‒ Да? Целая компания?
Мужчина захохотал, потом погрозил Фьольвиру пальцем.
‒ А ты не прост! ‒ сказал он. ‒ Это хорошо. Может, тогда скажешь мне, кто ты? Если, конечно, хочешь пройти. Ну-ка.
Мужчина грузно наклонился, отломил от сырного полукруга едва поместившийся в ладонь кусок и протянул его гостю. Фьольвир с благодарным кивком принял подарок. Сыр был вкусный, соленый. Мужчина с интересом смотрел, как Фьольвир ест, отщипывая по чуть-чуть.
‒ Вкусно? ‒ спросил он.
‒ Да, ‒ ответил Фьольвир.
‒ Что-то надумал?
‒ Нет.
Мужчина шевельнул челюстью.
‒ Хотя бы честно, ‒ сказал он. ‒ Но я подскажу тебе, кто ты.
‒ Мтаг, ‒ произнес Фьольвир.
‒ Что?
‒ Мтаг был здесь?
‒ О! ‒ удивился мужчина. ‒ Обычно я спрашиваю. ‒ Он с азартом потер ладони. ‒ Это возбуждает аппетит!
‒ Я… ‒ вновь начал было Фьольвир, но был остановлен сердитым жестом.
‒ Помолчи!
Мужчина подвинул к себе несколько блюд и, поглядывая на Фьольвира, принялся без разбора поглощать все, до чего могли дотянуться его пальцы. Он ел, урча, жадно, торопливо заглатывая схваченное, размазывая жир и сок вокруг рта, не жуя, словно Фьольвир вот-вот мог решиться и отнять у него еду. В его пасти исчезали сыр, рыба, ягоды, хлеб, грибы, куски жареного мяса, зелень, икра и плоды, не имеющие названия, но плотно набитые алыми зернами.
‒ Эй, ‒ сказал Фьольвир.
Мужчина, насыщаясь, затряс головой, предупреждая от того, чтобы его отвлекали.
‒ Тьма…
‒ Угум, ‒ кивнул мужчина.
Он попытался целиком запихнуть в себя обжаренную куриную тушку, но с первого раза у него это не получилось. Тушка исчезла в глотке наполовину, потом едок посинел, позеленел и с хрипом выташил ее обратно. Птица повисла над мужчиной, расправив черные огрызки крыльев. Жир и слюна закапали с нее на халат.
Мужчина причмокнул.
Фьольвир тронул его за плечо.
‒ Если ты пропустил…
‒ Не мешай мне есть, уважаемый! ‒ с угрозой произнес мужчина.
Покачав тушку в пальцах, он распахнул рот и опустил курицу в глотку повторно. Горло его взлулось и опало. Мужчина, икнув, облизал пальцы. На жирных губах заблестела улыбка.
‒ Если тьма… ‒ сказал Фьольвир.
Блюда разлетелись со звоном. Раскатились яблоки. Сочащимся обломком упала в песок пчелиная сота.
‒ Слушай, ты, уважаемый! ‒ вырос перед Фьольвиром мужчина. ‒ Ты ‒ неизвестно кто. Человек, муж, герой. Там, ‒ указал он на арку, ‒ это ничего не значит. Ничего! Кем бы ты ни назвался. Тьма там, понимаешь, тьма. Ей безразлично. Он еще вопросы задает! Пошел вон отсюда!
Босой ногой он ударил Фьольвира в бедро, вынуждая того сделать шаг в сторону.
‒ Давай-давай!
‒ Ты…
‒ Проваливай!
Фьольвира развернуло от моря к береговому подъему. Он не хотел, но против своей воли, взрывая песок ступнями, пошел прочь от ковра и от арки. Отпустило его только через десяток крафуров.
Фьольвир остановился.
Злость разгорелась в нем, сжала пальцы в кулаки. Вот как, мрачно подумалось ему. Приходишь спасти мир, а тебе говорят: проваливай. Ты не герой, ты ‒ никто, ты ‒ неизвестно кто. Сидит тут, тварь, жрет и загадки загадывает. Дела ему ни до чего нет. Весь мир рухнет во тьму, этот обжора будет в плошку смотреть.
Ну нет!
Фьольвир развернулся. Унномтюр, какой бы он ни был воображаемый бог, столько времени убеждал, будто его миссия ‒ спасти мир, что никакое жирное убожество не сможет встать у него на пути. Он, Фьольвир Маттиорайс, сын Магнира, ‒ все-таки герой!
‒ Эй, уважаемый!
Фьольвиру показалось, что крикнул он громко, но усач, поглощающий еду, его не услышал. Хорошо. Где топорик? В руке! Где он сам? Рядом! Близко! Так близко, что видны редкие волоски на розовом затылке сидящего.
‒ Уважаемый!
‒ О, ну чего тебе еще? ‒ недовольно спросил мужчина.
Он оторвался от блюда и повернул к Фьольвиру измазанное жиром щекастое лицо с прилипшими к подбородку крошками, рисинками и кусочками кожи.
