— Завтра откроется Ассамблея. Надеюсь, что Кертора во всем поддержит будущего короля.
— Приложу к этому все усилия, господин герцог.
— Ах, Флэль, ну для чего нам эти формальности? Мы ведь останемся добрыми друзьями, несмотря на эту безделушку? — цепь с родовым знаком свистнула в воздухе, обматываясь вокруг ладони Скоринга. — Тем более, что и вы ведь можете вскоре надеть подобный. Если будете достаточно благоразумны. «Достаточно благоразумен, чтобы позволить убить отца, дядю и двоюродного брата?! — едва не заорал Кертор. — Достаточно благоразумен, чтобы скормить тебе своих родичей, отцеубийца?!». Вместо этого рвущегося из груди вопля он только уклончиво покачал головой:
— Я не создан для этого. Мой кузен будет вам куда лучшим соратником.
— Ну, как хотите. Надеюсь, что вскоре ваш кузен прибудет ко двору.
— Я напишу ему сегодня же.
— Обязательно напишите. Я понимаю, что к коронации он не успеет, но король Араон будет рад видеть Филипа в королевском совете. В тот миг Флэль понял, что должен любой ценой избавиться от связи с герцогом Скорингом, раз и навсегда отмежеваться от него так, чтобы никто и никогда не вздумал связать семью Керторов и этого не в меру прыткого временщика. Оставалось только сообразить, как сделать это и остаться в живых.
К вечеру второго дня после Ассамблеи второй пункт списка уже не казался Флэлю важным. Защитить своих людей, свою семью, а там — будь, что будет… Он решительно встал и отправился в большую гостиную, где собралась основная часть керторских владетелей. Знакомые и не очень лица, родовые цвета, повторяющиеся в десятке оттенков коричневого, оттененного чистым белым, оружие, кое на ком — вычищенные кирасы или костюмы для верховой езды. Все они готовы действовать, хотят действовать, а придется поступить совсем иначе. Кертор очень надеялся, что сумеет обуздать этих рвущихся в бой людей.
— Господа, я принял решение, — сказал он, постучав стаканом по столу. — Все, кроме пяти человек, которых я выберу себе в помощь, со своими отрядами отправляются в Кертору. Сегодня же! — подождав, пока уляжется шум, стук и протестующие вопли из тридцати с лишним глоток, он продолжил. — Я не барон Кертор, но вы многократно напомнили мне, что я член Старшего Рода, которому вы все принесли вассальную клятву. Я приказываю вам уезжать. Со мной останутся братья Корне, Коанда, Ласкар и Аслан. Вы, господин Керн, отвезете моему дяде письмо. Завтра в столице не должно быть никого, кроме названных мной пятерых. Флэль оперся на стол, чувствуя, что люди напротив, тесно заполонившие гостиную на втором этаже, вовсе не рассчитанную на такое количество гостей, негодуют и уже готовы взбунтоваться. С этой толпой стоило обращаться, как с норовистой лошадью: ни в коем случае не давать слабину, не выказывать сомнений и страха поражения.
— Удачной дороги, господа! — он развернулся и вышел. Пятеро названных последовали за ним.
— Ласкар, вы назначаетесь капитаном моей охраны. В вашем отряде двадцать человек, если не ошибаюсь? Господа Аслан и Коанда присоединятся к вам. К утру вы должны полностью наладить охрану дома, а сейчас мне нужны трое сопровождающих для поездки по городу. Господа Корне, вы проследите, чтобы мой приказ был выполнен, и в указанный мной срок, — Флэлем завладело престранное ощущение, что его подменили. Кто-то другой, в сто раз более решительный и уверенный в себе, влез в его шкуру, и начал сыпать приказами, распоряжениями и готов был принимать решения. Самое удивительное — никто с ним не спорил. То ли опешили не меньше самого Кертора, то ли все, чего он требовал, было в порядке вещей.
— Куда вы поедете? — спросил Ласкар, теребя узкую бородку.
— К герцогу Алларэ.
— Вы хотите нанести тайный визит?
— Явный, Николае, явный донельзя. Постарайтесь, чтобы он не остался незамеченным.
Чем ближе Кертор подъезжал к особняку герцога Алларэ, тем меньше оставалось в нем недавней лихой и властной уверенности, и тем сильнее его била мелкая, но противная дрожь. Насколько он представлял себе характер Реми, из этой поездки в гости у Флэля было слишком мало шансов вернуться обратно целым и невредимым.
Давешняя глупость всплывала в памяти, и с каждым шагом коня делалась все больше, подлее и неисправимее. Что ж, он виноват и он будет просить у герцога Алларэ прощения, а тот пусть казнит или милует — его право…
— А вот и наш человек в стане врага, — приветствовал его Реми, сидевший в кресле у распахнутого окна кабинета и, несмотря на жару, по грудь укрытый толстым пледом. Туго перевязанные ладони лежали на поручнях. — Садитесь, и уберите с лица эту виноватую гримасу. На исповеди каяться будете, а у меня тут не храм. Сорен, изобразите из себя мое гостеприимство. Черноволосый юноша, которого Флэль часто видел в доме герцога, налил в бокал вина и дернул за шнур, вызывая слугу. Керторец склонил голову и набрал в грудь побольше воздуха.
— Господин герцог, вы, должно быть, не знаете…
— Да все я знаю! Ваши показания мне зачитывали вслух. Трижды, — сухие потрескавшиеся губы разошлись в усмешке. — Признаться, я восхитился тому, как из шутки вышло целое обвинение.
— Я…
— Уймитесь вы! Я не держу на вас зла, Кертор. Я рад вас видеть.
— Я… тоже рад вас видеть. Живым и на свободе. — Голос дрогнул, Флэль схватился за бокал и сделал несколько глотков. — Ваше здоровье, герцог!
— Благодарю, пожелание весьма уместно, — еще раз усмехнулся Реми. — Что вы намерены делать?
— Я отправил всех керторцев назад в баронство. Со мной остались пятеро со своими отрядами. Мы — в вашем распоряжении.
— Удивительное дело! — расхохотался герцог Алларэ. — Стоит позорным образом лишиться чувств перед Ассамблеей — и находится уйма сторонников! Мне всегда казалось, что слабость привлекает только в девицах.
— Вы будете шутить и в гробу?
— Ну, если меня решат похоронить заживо… Кертор, а чем вызвано такое решение?
— Я не хочу, чтобы герцог Скоринг мог использовать вассалов моего дяди. И не хочу, чтобы он мог угрожать мне их благополучием. Мы малочисленны и не сможем постоять за себя.
— Вы удивительно последовательны, Кертор. Может быть, стоило присоединиться к нам в полном составе? Я не настаиваю, но ваше решение повлияло бы на мерцев и агайрцев. Сорен, подайте карту, она в верхнем ящике бюро.
— Благодарю, я помню землеописание. Да, вы правы, я отменю свой приказ и отдам новый. Господин Кесслер, вы не будете столь любезны… мне нужны ткань и перо.
— Я позову секретаря. — Юноша с кошачьими глазами едва только не зашипел: кажется, он готов был выполнять только просьбы Реми.
