупредить Шизука. — Если вы попытаетесь бежать, то вызовете подозрения Йоды. Наш единственный шанс — умиротворить его до прибытия Араи.
— Араи не подступится к Инуяме, пока жив Йода, — возразила госпожа Маруяма. — Он не пойдет на осаду. Мы всегда считали этот замок неприступным. Он может пасть только изнутри.
Она оторвала взгляд от воды и посмотрела на башню.
— Мы в ловушке, — сказала она. — Замок прочно держит нас. Но все же я должна вырваться отсюда.
— Не совершайте необдуманных поступков, — взмолилась Шизука.
Вернулась Марико, жалуясь, что играть слишком жарко. За ней шла Саши.
— Я отведу ее в дом, — сказала госпожа Маруяма. — К тому же ее ждут уроки… — Ее голос затих, на глазах выступили слезы. — Моя бедная девочка, — произнесла она. — Мои бедные дети.
— Идемте, госпожа, — сказала Саши. — Вам нужно лечь.
Каэдэ преисполнилась сочувствием. На нее словно давили башни и стены вокруг. От пронзительной трескотни сверчков немел мозг, жара струилась с земли. Госпожа Маруяма права, подумала Каэдэ: они в ловушке, и побег невозможен.
— Вы хотите вернуться в дом? — спросила Шизука.
— Останемся здесь еще чуть-чуть. — Каэдэ поняла, что не обсудила одну вещь. — Шизука, ты ведь можешь ходить, где угодно. Стражники тебе доверяют.
— Я обладаю некоторыми талантами Племени, — кивнула Шизука.
— Из всех женщин ты единственная, кто может сбежать. — Каэдэ замолчала, не зная, как выразить свою мысль. Наконец она сказала прямо: — Если хочешь уйти, то сделай это сейчас. Я не желаю, чтобы ты оставалась из-за меня.
Каэдэ прикусила губу и отвела взгляд, потому что не знала, как ей выжить без женщины, на которую привыкла полагаться.
— Безопасней будет, если ни одна из нас не предпримет попытки к бегству, — прошептала Шизука. — А о моем уходе и речи быть не может. Если вы не прикажете мне убираться, то я никогда вас не оставлю. Наши жизни теперь повязаны, — сказала она и добавила, словно самой себе: — Не только у мужчин есть понятие чести.
— Тебя послал ко мне господин Араи, — напомнила Каэдэ, — и ты говоришь, что принаддежишь Племени, которое заявило свои права на господина Такео. Ты действительно вольна сама принимать решения? Ты имеешь право следовать долгу чести?
— Для человека, которого ничему не обучали, госпожа Ширакава многое понимает, — улыбаясь, сказала Шизука, и на сердце Каэдэ стало чуть легче.
Большую часть дня она провела у воды. Дамы из замка присоединились к ней на несколько часов. Они говорили о красоте сада и приготовлениях к свадьбе. Одна из них бывала в Хаги и описывала город с восхищением, рассказывала легенды о клане Отори, нашептала даже об их давней кровной вражде с кланом Тоган. Все выражали радость, что Каэдэ предстоит положить конец этому противостоянию, и говорили, как счастлив союзу господин Йода.
Не зная, что ответить, Каэдэ говорила мало, искала спасение в своей робости, улыбалась, пока не заболело лицо.
Она взглянула вдаль и увидела господина Йоду собственной персоной, шагающего по саду в направлении шатра в сопровождении нескольких вассалов.
Женщины мгновенно замолчали. Каэдэ позвала Шизуку:
— Мне лучше пойти в дом: у меня разболелась голова.
— Я причешу вам волосы и сделаю массаж, — ответила Шизука.
Каэдэ и в самом деле устала от веса своих волос. Ее тело стало липким от пота, кожа под одеждой горела. Она жаждала наступления ночной прохлады.
Однако, как только они направились прочь от шатра, господин Абэ ускорил шаг, оторвавшись от группы мужчин, и нагнал их. Шизука тотчас пала на колени, Каэдэ едва поклонилась.
— Госпожа Ширакава, — произнес он, — господин Йода желает поговорить с вами.
Пытаясь скрыть страх, девушка вернулась в шатер, где на подушках уже расположился господин Йода. Женщины отошли в сторону и принялись разглядывать реку.
Каэдэ встала на колени и опустила голову, чувствуя на себе взгляд Йоды.
— Можешь подняться, — коротко сказал он. Грубый голос плохо сочетался с любезными словами.
— Шигеру повезло, — произнес Йода, вызвав смех мужчин, в котором Каэдэ уловила злость и угрозу.
Она думала, что Йода заговорит с ней о свадьбе или об отце, который уже прислал письмо, что не сможет приехать из-за болезни жены. Но слова Йоды удивили Каэдэ.
— Полагаю, Араи — твой старый приятель?
— Я знала его, когда он служил господину Ногучи, — осторожно ответила она.
— И Ногучи из-за тебя его прогнал, — сказал Йода. — Он сделал тем самым большую ошибку и уже расплатился за нее. Теперь, судя по всему, мне придется иметь дело с Араи у ворот собственного замка. — Он глубоко вздохнул. — Твоя женитьба на господине Отори как нельзя кстати.
Я невежественная девушка, воспитанная Ногучи, преданная и глупая. Мне ничего неизвестно об интригах между кланами, подумала Каэдэ.
Она сделала кукольное лицо и детским голоском ответила:
— Я лишь хочу выполнить желание господина Йоды и моего отца.
— Во время пути ты ничего не слышала о наступлении Араи? Шигеру никогда не обсуждал этот вопрос?
— У меня не было вестей от господина Араи с тех пор, как он покинул замок Ногучи, — ответила она.
— Говорят, он был твоим поклонником.
Каэдэ смело посмотрела на Йоду из-под ресниц:
— Я не виновата, что мужчины неравнодушны ко мне, господин.
Их глаза на мгновение встретились. Его взгляд был сверлящим, хищным. Она поняла, что Йода желает ее, как и все, раздразненный и возбужденный слухами.
К горлу подступило отвращение. Каэдэ вспомнила о спрятанной в рукаве иголке и представила, как протыкает ею плоть Йоды.
— Безусловно, — согласился он. — И мы не вправе винить мужчин за то, что они восхищаются тобой. — Через плечо он обратился к Абэ: — Ты был прав. Она великолепна. — Йода словно дал оценку неживому произведению искусства. — Ты собиралась в дом. Не буду тебя задерживать. Полагаю, эта жара не для твоего здоровья.
