‒ Кто тебе это сказал? ‒ удивился усач.
‒ Он заключил сделку, ‒ сказал Фьольвир.
‒ Сделку? С тьмой?
Мужчина захохотал. Лицо его приобрело оттенок плода с красными зернами. Глаза заслезились. Несколько раз от избытка чувств он хлопнул себя по колену. Шлепки вышли звучные, сочные.
‒ Уважаемый! Сделки с тьмой подобны сделкам с воздухом или морем. Считай, что их нет. Считай, что твой Мтаг договорился с морем, что оно отворачивает волны от берега. Или с воздухом, что тот станет тверже камня. Как думаешь, исполнят ли воздух и море этот договор?
Мужчина замотал головой и со смехом пополз по ковру собирать раскатившиеся виноградины. Его путешествие, впрочем, оказалось очень коротким, поскольку встретило препятствие в виде топора.
‒ Опять? ‒ огорченно спросил усач.
Фьольвир подвинул лезвие к шее обжоры.
‒ Послушай! ‒ сказал он. ‒ Страж ты, ключ ты или просто безумец. Послушай! У Мтага ‒ шкатулка. А в шкатулке ‒ боги!
‒ Боги? ‒ переспросил мужчина.
‒ Да.
‒ Все-все боги? От Йоруна до Пикля?
‒ И почти все ваэны.
‒ И ваэны? ‒ ахнул усач.
‒ И ваэны, и полубожества.
Несколько мгновений мужчина смотрел на Фьольвира, и весь его хитрый вид говорил: ну, давай, я жду, когда ты сознаешься в том, что это выдумка. Вместе посмеемся. Я готов составить компанию хорошей шутке.
Но Фьольвир был серьезен.
‒ Погоди, ‒ сказал мужчина оторопело, ‒ ты действительно веришь в это? Даже если принять во внимание… Нет, это просто смешно, уважаемый! Все боги в одной шкатулке! Йорун! Йорун что, тоже?
‒ Да.
Усач задумался.
‒ Нет, я понимаю, ‒ пробормотал он, ‒ что последние полгода-год наборы блюд не блистали разнообразием… Так это мои возможности… Ну, да, если все боги, где им поддерживать божественное…
‒ Надо остановить Мтага, ‒ сказал Фьольвир.
‒ Остановить нельзя, ‒ покачал головой усач. ‒ Но можно сделать другое.
‒ Что?
‒ Пошли-ка.
Обжора поднялся и решительно зашагал к арке. Фьольвир последовал за ним. Волны бухали о берег.
‒ Сразу предупрежу, ‒ обернулся усач, ‒ ты, скорее всего, умрешь там.
‒ Я уже понял, ‒ кивнул Фьольвир.
‒ И не сможешь уплыть в Тааливисто.
‒ Почему?
Мужчина остановился у арки.
‒ Там все-таки тьма. Никакой связи с миром.
‒ Ладно, ‒ чуть помедлив, сказал Фьольвир.
‒ Теперь вот что…
Мужчина провел пальцами по опоре и обмахнул ладонью узорчатый свод. Море за аркой погасло, воздух утратил прозрачность, и вместо открытого прохода обозначилась дверь, словно вылитая из цельного куска металла.
‒ Между миром и тьмой находится пограничная территория, ‒ сказал усач. ‒ Ее зовут кто тенью, кто сумраком. Мтагу ее придется пройти, а это не так быстро, как ему бы хотелось. У тебя будет возможность его нагнать.
‒ А давно он?..
Мужчина пожал плечами.
‒ Здесь нет понятного человеку времени. В общем, ‒ сказал он, ‒ в сумраке ты еще сможешь его перехватить, Фьольвир Маттиорайс. Но если перейдешь границу тьмы, ничто тебя уже не спасет. Хотя вряд ли твой Мтаг сам намерен переходить во тьму. Договариваться они будут, скорее всего, на нейтральной территории.
‒ А если у самой двери?
‒ Слишком светло. И еще. Я дам тебе свои сапоги.
Фьольвир опустил взгляд на босые ноги усача.
‒ У тебя их нет, ‒ сказал он.
Обжора усмехнулся.
‒ Если бы они были на мне, уважаемый, я бы уже полмира отмахал.
Он встряхнул полы халата и полез за пазуху. Через мгновение Фьольвир получил в руки помятые кожаные штиры, грубо шитые жилами в голенище.
‒ Надевай, ‒ распорядился мужчина.
Фьольвир опустился на землю.
‒ Ты совсем, уважаемый? ‒ навис над ним обжора. ‒ Перед дверью надевай. Иначе ни в арку не попадешь, ни берег потом не отыщешь.
Фьольвир послушно пересел ближе к двери. Усач наблюдал, как волосатые ноги Фьольвира исчезают в раструбах сапог.
