— Царевна убежала, и я не стану ее винить, если она с тобой более не заговорит никогда. Ты ясно дала понять, клянусь Маа, что винишь ее в смерти нашей Звездочки!
Мирина подняла глаза на круглолицую Бремузу, смутно припоминая, что произошло:
— Да, верно, — пробормотала она, — я была неправа; это я во всем виновата. Ты сказала мне, что в тот день девочка вела себя как-то странно… но… но я устала и не прислушалась…
Коронилла примостилась рядышком и погладила ее по плечу.
— Никто не сумел бы остановить Ильдиз. Ни Кассандра, ни ты — никто из нас. Девочка втайне решилась на этот подвиг давным-давно, она пронесла в сердце жгучий гнев от пепелища родного шатра до самой Трои.
Мирина устало кивнула и с трудом поднялась на ноги.
— Но где же Кассандра? Мне надо помириться с ней.
— Ее весь день не видели, — отозвалась Алкибия. — Но тут вот в коридоре ждет рабыня, именем Акася, она уверяет, что послана к тебе царевной.
— Ах, да. — Усилием воли Мирина заставила себя собраться с мыслями и вышла за дверь. Там действительно дожидалась молодая женщина, очень прямая, с грубыми веревочными «браслетами» на лодыжках.
— Акася?
— Да… Госпожа Змея. Я — твоя рабыня, в течение дня распоряжайся мной как угодно, но к ночи, после вечерней трапезы, мне полагается вернуться в сараи.
Мирина кивнула. Казалось, с тех пор, как она стояла там с Кассандрой, глядя на танцующих рабынь, прошла целая вечность. — А где царевна сейчас?
Акася покачала головой.
— Не знаю, но когда царевна удручена чем-то, она часто уходит в храм троянского бога солнца и беседует со жрицей Феаной.
— Ты можешь проводить меня туда?
— Да, Госпожа Змея.
Акася пошла впереди, указывая дорогу, Мирина следовала за ней. Царевна, бледная, трепещущая, беседовала с женщиной постарше, в обтрепанном шафранном жреческом одеянии. Кассандра подняла взгляд, увидела Мирину — и отвернулась.
Мирина шагнула вперед и опустилась на колени.
— Прости меня, дорогая подруга, — прошептала она.
Кассандра стремительно развернулась и крепко обняла ее.
Жрица тихо вышла, девушки долго рыдали, прильнув друг к другу. Когда они, наконец, подняли головы, Мирина вспомнила о своей прислужнице. Акася покорно ждала в тени у двери, и по ее лицу тоже струились слезы.
* * *
На следующее утро Мирину вновь приветствовал Эней.
— Царь Итаки договорился о перемирии, Госпожа Змея, — сообщил он. — Нам дозволяют провести погребальную процессию к Могиле Плясуньи Мирины и там сложить погребальный костер. Никто из ахейцев не нападет на нас до восхода солнца.
Лунные Всадницы поблагодарили Энея, и в полдень, как условлено, процессия медленно прошествовала через нижний город, неся маленькое тельце к священному кургану.
Те немногие, кто еще оставался в живых из троянской царской семьи, сопроводили погибшую до Южных врат, но, извинившись, идти дальше Приам отказался: он опасался, что ахейцы не станут соблюдать перемирия в отношении царя и его близких. Мирина не огорчилась, что они останутся в городе, ведь эти люди для Ильдиз совершенно чужие. Зато Кассандра пожелала пойти с Мириной. Заметно поредевший отряд двинулся дальше, через нейтральную территорию. Акася пришла незваной и теперь решительно шагала за новообретенной госпожой, держась на почтительном расстоянии, но всегда — в пределах оклика.
Лунные Всадницы — и отряд Мирины, и Кассандра — исполнили медленный погребальный танец вокруг костра, прощаясь с умершей.
— Я первая взяла девочку на руки, когда она явилась в мир, — прошептала Мирина, когда танец завершился.
— И ты последняя держала ее на руках, когда она умерла, — кивнула Бремуза. — Это правильно; это хорошо.
Погребальный костер догорел, солнце склонилось к западу. Мирина оглядела неровную кайму темных силуэтов — это шатры и хижины Агамемнона чернели на фоне густой, мирной синевы Эгейского моря. Дым от походных костров тянулся к небу, телеги и повозки выглядели совсем по-домашнему. Лагерь каждого из вождей был разбит чуть в стороне от остальных, точно так же, как при любом великом сходе кочевых племен. А ведь ахейцы в большинстве своем — самые что ни на есть обыкновенные, простые люди, которые отчаянно соскучились по дому, подумалось Мирине. Так чего бы им не сняться с места и не отбыть восвояси?
Пока она стояла там, наблюдая за происходящим, от Южных врат прискакали двое троянских воинов и заговорили с Корониллой. Та тотчас же бросилась к Мирине.
— Нам надо уходить в город, под защиту стен, — промолвила она. — Дозорные говорят, на востоке клубится облако пыли.
— Они же дали клятву, что не нападут! — Бремуза тотчас же схватилась за верный лук.
Кассандра обернулась к горе Ида.
— Это не ахейцы, это Дочь бога Войны мчится сюда, — промолвила она, указывая на далекую вершину. Глаза царевны — один синий, другой зеленый — отрешенно глядели вдаль. — Она скачет во главе целой армии, дабы сражаться за Трою.
Все озабоченно уставились на царевну.
— Кто-кто сюда мчится? — переспросила Мирина, все еще во власти печальных мыслей. Кассандра не ответила, но девушка тут же догадалась и сама. — А! Это же Пентесилея. Я могла бы и не спрашивать! Пентесилея глядела в зеркало, она знает, что случилось с Ильдиз, — она видела все от начала и до конца.
— Ну конечно! — согласилась Бремуза, внезапно оживляясь. — Уж она-то не станет сидеть сложа руки, если наш светлячок погиб. Пентесилея приведет фракийцев и фригийцев отомстить за девочку, и она права, скажу я вам!
— Но разве эфиопы уже прибыли? — осведомилась Мирина. — Разве все союзники в сборе? Эх, надо было и мне поглядеть в зеркало. Надо было мне высмотреть Томи!
— А я их вижу! — закричала Бремуза, указывая в направлении горы Ида.
Все обернулись в ту же сторону. Очень скоро вдали и впрямь заклубилась пыль, и из густой завесы вынырнули темные силуэты всадников.
— Они уже здесь! — громко завопила Бремуза, размахивая руками. На фоне восточного горизонта четко вырисовывались фигуры верховых воинов с развернутыми знаменами, с головы до ног закованные в доспехи. Всадники стремительно мчались вперед, сметая все на своем пути. Что за великолепное зрелище!
Девушки из отряда Мирины запрыгали на месте: над равниной раскатилось ликующие выкрики Лунных Всадниц. В который раз Мирина ощутила прилив яростной гордости при виде подруг, галопом несущихся по нагорью над троянской равниной.
Ахейцы уже осознали, что происходит; повсюду в лагерях у моря тревожно затрубили рога. Пентесилея мчалась во главе целой армии: жрицы-воительницы в боевых шлемах и кожаных наголенниках неслись за ней к кургану Плясуньи Мирины. А следом скакали фракийцы, фригийцы и пеласги, и свирепые лучники-пеоны, и мускулистые киконы, и мизийцы, и хары, все — вооруженные до зубов. Подъехав ближе, они сдержали коней, спешились, сошлись к дымящемуся погребальному костру и преклонили колена, отдавая последний долг погибшему светлячку.