Фьольвир не раздумывал.
Лезвие топора с ходу раскроило рот обжоры, придавая тому неожиданную широту. Удивление так и застыло в темных глазах. Следующий удар пришелся в шею, брызнувшую сиреневым соком. Дальше Фьольвир вознил топор в пухлое плечо, выдернул его, словно из теста, и вбил уже в грудь.
‒ Я хочу спасти мир!
Мужчина содрогнулся. Из глотки его брызнул фонтан крови, перемешанной с едой. Он упал на ковер, засучил ногами и безотчетно сгреб ткань под себя. Халат и штаны его намокли розово-красным узором. Но остановить Фьольвира это уже не могло. Какое-то время он врубался в спину поверженного обжоры, из которой, как щепки из дерева, лезли мясные волокна. Топор вниз, топор вверх, топор вниз. Даже когда мужчина прекратил хрипеть и шевелиться, он еще несколько вдохов и выдохов дробил ему лопатки и позвоночник. На языке было солоно, в голове шелестело: «Вот и тьма. Вот герой, вот тьма. Теперь-то все ясно, уважаемый?».
Устав, Фьольвир сел рядом с мертвецом. Ягоды, хлеб и сыр промялись под коленями. Задувал ветерок. Волны с шорохом накатывали на берег.
‒ М-да, ‒ раздался вдруг голос.
Двойник обжоры в чистом халате и чистых штанах опустился рядом.
‒ Ты? ‒ удивился Фьольвир. ‒ Я же тебя только что…
Мужчина кивнул, склонившись, мельком осмотрел мертвого себя.
‒ Да, ‒ сказал он, ‒ хорошо ты меня отделал. Всю злость выместил, да? Думаешь, я тебя из собственной дурости не пускал?
‒ Не знаю! ‒ буркнул Фьольвир.
Он подтянул топорик поближе. Мужчина оценил это понимающей ухмылкой.
‒ Не, так-то ты, конечно, герой.
Он окинул взглядом разлетевшиеся блюда, потом схватил пучок зелени, сунул в рот и, пережевывая, закатил глаза.
‒ С прошлой смерти ничего не ел, ‒ заявил он.
‒ Сам виноват, ‒ хмуро сказал Фьольвир.
‒ Хочешь еще раз убить?
‒ Не знаю.
‒ И кто ты после этого?
Мужчина, жуя, перешагнул через ковер, откинул остатки еды и легко, без видимых усилий откатил мертвого себя на песок. Мелькнул раскроенный лезвием рот, похожий на черно-красную дыру.
‒ Давай еще раз, ‒ сказал мужчина, устраиваясь напротив Фьольвира.
‒ Я не уверен, что ты настоящий, ‒ сказал тот.
Усач улыбнулся.
‒ Ну, здесь я тебе ничем помочь не могу, уважаемый. Тебе придется смириться с невозможностью определить мою истинную природу.
Фьольвир подобрал ломтик прозрачного мяса и посмотрел его на просвет.
‒ Но если ты ‒ воображаемый, такой же воображаемый, как Унномтюр, как, возможно, я сам в башне, ‒ произнес он, ‒ тогда существует ли на самом деле дверь и изначальная тьма за ней?
Мужчина весело рассмеялся.
‒ Глубоко копнул, уважаемый! Если тебе нужна дверь, значит, она есть. Если тебе нужна тьма, значит, есть и тьма. Если тебе нужен кто-то еще, он тоже есть, уважаемый. А где он, какой он, существующий или нет, разве это важно?
Фьольвир тяжело вздохнул.
‒ Мне нужно остановить Мтага, если еще не поздно, ‒ сказал он. ‒ И я не могу ответить, кто я.
‒ Позволь-ка.
Усач вытянул мясной ломтик из пальцев Фьольвира и, подмигнув, забросил его себе в рот. Несколько мгновений, причмокивая, он двигал челюстями.
‒ Мтаг… Да, был здесь какой-то грязный человек, ‒ сказал он. ‒ Хотел как ты. Но он знал, кто он.
‒ Я ‒ Фьольвир Маттиорайс…
‒ Я слышал, ‒ поморщился мужчина. ‒ У меня уже в ушах звенит от твоего крика. Фьольвир Маттиорайс! Фьольвир Маттиорайс! Ну, войдешь ты, уважаемый Фьольвир Маттиорайс, в дверь. Будет ли во тьме твое имя иметь хоть какое-нибудь значение?
‒ Не знаю.
‒ Не будет!
‒ Значит, я ‒ никто?
‒ Близко к ответу. Я подскажу, ‒ наклонился к Фьольвиру усач. ‒ Ты ‒ мертвец. Ты же не бог?
‒ Нет.
‒ Ну, вот. А всякий, кто решил войти к изначальной тьме, если он не бог, он совсем не жилец. С именем или без него, уважаемый. Из тьмы не возвращаются. И ты должен уяснить себе это раз и навсегда.
‒ Но Мтаг…
‒ Что ‒ Мтаг?
‒ Мтаг вернется.