‒ Не жмут?
‒ Нет.
‒ Вставай на одной ноге, понял?
‒ Понял.
Поджав одну ногу, Фьольвир с помощью усача поднялся.
‒ Не опускай! ‒ предупредил тот.
‒ Держу, ‒ сказал Фьольвир, похожий на цаплю.
Мужчина легонько коснулся двери ногтем, и она с мелкой дрожью земли под ногами распахнулась в зыбкое, серое ничто.
‒ Сделал шаг ‒ остановился, осмотрелся, ‒ напутствовал усач. ‒ Следы Мтага там светятся. Будешь внимателен ‒ увидишь. Не переступай, отнесет сразу на фальлаф или того дальше. Понял?
Фьольвир, балансируя на одной ноге, кивнул.
‒ Тогда вперед, уважаемый, ‒ мужчина хлопнул его по плечу, ‒ хоть ты меня и убил, а ты мне все-таки чем-то симпатичен.
‒ Это потому, что я ‒ герой.
Усач фыркнул.
‒ Нет, это потому, что я существую только у тебя в голове. Ха-ха-ха!
‒ Может, так и есть, ‒ сказал Фьольвир.
Он наклонился, придерживая ладонь на арочной опоре, и на вдохе сделал шаг вперед. Шершавая кромка ширкнула по пальцам, сдирая кожу. Серая зыбь надвинулась, заклубилась и потоком покатилась мимо, оставляя на лице и теле ощущение влажного тумана и колких дождевых крапин.
Фьольвир опустил ногу.
Слоистый сумрак вокруг него дрогнул и прекратил движение. Было тихо. Вдалеке вспухали серые холмы и тут же таяли, распадаясь на туманные пряди. Фьольвир качнулся на одной ноге. Обернувшись, он не увидел ни арки, ни берега, ни усача. Но дымка за спиной явно была светлее, чем поблизости. Впереди же сумрак постепенно темнел, превращаясь в высокий горный кряж тьмы.
Следов Мтага Фьольвир, извертевшись, так и не разглядел, поэтому следующий шаг сделал чуть наискось от первоначального направления. Сгустки серого тумана ринулись в голову и брызгами расплескались о лоб. Что-то, раскровив, царапнуло щеку. Пространство подернулось и переменилось, сделавшись куда мрачнее. Тьма подступила ближе, изрезав сумрак отрогами. Свет повис за спиной тонкой полоской.
Фьольвир, выдохнув, огляделся.
Прерывистый след мерцал правее. Зыбкие человеческие отражения, пригибаясь, брели сквозь сумрак во тьму. Под мышкой отражения несли прозрачный угловатый предмет, искрящийся рунами.
Шкатулка! Макафик!
Фьольвир уже собрался шагнуть, как сообразил, что любой сделанный шаг унесет его боги знают куда. А без штиров он, пожалуй, до Мтага добирется, когда тот уже и встретится с изначальной тьмой, и полюбезничает, и договорится. И все будет кончено.
Что делать тогда? Хотя, конечно, понятно. С кривой ухмылкой Фьольвир опустился в серую муть. Куда ж это годится, когда герой ‒ и без причуд? Прежние тоже, если вспоминать, были с особенностями.
Он стянул штир с ноги.
У Тотенфелля был знаменитый Тюртенфинг, говорящий меч, которого он слушался. Мействорн в мешочке на груди носил куриные кости. У Кейхарта в глазнице жил червяк Ий-Санд, который периодически видел будущее. А он, Фьольвир Маттиорайс, видимо, герой на босу ногу. На одну.
Такова судьба.
Хотя и смешно. Чудной узелок навязала Утойя.
Фьольвир поднялся, сунул снятый сапог за пояс и с топориком в руке, стукнув босой ногой, шагнул в сторону следов. Получилось быстро, но управляемо. Босая нога тормозила и помогала плавно поворачивать. Пятка и пальцы при этом, правда, горели, будто их готовили в жаровне, но Фьольвир был готов потерпеть.
Герой же, Хэнсуйерно всех побери!
За два шага в штире он добрался до отражений макафика, тяжело, как сквозь бурю, пробирающихся в сумраке к месту встречи, и заковылял от них на расстоянии, но так, чтобы не упускать из вида.
В голове зазвенело: топором по голове ‒ сразу! За все!
А тьме, если захочет поживиться шкатулкой, ‒ по рукам!
Фьольвир почувствовал в себе разрушительное геройское состояние. Он был готов перемолоть тысячи и тысячи вахенов. Никто не остановит! Никто не помешает! В груди разгорался сухой огонь из злости и обиды. Ох, Мтаг! За все ответишь! За поломанную жизнь, за кааряйнов и мертвую Хейвиску, за Ульфху и Эйяльтога, за Тааливисто и даже за богов. По голове! Между глаз!
