Чары камня притягивали и завораживали; ручонки Бильбо никак не могли обхватить камень — такой он был крупный и тяжелый. Но хоббит все-таки поднял сокровище, зажмурился и засунул его поглубже в карман.
«Вот теперь я вор хоть куда! — решил он. — Но надо бы все ж рассказать про эту находку карликам… когда-нибудь. Они же сами сказали, что я могу сам выбрать себе награду — я так и сделал. Остальное пусть забирают!»
Однако в душе у Бильбо зародилось предчувствие, что Аркенстон принесет еще немало бед. Хоббит спустился по другую сторону насыпи, и миганье факела скрылось от наблюдающих за ним карликов. Но огонек снова загорелся где-то вдали. Бильбо переходил на другую сторону подземелья. Хоббит бродил по залу, пока не дошел до огромной двери в его дальнем конце. Оттуда струился воздух, легкий, свежий; факел едва не погас. Бильбо робко выглянул из зала, и в пляске огня ему удалось различить что-то вроде переходов и ступенек, ведущих вверх, в самую темень. Там царила тишина; вроде бы Смауга не видно и не слышно. Чуть только Бильбо захотел вернуться, как вдруг порхнуло что-то черное и задело его по лицу. Он вскрикнул, отступил назад и упал. Факел выпал из рук и погас.
— Хоть бы это была летучая мышь, — пролепетал хоббит. — Вот только, что мне теперь делать? Куда идти, да и в какую сторону? Торин! Балин! Оин! Глоин! Фили! Кили! — крикнул Бильбо во всю мочь. Сзади, в бескрайней черноте что-то зашуршало. — Факел погас! Идите сюда, кто-нибудь! На помощь!
На миг хоббита покинуло мужество.
Карлики совсем ничего не расслышали из его криков, хотя до них долетало только одно: «На помощь!»
— А теперь что с этим хоббитом? — пробурчал Торин. — Ясно, что не дракон, а то бы вор не визжал.
Карлики подождали немного, но до них донесся только далекий голос Бильбо:
— Пусть придет кто-нибудь и принесет пару факелов!
— Ладно, придется спасать вора, — велел Торин.
— Теперь наш черед помогать, — согласился Балин, — и я с радостью пойду. Как бы там ни было, а я уверен, что все в порядке.
Глоин зажег еще несколько факелов, и карлики по одному прокрались в дальний конец зала. И уж спешили они как могли. Уже было недалеко, когда к ним подошел Бильбо. Едва увидев мигающие огоньки, он быстро опомнился.
— Летучая мышь факел выбила из рук, ничего страшного, — ответил хоббит на расспросы карликов. Хотя они вздохнули с облегчением, им хотелось поворчать, мол, испугались попусту, но что бы они сказали, если бы в этот миг Бильбо поведал им об Аркестоне! Бесчисленные пляшущие отблески несметных сокровищ, которые лежали прямо перед карликами, зажгли в их сердцах алчное пламя; ибо когда оно пробуждается даже в душе самого почтенного карлы, он теряет рассудок и исполняется неистовства при виде золота или драгоценных камней.
Теперь спешка была ни к чему. Все рвались осмотреть пещеру, пока была такая возможность, и убедиться, пусть не на долго, в том, что Смауг покинул свое логово. Каждый карлик сжал в руке горящий факел и, обходя с разных сторон золотую гору, забыл не только о страхе, но и об осторожности. Карлики говорили и перекликались, поднимали драгоценные изделия и показывали их друг другу, снимали со стен, ощупывали их и бережно ласкали.
Фили и Кили, будучи в самом лучшем расположении духа, нашли на стенах много золотых арф с серебряными струнами, не поврежденных даже драконом, у которого не было склонности к музыке. Братья их сняли и ударили по струнам. Арфы были настроены, и пещеру заполнили дивные звуки, нарушившие многолетнее безмолвие. Но многие карлики были поглощены иными думами: они распихивали по карманам самоцветы, а что не могли унести — со вздохом пропускали сквозь пальцы… и Торин был в их числе, причем не из последних. Он сновал из стороны в сторону, пытаясь что-то отыскать, но не находил. А искал он Аркенстон, хотя ни с кем ни словом не обмолвился об этом.
Сейчас карлики снимали со стен оружие и кольчуги. Воистину Торин выглядел по-королевски в рубахе из золоченых колец и пластин, подпоясанной рубинами, и с боевой секирой с серебряной рукоятью.
— Бильбо Бэггинс! — подозвал он хоббита. — Вот тебе часть из твоей награды. Сбрасывай плащ и надевай это!
С этими словами Торин надел на Бильбо кольчужку, сплетенную когда-то для какого-то маленького королевича эльфов. Кольчуга была сделана из серебра, не уступающего по крепости стали, — эльфы называли этот металл митрилом, — и к ней прилагался поясок из жемчугов и алмазов. На голову хоббиту водрузили легкий шлем из тисненой кожи, укрепленный изнутри стальными обручами и окаймленный мелкими бриллиантами.
«Я чувствую себя прекрасно, — решил Бильбо, — но выгляжу круглым дураком. Да, посмеялись бы надо мной дома. Хорошо бы зеркало сейчас оказалось под рукой!»
Но чары сокровищ не так сильно задурманили хоббита, как карликов. Еще задолго до того, как карлики вымотались, рассматривая свои богатства, Бильбо устал и сел на пол, с тревогой подумывая, чем все это кончится. «Я бы отдал все чеканные кубки, — размышлял он, — за глоток чего-нибудь бодрящего из деревянной чаши Беорна!»
— Торин! — громко воскликнул он. — Что же дальше? Мы вооружены, но разве крепкий доспех защитит от Смауга Ужасающего? Сокровища еще не наши. Мы же ищем сейчас не золото, а выход; к тому же мы слишком долго искушали судьбу!
— Ты прав, — Согласился Торин, собираясь с мыслями. — Идемте. Я вас поведу. Даже за тысячу лет мне не забыть всех переходов и закоулков горы. — Он позвал остальных и, держа поднятые факелы, все направились, не оглядываясь назад, к дверному проему.
На поблескивающие кольчуги уже были наброшены старые плащи, а мерцающие шлемы закрыли поношенные капюшоны. Отряд растянулся цепью вслед за Торином — череда огоньков во тьме, которые то перекликались, то умолкали при малейшем шорохе — возможном приближении дракона.
Хотя древние настенные росписи и старинные резные узоры давным-давно обветшали или стерлись, хотя все вокруг было загажено или разрушено во время передвижений дракона, Торин узнавал каждый переход и поворот. Вверх по ступеням, поворот и вниз по гулким пещерам, затем — опять поворот и бесконечные ступени вверх. Лестница была широкой и гладкой, словом, высеченной из цельной горной породы; карлики поднимались все выше и выше, но не встретили ни одной живой души, только бесшумные тени плясали в колеблющихся от неизвестно откуда шедших воздушных потоков отсветах факелов.
Но ступени были слишком круты для хоббита, и вскоре Бильбо почувствовал, что у него больше нет сил, как вдруг потолок словно рванулся ввысь, ускользая от сияния факелов. Откуда-то сверху падал беловатый свет, а воздух вроде бы посвежел. Мутный свет струился сквозь громадные полусожженные двери, свисавшие с искореженных петель.
